словами: «Так надежнее».
В это мгновенье жена следователя, привлеченная шумом и негромкими хлопками-выстрелами на лестничной площадке, отворила дверь и увидела тело своего мужа и двух убийц.
Она вскрикнула и застыла, оцепенев и не зная, что предпринять далее. Водяной направил на нее свое оружие и выстрелил ей в лоб, произнеся: «Сама виновата. Нам свидетели не нужны».
Гном скривился, словно его напарник случайно наехал колесом автомобиля на кошку, которая неумело перебегала дорогу, и сказал: «Не добивай ее, даже если она и выживет после пули в башку, то ничего не вспомнит. Пойдем, а то еще дети выйдут, а их жалко пристреливать».
Мууйай согласился с Яхарэдом и пошел быстрым шагом вниз, подумав: «Да, нужно когти рвать, а то сейчас сбежится весь подъезд. На весь этот сброд и пуль не хватит».
Когда два бандита вышли из подъезда, красный мотоцикл уже выезжал из двора на проезжую часть. А водяной и гном быстро забрались в «Мвамвитугари Менде» и поехали к месту проживания Шавы Этангази. По пути они, как ни в чем не бывало, вели беседу, словно забыли об убитом ими следователе.
Их понять можно: Уангутугалия уже был мертв, а молодого журналиста только предстояло перевести из живого состояния в состояние вечного покоя. И способ, как это необходимо было сделать, был несколько сложнее, чем в случае со следователем. Мууйай жаловался Яхарэду:
– Нет чтобы тихо кокнуть с глушителем этого журналюгу, так Есаджи дал роспорягу, чтобы мы пришили его картинно.
– Ага, ему подавай убийство посреди улицы и обязательно с автоматом, – гном похлопал ладонью по сумке, где лежало автоматическое стрелковое оружие. – Пристрелить этого сморкача, чтобы другим неповадно было совать свой нос в дела нашей капеллы.
– Ладно, – махнул водитель водяной рукой и снова положил ее на руль. – Грохнем этого негодяя на глазах у толпы, а потом за нехилый гонорар махнем на отдых.
*
Нивэле и ее молодой любовник находились в квартире Этангази. Им осталось переночевать, а завтра рано утром из аэропорта Деривативы улетал самолет на остров Позишн. Чемоданы были упакованы, сумки собраны.
– Ой, Шава, ты хоть представляешь, завтра мы уже будем с тобой плескаться в водах океана! – Майджи была в приподнятом настроении.
– Даже не верится, – улыбнулся парень.
– Это так и есть на самом деле, а не во сне. Отци Тунга со своей пассией, небось, уже греют спины на пляже Позишина.
– Прилетим, так расспросим у них, как им там отдыхается, – сказал Шава.
– Обязательно. Нужно только отель их отыскать на побережье.
– Это не проблема. Любой таксист довезет, если попросить его доставить нас к курортному комплексу «Позишн-трейд».
– Верно, встретимся с ними, так расскажут, что, где и почем. Как охота на песке поваляться! Вот раззява, – хлопнула себя по лбу Нивэле, – а крем-то от загара я совсем из виду выпустила и забыла купить.
– Я сбегаю, госпожа, – Этангази понял, что из-за плохой памяти своей любовницы страдать (бежать в магазин за покупкой) придется ему.
– Сходи, Шава. Ты чуток моложе меня. У тебя шустрее получится.
Он оделся и пошел, а Майджи пробормотала вслед: «Скорее бы уехать и сменить обстановку. Тягостно как-то. Особенно тяжело, когда осознаешь, что стояла в буквальном смысле в шаге от смерти. Вот что-то же подсказало мне тогда забрать кассету и не заходить в квартиру, когда там орудовали бандиты с обыском. Хвала великому создателю, что уберег меня от смерти! Эти изверги точно бы со мной расправились, если бы я через порог переступила. Я после этого и захожу в эту квартиру с опаской. Вернемся с Шавой с отдыха, я ему другое жилье подыщу, чтобы поскорее забыть обо всем этом кошмаре».
Этангази вышел во двор и двинулся в сторону супермаркета. Вслед за ним на приличном расстоянии перемещался «Мвамвитугари Менде» с двумя мафиози в салоне, за которыми, в свою очередь, следил мужчина, припарковавший невдалеке свой красный мотоцикл.
Парень почти перешел через дорогу, когда на огромной скорости ему наперерез выскочил автомобиль, которым управлял Мууйай. Он притормозил у газетного киоска метрах в двадцати от Шавы. Яхарэд опустил стекло, высунул в окно дуло автомата, и выпустил очередь пуль по журналисту. Попал. И не только в него, но и в других хомо, пересекавших по пешеходному переходу проезжую часть.
