наверно, относится к душевным гуманоидам, к тем хомо, у которых щедрая и широкая душа. Потому как у многих нет ни души, ни совести. Им, в таком случае, и боятся нечего. Такие и не боятся никого. Они считают, что это их бояться все должны.
У четвертых «очко сжимается» и даже уходит «на минус».
Возможно, «очко сжимается» у тех, у кого оно большого размера? Это еще объяснимо, но вот уход размеров анального отверстия в область отрицательных величин, проще говоря, «на минус», понять гуманоиду, знакомому с алгеброй, сложно.
Пятые говорят, что от страха обкакались. По правде сказать, слово «обкакались» они заменяют иным глаголом. Но мы как истинные интеллигенты слово «срать» употреблять не станем. Обкакаться всегда неприятно, ходить обкаканным некомфортно. Вдвойне обидно тем, кто рассчитывал, что от страха у него «очко» сожмется и фекалии останутся внутри, а вышло наоборот, и экскременты потекли по ногам.
Интересно, что опустилось у полуголой Вази Фанно, прятавшейся ночью за деревом в лесопарковой зоне? И что сжалось у Шавы Этангази, ожидавшего в машине госпожи Нивэле Майджи, пока два хомо, вышедших из дверей комиссариата, двигались в его сторону? А ведь при воспоминании о тюремных нарах и тюремных нравах это самое отверстие у Шавы могло не только сжаться до нулевого состояния, но и взаправду уйти «на минус».
Однако госпожа Нивэле позаботилась о парне, а госпожа фортуна повернулась к нему совсем не тем местом, которое при опасности сжимается. Два мужчины, подсевшие на заднее сидение автомобиля, оказались сотрудниками не правоохранительных органов, а газеты «Дант шарику». А в комиссариат они заглянули по своим служебным делам, так как работали в отделе расследований этой самой газеты.
Именно эти два господина нарыли информацию о бывших подружках Шавы и передали пакет с фотографиями Нивэле.
– Ну, что, ребятки? – обратилась Майджи к журналистам, когда те уселись на заднее сидение автомобиля и захлопнули дверь. – Это Шава Этангази, которого ваш шеф обещал мне устроить в ваш отдел. Парня не обижать.
– Нам шеф сегодня утром уже сказал. Хорошо. Возьмем.
Нам как раз не хватает одной штатной единицы в отделе, – ответил тот, что постарше.
В этот момент Шава расслабился и облегченно выдохнул (не путать с «расслабился и облегчился»).
– А где ты до этого работал?
«Последние недели две усердно у меня в постели», – мысленно пошутила Нивэле, но на самом деле очень серьезно представила Этангази:
– Шава проработал несколько лет в отделе, аналогичном вашему, в «Жинай учингузи».
– А почему решил перейти? – поинтересовался тот, что постарше.
– Я, кажется, знаю, – вставил более молодой журналист. –Ходили слухи, что он то ли неудачно переспал, то ли неудачно наградил чем-то дочь замминистра. Та папе пожаловалась, а «Жинай учингузи» есть издание государственное, и парня попросили на выход. Да?
– Типа того, – согласился Этангази.
– Теперь у Шавы постоянный партнер и вольностей больше он себе не позволяет, – Майджи произнесла это так, что все поняли, кто у этого молодого парня выступает в роли постоянной партнерши.
Два журналиста газеты «Дант шарику» переглянулись, и один повел бровью в сторону Нивэле, второй ему подмигнул.
– Да, Шава, забыла тебе представить, – Нивэле развернулась и кивнула головой в сторону более взрослого газетчика.
– Знакомься. Это начальник отдела криминальных расследований, а заодно теперь и твой начальник, господин Катафута.
А это твой напарник, мистер Моле.
Мужчины по очереди поздоровались за руку с Этангази.
– Нагружайте его работой по максимуму, – указала пальцем в сторону Шавы Нивэле. – Парень он амбициозный и готов в пекло лезть ради карьеры. Правда, Шава?
