сидеть тут, нас ожидая. Кто-то нам завидовал, а Гайдарёнок принялся нас отчитывать за то, что мы оторвались от коллектива:
- Вот вы полезли в гору, а сестре Серёжи Письменного за вас отвечай... Вот если вы там себе шею свернули... Как вам не стыдно!
- Конечно, лучше бы тебе шею свернуть.., - пробормотал я негромко про себя. Не знаю может услышал он, а может надоело ему нас «песочить», но отвязался от нас Гайдарёнок.
Попили ещё водички из колодца и начали все вместе спускаться с горы. Всё же вниз идти веселей. Вскоре вышли на просеку, а там с песнями и, делясь о впечатлениях этого воскресного дня друг с другом, вышли на дорогу. Домой вернулись все уставшие, но радостные и довольные. А погода весь день стояла тёплая, словно и не осень, а весна опять пришла...
***
Позже, через несколько лет, я в одиночку даже почти бегом забегал на сопку Халазу по дороге- серпантину, которую специально построили для того, чтобы обслуживать техническому персоналу новую телевизионную вышку. Новую вышку построили высокую - выше старой раза в три! А с вершины сопки открывался уже совсем другой вид на город. Исчезли пустыри-болота, на их месте возникли новые микрорайоны. Белые коробки многоэтажных домов простирались от аэропорта и тянулись повсюду целыми массивами, утопающими в зелени деревьев.. Вместо бараков теперь стояли большие, многоэтажные дома с детскими площадками. Новые магазины, детские сады, ясли выросли среди былых топких болот и пустырей за каких-то 10-15 лет. Теперь это был настоящий город.
А тогда, в начале шестидесятых двадцатого столетия страна только закончила восстановление разрушенного войной, и только собиралась начать грандиозное строительство. Мы тогда ещё даже не мечтали и не знали, что в пятый класс мы придём учиться не в старые бараки-развалюхи, а войдём в просторную новую трёхэтажную школу со специально оборудованными кабинетами. Мы не знали, что город наш разрастётся вверх и вширь новыми улицами, многоэтажными домами, новыми детсадами, школами и кинотеатрами. Перед нами тогда, как открывшиеся с сопки таёжные горизонты, открывалась безбрежная и неизвестная жизнь. Много было у меня потом таких вот восхождений на разные вершины, сотни километров маршрутов по безлюдной тайге..., но восхождение на эту сопку было самым первым и самым запоминающимся.
В тайгу за шишками
Прошла неделя или две, и опять в воскресный день я собираюсь в тайгу. Мужики на нашей улице решили поехать за шишками. Наш сосед, дядя Федя, знал, что в районе старых заброшенных золотых приисков полно кедровых шишек. У кого-то был знакомый шофёр, который согласился отвезти туда всех желающих на грузовой машине. Я, Витька и другие мальчишки с нашей улицы тоже поехали за шишками вместе с нашими отцами. Мы сидели прямо в кузове, на неудобной лавке. Машина проехала мимо птичника, а потом дорога нырнула в лесок, и ветви деревьев, склонившиеся с обоих стронон на дорогу, хлестали мужиков по лицу. Проехали лагерь «Салют», из-за деревьев видна была водная гладь бассейна на речке. Проехали то место, где мы свернули, чтобы подниматься в гору. Доехали до пионерского лагеря «Смена», а за этим лагерем дороги уже вовсе не было. Большей частью машина ехала вдоль речки или по самой речке.
За нами нёсся кто-то на мотоцикле «Кашке», и этот кто-то тоже влетал на мотоцикле в речку, только брызги разлетались в разные стороны.
Доехали до приисков. Тут стояли ветхие домишки, часть которых давно были заброшены, но в некоторых жили какие-то древние старухи. У дяди Феди тут была дача, избушка, небольшой огород.
Оставили машину тут, а в избушке сложили взятые с собой съестные припасы, чтобы ходить по тайге налегке. Перешли на левый берег Халазы и полезли в гору. Тут уже попададись кедры, но маленькие, без шишек. А вот когда перевалили за гору, то там уже обнаружили высокие, толстые кедры. Некоторые мужики попробовали лезть на кедр, но это было непростым занятием. Пашка, сын дяди Феди, легко забрался на кедр и принялся сбрасывать сверху шишки. Витька тоже полез на кедр и стал сбрасывать шишки вниз. Я стал их собирать, но Витька замахал на меня руками: - Это мои шишки!
