к Вере.
-Постреляем, - ответила Вера.
Петрович протрезвел. Ему всучили ведро с пустыми жестяными банками и попросили выставить их. Вышли на улицу, и Виталий вытащил пистолет и глядя на зачарованное лицо Петровича, сказал: Пневматика. Он методично застреливал банки, ребята комментировали выстрелы. Из гаража появилась Вера с автоматом и сказав, что ей скучно, мгновенно положила все банки, наделав в них множество дырок. От лицезрения девушки с автоматом у Петровича под животом зашевелился давно не работавший орган...
Затем продолжили пить, а Петр Петрович даже позволил себе водочку, после ездили на машине за добавкой, а потом на Петровича опустилась тьма...
-Повеселился, старый козел! - первое, что услышал Петрович, - Весело было!?
У него болела голова, и ворчливый голос жены усиливал боль троекратно, но он не мог пошевелиться, он мечтал выблевать свои внутренности и отойти в мир иной.
Медленно открыв глаза и также медленно опустив правую ногу на пол, он попытался встать и отключился...
Ему снились мотоциклы, Вера, люди в косухах и сын в колготках и юбке, жена представлялась чудовищем со змеями на голове вместо волос...
Он проснулся в холодном поту. Рядом лежала жена и методично поглощала очередной сериал. Она комментировала мыльную оперу, Петрович тянул память: где спрятана бутылка водки и трусливо помышлял о самоубийстве...
В комнату вошел сын, с порога настучал о вчерашнем не прошенном госте и намекнул о том, что родители должны ему деньги. Петрович ненавидел жену и все остальное. Жена же с отсутствующим взором смотрела в экран и не слышал, что говорили отец и сын. Петрович толкнул жену, указывая на сына, чтобы хоть на минуту отключить от сериала. Зазвучал домофон. С большим трудом Петрович всунул ноги в тапочки и открыл дверь.
-Ты что забыл!?
-А я должен был помнить?
Петрович забыл. На пороге стоял Виталий.
-Виталий, - напомнил Виталий.
-Петр! - ответил Петрович.
-Забыл!?
Петрович почувствовал себя лучше, якобы вспомнил:
-Ну да-да, вспомнил!
-Вера передавала привет!
-Мы говорили о вере... Я верю, но как-то по-особенному... как-то не так... Я мыслю, следовательно существую... я верю, значит, это вера!
-Нет. Вера - это Вера! Мы договаривались, но ты не помнишь...
"Эх, Надя! Потеряла ты мою надежду в любовь, - подумал Петрович, - Пойду, напьюсь и встречусь с Верой, потеряв Надежду и любовь...
Он вышел из подъезда, поздоровавшись с консьержкой, Виталий держал Петровича за локоть.
-Щас вернусь! - сказал Виталий.
Поскользнулся, ударился головой о косяк, но сознание не потерял, а посему не очнулся, но осознал себя обычным человеком. Перед ним стоял байкер.
-Слаб ты, Петрович. Я тебя полчаса у подъезда жду. Послал гонца - своего друга - и вынужден морозить яйца...
-Я уже стар, чтобы продолжать такие банкеты, ребята...
Осознав последнюю фразу, Петр Петрович впал в депрессию.
-Возьмем пивка, полегчает, - сказал байкер.
Они сидели на лавочке, когда появился Виталий с сумкой. Петровича развезло быстрее, чем в гаражах, и они сейчас представлялись ему какой-то легкой прогулкой, веселым променадом... Мелькнула мысль: "А не познакомить ли с ними сына?"
Банки шли по кругу.
Подъехал автомобиль, за рулем которого сидел человек, которого Петрович помнил очень смутно, а возможно не помнил вообще. Человек предложил довезти всех до места назначения каждого. Петрович не знал своего места назначения, но ему очень хотелось оказаться в том же окружении, по-дальше от жены. Из-за угла показался сын.
-Откуда ты появился? - спросил отец Петрович сына Петровича.
-А разве ты не знаешь, откуда появляются дети, отец!?
-Из пизды!
