сплю. Ты пришел, перебил сон. Теперь часа два заснуть не смогу.
– Нет, мы так долго сексом заниматься не станем. Я уже не так молод, как в наш медовый месяц. Это продлится менее двух часов. Не волнуйся.
– Мы ж с тобой не договаривались, что сегодня спать вместе будем. Ты что, выпил и кровь забурлила?
– Да, а что? – тихо произнес муж, стягивая с жены пижамные штаны.
– Ой, Отци, ну ты агрессор половой прям. Мы ж недавно с тобой любовью занимались. Тебе все мало?
– Это было неделю назад, – уточнил драматург.
– Не прошло и пяти дней, а ты снова…– А разве это плохо? – произнес партнер этой актрисы в их новом спектакле (в данном случае выступающий в роли полового партнера), снял с супруги верхнюю часть пижамного комплекта и поцеловал ее в грудь.
– Ладно, раз тебе так неймется, то пожалуйста, – громко выдохнула Гижжа и широко раздвинула ноги.
Она лежала на спине с открытыми глазами и смотрела сквозь темноту в пространство под потолком. Отци возлегал на ней и с самоотдачей выполнял свой супружеский долг. Только долг этот супруге был абсолютно не нужен. Она размышляла, слегка покачиваясь под воздействием движений вперед-назад ее мужа: «Вообще уже с ума сошел. Мне сто пятьдесят лет, а он ломится в спальню. Секса ему подавай. Тоже мне, молодуху нашел. Думает, легко мне ноги в таком возрасте задирать.
Пора уже, дорогой, с этими делами угомониться. Мне, если честно, то и в шестьдесят, и тем более в девяносто эти совокупления никакого удовольствия не доставляли. Я понимаю, мужикам это надо. Так я и не отказывала никогда, однако оргазм не испытывала ни разу. Так что секс для меня как необходимое приложение к семейной жизни. Не более того. Вот массаж, я понимаю. Это крайне приятно, а охи-вздохи в кровати не по мне».
О чем же думал Отци, занимаясь коитусом? А думал он вот о чем: «Эх, Гижжа, ну почему ты такая холодная? Сколько тебя помню, так в семидесяти процентах случаев ты искала повод избежать любовных утех. А в оставшихся тридцати точно так, как сейчас, лежала, уставившись в потолок. Глядя на это тело, наполненное безразличием к любви, у меня во время акта руки опускаются. Да ладно руки. Опускается и нечто в груди. Вернее, то, что расположено сантиметров на тридцать пониже грудной клетки. Неужели природой тебе не дана чувственность? Хоть бы тогда имитировала оргазм.
Мужчина в этом случае понимает, что не ублажил женщину, но все равно эта ложь приятна. Ты же актриса. Тебе на сцене изображать героев и злодеев не сложно, а вот оргазм в постели – не получается. Ладно, не стоит затягивать, будем с этим делом кончать».
Наконец (или на конец), пришло облегчение. У мужа в виде эякуляции, а у жены в результате того, что тело Отци сползло с ее тела, дав возможность свободно дышать. После акта (не театрального) чета Тунга, как ни в чем не бывало, еще около часа болтала опять на политические темы. Обид друг на друга за такое протекание полового процесса не было. Они привыкли так жить и менять уже что-либо посредством выяснения отношений не желали.
Отци ушел к себе, когда Гижжа ощутила приход второй волны сна и попросила: «Иди спать, а то так до утра болтать можно. А ну их подальше, этих политиков. У нас завтра репетиция с самого утра. А машина придет за нами?» Услышав положительный ответ, она повернулась на бок спиной к Отци и зевнула.
