как ты мог обо мне такое подумать? – выказала возмущение замужняя женщина. – Он на самом деле цепанул какую-то фифу. Одна такая увивалась сегодня во время тренировки вокруг него. Он меня с ней не знакомил, но я поняла, что они пришли в «Ква каси камили» сегодня вместе.
Шава, да ты сам познакомишься на Позишине с Отци и его подругой. Мы там в одно время будем отдыхать. Они, правда, как я поняла, прилетают на три дня раньше и будут жить в более фешенебельном отеле на побережье, но мы на пляже и в ресторанах с ними будем пересекаться. Я уже договорилась с ним. Знаешь, со знакомыми в дальних краях как-то уютнее общаться, когда вокруг одни иностранцы и непонятная культура и язык. Так что я ничего от тебя не скрываю. Познакомишься с Тунга и его девицей. И такое у меня ощущение, что я ее где-то раньше видела, а вспомнить не могу. Вот знакомое лицо, а откуда я ее знаю, сама не представляю.
Потом вернулся Катафута и невзначай корректно и дружески намекнул, чтобы эта парочка выматывалась из его кабинета, а то засиделись. Шава пошел к себе в отдел трудиться, а Нивэле перед поездкой на Позишн решила убедиться в очередной раз в чистоте намерений и благосклонном к ней отношении Этангази. С этой целью она поехала на квартиру, где проживал Шава, чтобы извлечь старый накопитель с видеоинформацией обо всем происходящем в спальне ее любовника, а взамен поместить чистый.
*
Когда Нивэле Майджи садилась в свой автомобиль, чтобы направиться на квартиру к Шаве Этангази, за квартал от многоэтажного дома, в котором находилась эта самая квартира, припарковался тридцатилетнего возраста седан «Кенгеле» c заклеенной прозрачной клейкой лентой передней фарой.
Машина, из которой вышли трое мужчин, при ближайшем рассмотрении требовала не просто капитального ремонта, а капитальной утилизации. Однако в те годы на Тренде не то что тридцати, а шестидесяти и даже восьмидесятилетние легковушки были на ходу, настолько был низким уровень потребления автомобилей в розничной торговле. Вопрос заключается не в том, что нищенская зарплата хеджерцев не способствовала развитию первичного рынка новых и вторичного рынка подержанных авто, а в том, что данное транспортное средство его хозяин не спешил ремонтировать.
Владельцем этого «Кенгеле» являлся моб Яхарэд из капеллы Себастиано. История умалчивает, действительно ли согласно сертификату Яхарэду принадлежала эта машина, или он ее изъял у кого-то за долги, или взял покататься у приятелей, или угнал. Неважно. Факт, что он на ней передвигался, заливал бензин, но абсолютно не следил за техническим состоянием. Двигатель у этого седана гудел, третья передача включалась с трудом, лобовое стекло с трещиной, две двери побиты и уже успели проржаветь. О чистоте в салоне вообще помолчим.
Вот по этой причине следователь Уангутугалия из чувства брезгливости с превеликим удовольствием вышел из машины Яхарэда и пошел в компании бородатого гнома, а также водяного Мууйайа, который поджигал павильон Геммы Иййи, к дому Шавы.
– Закрывать будешь? – следователь кивнул на дверь машины.
– Там брать нехер, а если кто угонит, то я потом хребет ему переломаю, – заявил Яхарэд.
– Или уши обрежем и заставим сожрать, – добавил Мууйай.
– Ладно, ближе к делу, – Уангутугалия не желал развивать столь близкую для этих бандитов тему. – Двери за сколько по времени вскроете?
– Дорогой следак… – обратился к нему водяной.
– Давай без твоего глупого жаргона, – попросил следователь.
– Не вопрос, – согласился Мууйай. – В зависимости от сложности замка, а я думаю, что он на съемной хате будет у этого журналюги плевый, я отворю тебе дверь за две-три минуты.
– Я если там замок с секретами и прибамбасами? – поинтересовался следователь.