– Это точно, особенно если меня печатать станут на первых полосах. Я не хвалюсь, однако много чего расследовал в сфере чиновничьей коррупции. Но мой конек, моя специализация – борьба с мафией, – Этангази снова ощутил себя журналистом, и к нему вернулись былые привычки: слегка красоваться и привирать. – В частности, я размотал огромный коррупционный клубок в Колле, но все лавры достались… не мне.
Шава вспомнил, что тот, кому, по его мнению, досталась слава от расследования того дела, является мужем Нивэле, и болтать о нем в негативном свете при жене было не к лицу.
– Ребятки, вы слышали? Моего Шаву не обижать, – Майджи взлохматила волосы парню на затылке. – Я неспроста выбрала ваше издание. Перво-наперво, оно стопроцентно частное. Правильно?
– Да, – подтвердил Моле.
– А значит, дочки всяких замминистров и их папы терзать Шаву не станут. Правильно?
– Вероятнее всего, – согласился Катафута.
– А главное – у вас отличный аналитический отдел расследований. Шаве в «Дант шарику» будет чему поучиться. Иначе я бы его устроила в свою газету, но мы больше расследуем клубничку и вишенки из жизни поп-звезд и публичных попдив. Это не для Шавы.
– Точно? – переспросил у парня Катафута.
– Однозначно, – подтвердил Этангази и отошел от реальности в мир фантазии. – Мне кровушку подавай, замешанную на воровстве чиновников, и побольше. Разбои, убийства, поджоги.
– Убийства, говоришь?.. Поджоги?.. – призадумался Катафута.
– О, у меня есть на примете одно такое дельце о поджоге. Недавно мафия за неуплату дани сожгла продуктовый павильон у одной предпринимательницы. Ходят слухи, что это дело рук капеллы Себастиано. Можем поковырять его. В смысле, не самого главаря мафии, а тех, кто устроил поджог, – предложил Моле.
– Их не нашли? – спросил Шава.
– Их и не ищут толком, насколько я знаю. Дело перепоручили такому интересному следователю, – Моле покрутил кистью руки.
– Он покровительствует мафии? – предположил Этангази.
– Мафии покровительствует, скорее всего, его вышестоящее начальство, а он так – пешка в состязании между бандитами с одной стороны и порядочными гражданами с другой, – сказал Катафута.
– Я готов ввязаться в расследование, – не задумываясь, согласился молодой парень.
– Тогда ждем тебя завтра в редакции, – ответил Катафута.
Сотрудники «Дант шарику» попрощались с Шавой и Нивэле и покинули салон автомобиля.
– Ты доволен? – спросила у Этангази госпожа Майджи.
– Спасибо, – поблагодарил тот свою даму и поцеловал ее в щеку.
– Тогда поедем еще в одно место. Там тебя ждет еще один сюрприз.
– Что еще? – Этангази сиял от счастья.
– Я сняла квартиру для тебя. Не стоит тебе жить постоянно у меня. Чунг уже стал догадываться о наших отношениях. Будешь жить отдельно. За жилье стану платить я, и буду приезжать к тебе в гости в наше новое уютное гнездышко, – игриво произнесла она и посмотрела на часы. – Ого, надо поторапливаться, мне еще нужно успеть в зал аэробных тренажеров.
– Ты?.. То есть вы, госпожа, решили заняться спортом?
– Я давно хожу туда, – чуть смущенно соврала Нивэле, а потом выдала чистую правду. – Ну… Надо ж мне при таком молодом кавалере выглядеть элегантно.
*
У руководителя Хеджерского драматического театра Отци Тунга была любовница. Это предложение не совсем точно характеризует этого хомо в его любовных похождениях. Да, у него периодически появлялись на стороне (чаще на левой)дамы, с которыми он изменял своей жене. Это тоже неполная характеристика известного в своей стране драматурга. Скажем по-другому: «Режиссер периодически заводил знакомства с женщинами, с которыми имел в течение непродолжительного времени любовные связи». Было бы странным, если бы он заводил связи с симпатичными женщинами, но не спал с ними. Это бы вызвало нездоровое подозрение у натуралов и еще большее подозрение у сексопатологов.