Я стал оглядываться, чтобы найти такой кедр, на который мне не страшно было бы залезть. Но тут дед Подусенко подозвал меня и заговорщицки зашептал на ухо:
- Пойдём, я покажу тебе, как шишку добывать надо.
Мы с ним вернулись на вершину, вернее на гривку. Тут было много довольно тонких кедров, но шишки на них тоже были.
- Вот смотри, - сказал дед Подусенко, - беру камень и кидаю его на дерево.
С дерева тут же посыпались шишки! Я тоже взял большой камень и шарахнул им об дерево. И у меня поучилось! Шишки теперь летели и летели сверху, а мы их собирали в мешки. Ну, у меня был небольшой мешок, чтоб его как рюкзак на плечи одевать, а у деда большой – в таких картошку обычно с огорода возят.
Набрали мы шишек тогда очень много, и ещё много кишмиша было. Вкуснятина!
Долго мы потом выковыривали из шишек орешки...
Торф и корни
Нам, мальчишкам, всегда хотелось стать поскорее взрослыми. Взрослые отличались от детей тем, что они могли курить. Не все конечно курили, но те, кто хотел, те курили. Они так красиво держали в зубах папиросу и выпускали струю дыма, что хотелось поскорее вырасти, и тоже вот так выпускать струйки дыма и кольца.
- Айда на речку, - предложили мне Вовка и Сашка, - там из берега корни торчат. Пацаны наши их курили.
Мы утащили тихонько на кухне по коробку спичек, пошли на Халазу и стали искать подходящие корни. Сырые корни гореть не хотели, да и вообще было непонятно, как из них может пойти дым. Но нам всё же удалось найти сухой корень, через который можно было всасывать воздух. Подожгли и стали втягивать в себя горький дым.
- Фу, какая гадость! - плевались Вовка и Сашка.
Дым был горький и противный, совсем не то, что махорка, которую мы с Витькой как-то утащили у отца, чтобы попробовать.
Накурившись этой гадости, мы пошли домой. Когда я пришёл домой, то меня взяли в оборот:
- Ты где был?
- На речке с пацанами, а что?
- А то, что у Глуховых перед домом кто-то запалил кучу с торфом. Глухова видела, как ты с мальчишками мимо кучи торфа проходили, так что она думает, что это вы зажгли торф. Глуховы этот торф еле потушили, но там дымится ещё.
Я стал уверять, что никакой кучи мы вообще не заметили, но тут мама говорит:
- А ну-ка, дыхни!
Пришлось дыхнуть.
- Да от тебя же дымом пахнет! Всё ясно, значит ты подпалил этот торф. Вон как надышался дымом... Сознавайся сейчас же!
Но как я мог сознаться в том, чего не совершал?
Потом пришёл отец с работы и взял в руки ремень, но бить не стал, а принялся уговаривать:
- Вовка, скажи правду, сознайся, и тогда я тебя даже пороть не стану.
Мама тоже требовала, чтобы я сознался. А что я мог им сказать? То, что мы с пацанами курили корни на речке? Так за это ещё сильнее влетит...
- Ну, скажи, как дело было? - подбадривал меня отец, - шли вы мимо кучи с торфом, да? Подошли к ней поближе... Ну?
- Подошли поближе..., - повторил я еле слышно.
- Вот! Ну, а дальше ты достал что?
- Что? - спросил я.
- Спички достал из кармана..., - подсказывал отец. Он повернулся к маме и сказал: - Ты, мать, смотри, спички подальше от этих гавриков прячь. То он пожар под верандой устроил, а сейчас эта куча торфа... Ну, достал значит ты спички и чиркнул.
- Чиркнул..., - неслышно повторил я.
- Загорелось тут же, так? - нетерпеливо похлопывал ремнём себя по руке отец.
- Загорелось...
- Но ты огонь конечно потушил, так?
- Потушил...