16
Когда государство через суд конфисковало земельные наделы у Хими Мкилимы, дало ему двадцать пять лет лишения свободы, а у брата Вандамизи изъяло бар «Сикио» и назначило тому условное наказание, то вокруг Деревни Волатильность появилось много свободной пахотной земли. Благодаря вмешательству в это дело советника Чини по особым поручениям Фаниби Шару была восстановлена справедливость в том смысле, как ее понимал Окманат. Поля, ранее принадлежавшие предприятию «Мкилима и сыновья», после соответствующего рассмотрения в соответствующих инстанциях вернули тем хомо, деды и прадеды которых некогда продали свои наделы семье фермера Мкилимы.
И вот нежданно-негаданно на голову родственников, чьи предки продали эти поля, свалилась забота об обслуживании довольно крупных участков земли. Что с ними делать, знали не все, ибо часть из ныне здравствующих внуков и правнуков этих хомо никогда не сталкивалась с аграрным сектором, так как проживала в городской местности. Другие, кто остался в деревне, просто не имели возможности обрабатывать большие наделы.
И в этот момент свои услуги предложила Виби Нгоно. Она начинала некогда свою профессиональную деятельность в роли обычной свинарки на комплексе в Маркет-мейкер. Затем стала начальником этого свинарника.
Виби предложила новым хозяевам, кто не собирался сам обрабатывать земли, либо продавать их, либо создать кооператив. Суть этого юридического образования заключалась в том, что полученные наделы в виде паев складываются в одно хозяйство, воссозданное на базе все того же фермерского хозяйства «Мкилима и сыновья». Нгоно становилась администратором этого предприятия, нанимала рабочую силу и осуществляла управление кооперативом. Сельскохозяйственная техника, ремонтные боксы, склады и другие постройки у Хими находились в отличном состоянии. Просто необходим был новый управленец, который следил бы за этим хозяйством и развивал его. По итогам года согласно процентам внесенных паев каждый из дольщиков имел бы дивиденды.
Получается, что эти хомо, передавая в управление Виби свои земли, фактически становились рантье. Их это вполне устраивало, особенно после того, как по итогам первого года они получили свои первые и немалые дивиденды. Естественно, что ренту Нгоно выплатила в денежном, а не натуральном выражении. То есть владельцу пая не привозили во двор сто мешков пшеницы со словами: «Держи, дорогой, свою долю.
Можешь с ней делать, что пожелаешь. А что именно, нас это мало колышет. Можешь булочки печь для себя и жрать целыми днями. Можешь голубей кормить, а можешь продать на элеватор. Что, негде хранить? Ну, извини. Это же твоя пшеница. Нам она тоже в член не уперлась».
Такого не происходило. Все владельцы кооператива пополнили свои депозиты за счет продажи урожая непосредственно самим предприятием и остались довольны. А какой был интерес у Виби находиться на должности администратора кооператива? Очевидно, такой, как и у генерального администратора Хеджерского драматического театра в лице Отци Тунга.
Это приличная зарплата и возможность распоряжаться, имея меркантильный личный интерес, чужой собственностью и общественными денежными потоками.
Отци и Виби как менеджеры устраивали своих хозяев (в данном случае – министерство культуры и дольщиков кооператива), поэтому особых претензий к ним никто не предъявлял. Единственным нареканием к Нгоно, заслуживающим внимания, являлись возмущения некоторых владельцев кооператива, что достаточно большие суммы денег тратятся на дальнейшее развитие инфраструктуры хозяйства, а не на выплату дивидендов. Это понятно, кто-то не хотел строить новый свинарник и тратить на это прибыль предприятия, чтобы гипотетически в будущем получать больше денег. Эти хомо хотели здесь и сейчас срубить свою цветную бумагу и потратить ее на личные нужды.