Вот мы уже кое-что разложили по полочкам. Но это тоже поверхностное суждение о такой известной личности, как Тунга. Копнем глубже. У Отци была любовница по состоянию на вчерашний день, и было их приличное количество за последние лет девяносто. А еще у него были деньги, слава, известность, здоровье, ум, честь. И… совесть присутствовала. Жена об этом всем знала, но закрывала глаза на легкие романы своего мужа, которые она приравнивала к жесткому флирту.
Вы заметили, каким культурным и литературным языком написаны первые два абзаца, повествующие об интимной жизни господина Тунга? Они соответствуют классическому хеджерскому языку, коим писал свои нетленные пьесы Отци. Вы в этих двух абзацах не обнаружили, сколько ни искали, таких близких и родных, ласкающих ухо слов, как «трахач», «чес», «<вырезано цензурой>», «жопа» и прочие из повседневного обихода любого нормального хомо. Обыкновенного простого гуманоида, который не строит из себя шибко грамотного, а показывает свое истинное лицо и бунтарски демонстрирует всем в голом виде то слово, которое написано в кавычках последним в предыдущем предложении.
Но каким бы положительным ни казался Отци, а неприятности случаются с каждым, не выбирая ни гениев, ни лодырей, ни середнячков. Что же приключилось с драматургом?
Он разругался со своей пассией. «Разругался и разругался, –скажете вы. – Обычное явление». Правильно. Если хомо знакомится с новыми женщинами, то он же обязан куда-то девать бывших? Значит, должен со старыми расставаться, иначе их много у него накопится. А если у одного мужика много баб одновременно, то жди одно из двух: либо он деньги все спустит, либо, следуя теории вероятности, как минимум две из них пересекутся между собой со всеми вытекающими последствиями.
Следуя женской лексике, мужчины их бросают, когда находят другую. Так и есть в большинстве случаев, если дама не успела первой бросить своего кавалера. Лучше уж, разругавшись, разойтись здоровыми и без последствий, как Отци со своей подругой, чем, не ругаясь, обоим попасть в кабинет венеролога к дяде Сифе, как Вази и Шава, а разорвать отношения после лечения.
Но последствия от внебрачной связи у Тунга и его дамы остались. Нет, не подумайте. Это не кричащий в пеленках младенец. Это не подаренные пассии, по случаю и без, колье и бриллианты, на которые Отци потратил все свои сбережения.
Это не подмоченная в театральных кругах репутация примерного семьянина. Это всего лишь две путевки на фешенебельный курорт «Позишн-трейд», включающие бронирование отеля высшей категории на шесть дней и семь ночей, перелет туда и обратно самолетом и полный пакет услуг на территории комплекса.
В это место втайне от жены под видом командировки к своим коллегам-драматургам намеревался рвануть режиссер. Не вышло, а путевки остались на руках. Стоят они дорого, а сдать назад возможно только за пятьдесят процентов от суммы. Таковы условия продажи.
Что делать? Тут в срочном порядке нужно искать новую любовницу, чтобы махнуть с ней к берегу океана, либо предложить вакантное место жене. Отци выбрал второй вариант, рассудив: «А почему бы не отдохнуть с Гижжей?» Он вечером вернулся домой и, словно веером, помахивая ваучерами, сообщил жене: «Дорогая, гляди, что у меня есть?» Гижжа присмотрелась издалека к раскраске ваучеров и задала вопрос:
– Что это за контрамарки ты принес такие?
– Билетики. Две штуки. Для тебя и меня.
– В театр, что ли? – пошутила чисто в профессиональной манере жена.
– Ха-ха-ха, – искренне рассмеялся муж. – Молодец, хорошая шутка. В ложу для почетных гостей
С уважением, Эмми!