– Тогда за пять минут я его высверлю своим сверлом, – гном Яхарэд кивнул на свою сумку с инструментом, которую нес в руке.
– Я понял. Как откроете, сразу займите свои места. Один будет дежурить у подъезда, а второй стоять на площадке у лестничной клетки. Этангази может нагрянуть в любой момент, – отдал нечто похожее на распоряжение Уангутугалия.
– Э, ты тут не командуй! Тоже мне, главный нашелся. Дверь мы высадим, как положено: быстро и тихо. И на стреме стоять будем. Если этот журналистишка наведается или еще кто с ним, то на месте сразу и прирежем, – определил свою позицию по этому делу гном.
– Что, прямо на месте и прирежете? – следователь посмотрел на одного и второго мафиози.
– Нет, выволочем его под крики и стоны на середину проезжей части и на двойной сплошной кишки ему выпустим.
Гы-гы, – пошутил Яхарэд.
– А на самом деле? Может, его просто оглушить, связать и в квартире оставить? – внес предложение следователь.
– Тебе сказали искать? Ты следователь? Вот и занимайся обыском. Ты в этом спец. А в наше дело не суйся. Буду я еще кого-то вязать. Я что, школьник, что мне страшно урода какого-то чикнуть финкарем под сердце? Свяжи его, чтобы тот потом показания дал и нас быки замели в комиссариат. У тебя башка варит? – Мууйай постучал себе по темечку, хотя обращался при этом к Уангутугалии.
– Ладно, это ваши дела, что с ним делать. Но охрану объекта при обыске вы ж должны обеспечить. Есаджи сам говорил, я слышал, что один наверху, а второй внизу. Чего вам в квартиру заходить и лишний раз улики оставлять, если Есаджи не позволяет вам этого делать?
– Ты на нашего администратора не ссылайся. Мы по очереди будем у подъезда торчать. А на обыске присутствовать с тобой будем тоже по очереди, – заявил гном.
– Мне помощники не требуются, потому что я у него там компромат на вашу капеллу стану искать, если этот Этангази ее дома хранит, что вполне вероятно, – ответил следователь.
– Ты ищи свое, а мы с Яхарэдом свое искать станем.
– Что еще? – не понял Уангутугалия.
– Цветную бумагу, желтый металл и прочие брошки, блошки, мандавошки.
– Для чего? – продолжил расспросы следователь.
– Не, ты реально тупой, хоть и после университета! Тебе что, деньги не нужны? Может, тебе золотишко и прочие ценности и побоку, а мне в самый раз, – пояснил гном.
– Спорить я с вами не буду. Это бесполезно. Я свое дело выполню и отвалю, а вы можете в этой хате хоть всю ночь обыск проводить в поисках непонятно чего, не относящегося к делу.
Отпечатки там пооставляете… Все, хватит болтать и привлекать к себе внимание прохожих, давайте помолчим.
Они пошли дальше, а Уангутугалия погрузился в свои мысли: «О, Бэквордация, каких двух примитивных и тупорылых созданий дал мне в помощники Есаджи! С такими погоришь в два счета. Да и вообще, компашка этого Есаджи мне совсем разонравилась. И сам он немного стал неадекватным.
С какой радости я должен, как домушник, лезть в квартиру к Этангази? Ну, раз, как говорится, я у Себастиано на содержании, то приходится его приказы выполнять. Согласен. А содержание это неплохое. Есаджи еще сказал, что это приказ самого дона, чтобы именно я качественно и профессионально провел обыск. Проведу. Но к чему эти нелепые и не поддающиеся логике ходы? Можно было преспокойно взять за задницу этого Этангази прямо в кафешке, когда он пытался записать наш с Есаджи разговор. Так нет. Есаджи как заметил диктофон, так сразу слинял. А вслед за ним скрылся и его охранник, который должен был скрутить и привезти к Себастиано этого сопляка-журналиста… или пристрелить его, на крайний случай. Сейчас эти два недоумка готовы Этангази зарезать. Почему пристрелить его тогда нельзя было?