Однако Нгоно, обладая авторитетом среди нынешних и бывших односельчан, а также знаниями в аграрной области, всегда умело убеждала своих хозяев в неизбежности ежегодных инвестиций в их кооператив. Ей верили, потому как она была не только профессиональным администратором, но и по жизни добрым хомо. Вспомните, как она заботилась не только о хрюшках на ферме Маркет-мейкер, но и о молодом подсобном рабочем Тамме Нгуви, пуская его темными унылыми ночами погреться в свою постель. Разве бессердечная женщина поступит так в отношении парня? Бессердечная плюс замужняя – никогда. А вот Виби была на то время холостой и сердечной. Она, кстати, до сих пор считалась в деревне «разведенкой».
Мы сейчас говорим о временах, когда президент еженедельно проводил встречи с различными хомо. Дошла очередь пообщаться Окманату Чини и с Виби Нгоно. Однако та категорически отказывалась ехать в резиденцию к президенту, мотивируя это тем, что у нее хватает работы у себя в Волатильности. С третьего раза Фаниби Шару убедил-таки администратора кооператива поговорить с главой государства и лично сам привез ее на своем автомобиле в Деривативы.
– Здравствуй, Виби! – Окманат подошел к своей бывшей любовнице, взял ее за обе руки и, наклоняясь, легко поцеловал в щеку.
– Здравствуй, Тамма! – улыбнулась женщина.
Она заметно постарела за эти годы. Постарел и бывший ее подчиненный по работе на свиноферме в Маркет-мейкере. Оба понимали, что встреча эта лишена всякого подтекста, связанного с их любовным романом, недолго длившимся в юношеские годы Таммы. Да и социальный статус у Виби вырос за эти годы лишь на чуть-чуть, если сравнивать его с нынешним положением в обществе, занимаемым Окманатом.
– Вот ты какой наяву, а не в телевизоре, Тамма Нгуви.
– Теперь уже Окманат Чини, – президент легко поправил собеседницу, указав ей, как необходимо его теперь величать.
– Окманат… – задумалась женщина. – Чини, а не Нгуви.
Она это произнесла таким тоном, словно до сих пор жалела о том, что президент сменил свою фамилию на Чини, а ей не удалось сменить свою на Нгуви.
– Куда же ты тогда убежал, даже не попрощавшись? – с укором спросила она.
– Обстоятельства, – развел руки в стороны Окманат и хлопнул ладонями себе по голени.
– Я не могла понять, отчего ты исчез. Ждала тебя, затем набралась смелости и как-то вечером пришла на хутор Нгуви. А там заколоченные окна и двери, и только твой пес Мбва по-прежнему бегал около дома. Жутко смотреть на все это, особенно когда вокруг темнота, а в голове разные мысли о тех непонятных, почти мистических событиях, что сопровождали вашу семью.
– Я думал повидаться с тобой, но мне не хватило времени, а может, и смелости. И еще много факторов тогда наложилось, не зависящих от меня. Я был тогда слишком молод и находился под воздействием большого количества внешних обстоятельств и отдельных личностей.
– Я это поняла, когда пошли разговоры о твоем браке с дочкой сенатора из Маржинала. В такой семье и в такой среде, если впрягаешься в политику, то из этой повозки трудно уже выпрыгнуть. Ты для этого и фамилию сменил.
– Я, Виби, предлагаю тебе тоже впрячься, – Чини не захотел развивать тему своей юности и единственного своего неудачного (с точки зрения любви) брака, и перешел к конкретным предложениям. – Я последнее время следил за твоей жизнью. Я впечатлен теми достижениями, которых добился созданный тобой кооператив. Слава о нем гремит на всю округу. Страна нуждается в таких руководителях.
– И что же, господин президент, моей стране от меня нужно? Вернее, что я должна своему государству? – спросила без энтузиазма Нгоно.
– Юлить не стану. Стране нужен новый толковый министр сельского хозяйства, – не стал долго объяснять президент.
– А старый?
– А старый уйдет в отставку. И я вижу на этой должности только одного претендента.
– Пытаешься загладить свою вину за ошибки молодости перед самим собой или передо мной? Если для меня, то это бесполезно, Тамма. Во-первых,
С уважением, Эмми!