-И это правильно! - сын сказал эту фразу и пожалел об этом, увидев за плечами родителя парней в кожаных куртках. На его джинсах образовалось характерное темное пятно.
-Что-то мне это смутно напоминает! - почти угрожающе произнес байкер. И парни стали приближаться. Они приближались очень долго, но потом протягивали руки, и мальчишка робко пожимал их.
-Ты - сынок Петровича!?
-Да, - пищал он.
-Пошли!
И они пошли....
Виталий возвращался из магазина в который раз, доставал банки, раздавал всем, в том числе Петровичу-младшему, а Петрович-старший косился и думал:
"Не слишком ли много ты пьешь..."
"Мало взяли!" - думал сын.
"JEDEM DAS SEINE", - ПОДУМАЛ ОТЕЦ...
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)*
_______________________________________________
* текст Олега Замоткина включен с его разрешения, и всякие исправления только на моей совести...
------------------------------------------
36
Теперь он остался один. Не то, чтобы на всей земле, а просто. В общем! - как говаривал Музыкант. Среди людей ему было пусто. Он попытался тряхнуть чубом, но едва не потерял равновесие. Жизнь раскололась словно граненый стакан и собирать осколки не было возможности. Бесполезно, как мысли о будущем.
С чего начинать? Чем заканчивать? Что осталось позади? Где потерялось счастье? Он взглянул на дерматиновую сумку не прилично голубого цвета и вышел из подъезда. У двери стояла пенопластовая коробочка с грудой обглоданных костей, предназначавшихся собакам, на которых давным-давно наплевали хозяева, и люди, бросавшие кости, считали, что проявляют милосердие. Слава еще раз посмотрел на обшарпанные стены и заткнув нос от нестерпимой вони, двинулся вперед. Ветер трепал брови, а вороны оглушали карканьем. Идя строго на север, он искоса посматривал по сторонам и ворошил память, но никак не мог собрать разрозненные мысли. Он забыл, который сейчас год, какой месяц, день и час. Он помнил что-то исключительное и поучительное, но задерживался но середине, желая объять большее. Вереница тревожностей заполонила естество, и он пытался начать с момента образования. Чего? Не берусь ответить, только заимствование чего-то от чего-то, интерес к необычному толкал его справа налево...
Слава остановился и перевел дыхание. Он моментально высчитал, что извне пробивает внутрь и наоборот. И он окончательно убедился в обратном. Ничто не шло в сравнение. Он хотел собраться, но дорога манила.
Он сел в первый автобус и погладил щеки. В мозг вползло знакомое ощущение. Автобус мчался, и его пассажиры щетинились друг на друга. Он не смотрел на окружающих и терялся в догадках: Кто? Где? Откуда? Само собой поток подхватил его и понес по течению. Шумело в ушах. Слава запрокидывал голову, и ощущение пройденного больно кололо в пах. Метро приняло массу, как вавилонская блудница, издеваясь и насмехаясь над чувствами и памятью тех, у кого что-то еще осталось. Пошлые плакаты смеялись над пассажирами, выдавая плевки и тычки со всех сторон. Человекоподобные монстры в пальто и куртках, в шапках и наголо подтрунивали над собой, не осознавая того и морщась от рутины, и с головой уходили в желтую прессу, глотая отрыжку журналистов и выплевывая ненависть на читающих. Ящерица-электропоезд, шипя и ругаясь, затормозил. Слава очутился в клоаке вагона, делая робкие попытки дышать. Он прекрасно мог освободиться от вздохов и сдохнуть, но путь продолжался. Жала впивались в его нутро, но он безмолвствовал. Его несло куда-то. "Станция..." - скрежетал голос. Слава крепко сжимал сумку и стоя на эскалаторе, уставился в свой желудок. Мочевой пузырь вдруг стал разбухать точно бурдюк вина, и Слава осознал необходимость облегчения. Он сделал бы все прямо здесь, но муха-мысль влетела в иссыхающий мозг и требовала, чтобы ее выпустили. Слава же не спешил отпускать ее - единственную и неповторимую. Он боялся, что она может стать последней. Сделав два шага и потоптавшись на месте, он сделал усилие и покачал головой.