Выходит, что эта диктофонная запись была настолько дорога Есаджи, что он кинул журналиста, который мог все рассказать на офисе или в лесу, а потом замолчать навеки. Логики никакой. Есаджи страдает манией преследования последнее время или как? Тут напрашивается только одно объяснение:
Есаджи считал, что за нами тогда следили, и можно было ему потерять не только запись на диктофоне, но и саму жизнь.
Маразм полный».
Спустя десять минут водяной раскрыл двери квартиры Шавы, впуская вовнутрь Яхарэда и Уангутугалия, и датчик «на движение» включил на запись устройство видеонаблюдения за помещением. В это самое время машина Нивэле притормозила невдалеке от дома своего любовника. Она, как и те, кто проник в квартиру Шавы, не хотела оставлять автомобиль под окнами его жилища. Мало ли что… соседи могли рассказать, а Майджи следила за своим мужчиной, естественно, втайне от него.
Нивэле шла по тропинке к подъезду и размышляла: «Пока ничего любовно-криминального я на прошлых записях в действиях Шавы не заметила. Баб к себе не водит. А из всего непотребного, так это ковыряется в носу у себя в комнате да изредка онанизмом страдает. Это терпимо. Если он питона своего гоняет, то это значит, что я парню даю слабые сексуальные нагрузки, которые следовало бы увеличить. Именно этим я и займусь во время отпуска».
Женщина пошла к подъезду и увидела там водяного-моба, который дежурил в этот момент у входа. Они пристально посмотрели друг на друга, но поскольку ранее никогда один другого не видели, то Нивэле зашла в подъезд и начала идти по ступеням к квартире Этангази. Она поднялась на нужный этаж и захотела отпереть дверь общего с соседями коридора.
Дверь оказалась открытой.
«Жильцы этого блока, наверно, забыли закрыть?» – решила Майджи. Осмотрелась по сторонам, прислушалась – тишина. Тогда она открыла элкетрощит, потом отперла ключом потайную дверцу внутри и поменяла заполненный видеоинформацией бокс на аналогичный пустой. После удачно проведенной операции спрятала кассету в сумочку и сказала себе:
«Отлично! Теперь осталось только проверить, какой там порядок у Шавы в квартире».
22
Они находились в этой огромной комнате только вдвоем.
Двое мужчин: один постарше, второй помоложе. У обоих с головы свисало множество тонких косичек. Один являлся доном, а второй – его администратором. Старшего звали Себастиано, а младшего – Есаджи.
Комната в охотничьем стиле, в которой они вели беседу, была обставлена мебелью с намеренно грубой отделкой. Вокруг полумрак, нештукатуреные бревенчатые стены, толстые некрашеные балки над головами, чучела и шкуры диких животных.
Мафиози расположились, каждый со своего края, на огромном полукруглом диване, обтянутом замшей и набитом натуральной шерстью. Глава капеллы оперся на подлокотник и откинулся на спинку, заложив ногу за ногу. Есаджи сидел не так фривольно, как его босс.
– Рассказывай, как ты стал звездой экрана, – попросил дон.
– Да какая там звезда, господин Себастиано, – смутился Есаджи. – Подлый журналистишка, этот Этангази, совсем страх потерял.
– Мы не о нем сейчас говорим, а о том, почему ты и твои хомо так накосячили.
– Так кто же знал, что так все повернется? Где была возможность, там мы перехватили инициативу, как в том случае с диктофоном. А кто ж мог знать, что этот сопляк базарить с Яхарэдом пойдет со скрытой камерой? – оправдывался администратор.
– Допустим, об этом никто догадаться не мог. Но и Яхарэд, да и ты, много болтали лишнего. Он в камеру, а ты по телефону.
– Есть тут немного нашей вины. Но мы всегда вольготно себя чувствовали. Мои мобы и кэпы всегда были уверены, что их отмажут от полиции. Я согласен, мы потеряли бдительность, а тут еще и власть в стране поменялась. Этот
С уважением, Эмми!