- Ну, вот, теперь всё понятно, - обернулся отец к маме, - он зажёг спичку, торф стал гореть, но Вовка попытался его потушить. Но это же торф, его так просто не потушишь. Он тлеет себе и сразу этого не поймёшь... Когда они ушли, то подул ветерок, и торф стал опять разгораться...Ну, ладно, Вовка, раз ты честно сознался, то пороть тебя не буду. Но чтобы впредь - ничего подобного! И спички в руки больше не бери!
Курцы
Стояли последние тёплые деньки осени. Мы сидели на крылечке с Витькой и грелись на солнышке. Пришёл Ванька:
- Греетесь? А покурить у вас ничего нету?
- А что папиросы у дяди Вани? Кончились?
- Не, он их что-то прятать стал... Ну, где ваша махорка, про которую вы мне как-то рассказывали?
- Я знаю где! - сообщил я.
- Ну, так тащи сюда, - велел Ванька, сейчас мы будем козьи ножки крутить.
Козьи ножки? Это было здорово!
Я пошарил в кладовке и нашёл махорку. Витька уже сбегал в дом за газетой и мы втроём пошли за курячий сарай. Там нас никто не видел. Ванька мастерски скрутил из полосок газеты три самокрутки, набил их махоркой с помощью сломанного прутика малины. Сначала прикурил Ванька. Он затянулся и приятный сизый дым защекотал в носу. Мы с Витькой тоже прикурили. Витька закашлялся, я тоже.
- Ничего, это с непривычки, - подбодрил нас Ванька.
Накурились мы тогда от души!
А дома мама учуяла от нас дым и стала выпытывать, где это мы накурились. Пришёл отец с работы и тут же взял в руки ремень. Пришлось сознаться, что мы взяли его махорку.
- Ладно, - сказал отец, - значит курить надумали?
Я думал, что он нас сейчас же отстегает ремнём, но отец взял две маленькие скамеечки, на которых мы обычно сидим, собирая смородину, и поставил скамеечки на кухне. Нам с Витькой он велел сесть друг напротив друга, свернул каждому по огромной козьей ножке и сунул их нам в зубы. Взял спички и дал нам прикурить. Было почему-то неловко, стыдно очень и страшно. На глаза навернулись слёзы. Но отец спокойным голосом говорил:
- Давай, прикуривай, давай! Что там за сараем курить? Не стесняйтесь, курите тут, а мы с матерью посмотрим...
Сидим мы с Витькой, друг напротив друга и курим... А слёзы катятся из глаз, я кашляю, Витька тоже, дым по всему дому столбом...
- Курцы! - смотрит на нас отец из-под бровей и ухмыляется, пощёлкивая своим офицерским ремнём.
С той поры желание курить, и этим быть похожим на взрослых, у меня улетучилось надолго.
Задача с гранатом
Однажды Валерка Синдюков предложил мне пойти к нему домой, чтобы сделать домашнее задание.
Мы с ним пошли по дороге и тут видим, как целая куча девчонок с визгом гоняется за каким-то мальчишкой и тузит его портфелями.
- Ого! Досталось пацану! – посочувствовал я несчастному.
- Так это же девчонки с нашего класса! – воскликнул Валерка, - и гоняются они за Воропаем!
Я пригляделся, точно! Вовка Воропаев пытается удрать, а девчонки с нашего класса со всех сторон осыпают его ударами. Прямо хлещут его портфелями, как веником в бане.
- Надо его выручать, - сказал я.
- Что ты?! – махнул рукой Валерка, - если мы влезем, то и нам достанется. А Воропай сам виноват, допрыгался...
- А что он такого натворил? – спросил я.
- Понятья не имею, но раз уж наши девчонки так на него набросились, то есть за что...
Тут Вовка Воропаев наконец-то вырвался из круга и дал стрекача. Девчонки грозили ему вслед кулаками...
- Ну, вот, он и без нас справился, - констатировал Валерка. Мы пошли дальше. Он жил на Береговой в двухквартирном коттедже, точь в точь в таком же, как наш дядя Коля в Уссурийске. Эти коттеджи тянулись по обе стороны улицы Жуковского и по Береговой до самого базара.
Мы уселись за стол в Валеркиной комнате и раскрыли тетрадки с книжками. Примеры были простые, мы их решили быстро. Там надо было что-то сложить и отнять... Потом взялись за задачу, в которой из деревни Гадюкино