Никто не остановился. Никто не заметил жалкого человека, заваливавшегося на бок. Но по воле провидения он выжил. Кто-то толкнул его в спину с такой силой, что он отскочил на несколько метров и врезался в противоположный поток, который смел его и вышвырнул в город.
Пузырь готов был лопнуть от напряжения, ведь так уж устроен человеческий организм, что моча не задерживается в своем доме, а стремится выйти наружу и не найдя выхода, ударяет в голову.
Слава Богу!
Наш герой задрожал и прозрел. Он увидел себя, стоящим возле огромной библиотеки и желал ссать. Что мешало ему? Он оглянулся. Кипел людской муравейник, и нахальные прохожие странно смотрели на него. Все-таки он стеснялся отливать здесь, в самом центре цивилизации. Нужно было найти место, и он быстро, как мог, зашагал в сторону малолюдной улочки, внешне похожей на московский Старый Арбат. Терпеть не было сил, и Слава свернул. Бесчисленные переулки кишели человеками. Конечно же никто не обратил бы внимания на отливающего БОМЖа, кое-кто возможно хихикнул бы, кто-то брезгливо отвернулся, а остальным было бы наплевать, но он желал скрыться с глаз. Он осматривал подворотни, но те были заняты: то рабочие толкали ржавый compressor, то интеллигентные дамы посасывали импортное пивко, то крутые дяденьки вылезали из иномарок, подметая своими пальто разъеденный химикатами снег, то пацаны разрисовывали стены пульверизаторами. Наконец, когда стало совсем уж невмоготу, Слава увидел свободную арку и поспешил туда. Он завернул за угол и едва не столкнулся с двумя высокими мужчинами в черном. Слава встал у стены, где кучки дерьма и разводы желтой мочи образовывали причудливые формы. Метрах в трех от него на неожиданно чистом снегу стоял черный кейс. Не долго думая, наш знакомый сунул его в голубую сумку и застегнул "молнию". Кейс удобно разместился там, теперь надо было не заметно улизнуть, пока не спохватились владельцы.
Он бежал по тротуару, задевая людишек, но не извиняясь.Он срезал угол, пересекая проезжую часть и вышел к храму. Потом он домами прошел мимо какого-то салона и вышел к Дому книги. Здесь жизнь текла смолой. Он осмотрелся. Показалось, что где-то далеко позади мелькнули люди в черном. Заметая следы он проник в Дом книги, минуя книжных лоточников, предлагавших любые книги, от роскошных альбомов Сальвадора Дали, до "Майн Кампф" в русском переводе.
Он очутился в отделе подержанных книг, и его атаковали книжные бизнесмены. Особенно выделялись двое - кретиноподобный детина холопского вида и мелкий тощий полу-интеллигент с сумкой через плечо, огромные очки которого (наподобие тех, что носит Омар Родригес Лопез) закрывали большую часть лица. Эти деятели обратили внимание на увесистую поклажу Славы и буквально требовали продать им собрания сочинений, альбомы по искусству и редкие издания. Он отвечал им; НЕТ и делал вид, что интересуется литературой, однако сам наблюдал за входом. Он волновался, но чувствовал прилив сил. Сейчас он смог рассмотреть ИХ. Двое высоких мужчин примерно одного роста вошли в магазин. На них были длинные кожаные пальто, из-под которых выглядывали отглаженные брюки и лакированные туфли. Широкополые шляпы и узкие очки довершали туалет. И все это было черного цвета. Ужас пронизал Славу, и он поспешил на выход через отдел детской литературы.
Оказавшись на свежем воздухе, он увидел, что стемнело. Скорее к переходу!
Спустившись по ступеням, он оказался на той стороне. У тротуара в ряд выстроились машины, ожидающие пассажиров, а водители, как правило, довольные, сальные и усатые кучкой стояли рядом. Разговоры были обычные, кто сколько заработал. Слава врезался в их толпу. Отвезите! Скорее! Меня