Этангази упал. Гном еще сделал две короткие автоматные очереди, в результате чего тело Шавы прошило восемь пуль.
Вокруг поднялся крик и суматоха. Те, кто сообразили, в чем дело и были в состоянии бежать, бросились врассыпную.
Иные схватились за голову и закрыли от страха глаза, третьи сумели спрятаться.
«Гони! – скомандовал Яхарэд, лицо которого, как и его подельника, скрывала маска. – Он – трупак». Но далеко отъехать машина не успела. Мотоциклист (он, правда, был на этот раз без шлема и не за рулем), находившийся метров за сто от места преступления, нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Машина с мобами из капеллы Себастиано взорвалась.
Водяной погиб прямо за рулем, а тело гнома разорвало на две части: нижняя осталась в салоне, а верхнюю выбросило через лобовое стекло на тротуар. Кроме этих двух бандитов от взрыва погибло еще пять хомо. Многие были ранены.
Взрывной волной разворотило киоск с газетами и журналами. Периодические издания разлетелись во все стороны. Один из вчерашних номеров «Дант шарику» подбросило в воздух, и лист с первой и последней страницей взмыл вверх. Он кружился и медленно опускался на землю. Шава лежал на спине в луже крови. Он не двигался. Ветер шевелил его рыжие волосы. Лист газеты лег парню на лицо, прикрыв глаза. На первой странице размещалась разоблачительная статья, в конце которой стояла подпись «Шава Этангази».
Подрывник-мотоциклист спрятал пульт в карман и подумал: «Вот каждый и получил то, что заслужил. Журналист желал славы в сражении с капеллой – получит ее посмертно, погибнув от рук мафии. Следователь хотел одновременно ловить бандитов и дружить с ними – получил пулю в лоб. Яхарэд и Мууйай думали, что капелла есть детский сад, где распоряжения дона Себастиано можно исполнять по своему усмотрению – держите под задницу два кило динамита. Все четверо упокоились и теперь уже никогда не смогут дать показания, кроме как разве перед Бэквордацией. Пришлось потрудиться и мне, подчищая дерьмецо. Все кончено как нельзя лучше.
Сейчас поеду к Себастиано и доложу о проделанной работе, а потом куплю литр виски и в одиночестве нажрусь до потери пульса. Пора идти к мотоциклу и сваливать отсюда. Народ потерял страх и стал собираться на месте взрыва».
Никто из капеллы, кроме Себастиано и этого мотоциклиста, никогда не узнает, кто совершил подрыв водяного и гнома. Есаджи расспрашивал об этом инциденте своего босса, но тот только развел руками. Самого Есаджи неоднократно вызывали в комиссариат для дачи показаний по разным эпизодам, начиная от поджога павильона и заканчивая взрывом у газетного киоска. Однако никаких прямых доказательств у полиции в отношении него не нашлось – только косвенные улики. Один раз под надуманным предлогом Есаджи даже арестовали и поместили на непродолжительное время в камеру, где он встретился (и мы это уже знаем) с Джефри Клианом, когда тот за драку под магазином был арестован, а его двойняшки чуть не умерли, оставшись одни без присмотра.
На этом все и закончилось.
Далее в своих описаниях мы вернемся из прошлого в настоящее, за день до того, как началась война.
Сказка о храбром муравьишке
Мысли о рыжих муравьях всегда заставляют меня кривиться. Увидев их, я вспоминаю, как однажды данная особь из отряда перепончатокрылых забралась ко мне в область паха. Муравей пробрался ко мне в «лесной массив» из курчавых волос в самый неподходящий момент. Что ж, слушайте сказочку-быличку.
Как-то несколько лет назад я сидел на сидении в автобусе.
Транспортное средство за номером шестьдесят семь медленно катило по улицам города. Я лениво почитывал некий журнал.
А невесть откуда проникший в мои трусы рыжий муравей медленно полз среди зарослей моего паха. Что-то не устроило лесного обитателя. Возможно, его вывел из равновесия спертый воздух, далекий по своему составу от запаха лесопарковой зоны, или бурчание сидящей рядом пенсионерки.
Нет точных данных. Да и узнать не у кого. Нет того муравья больше в списках живых.
Факт в том, что этот членистоногий разбойник впрыснул порцию муравьиной кислоты в мое тело аккурат в области члена и ноги. Наверно, этих маленьких тварей и называют членистоногими, потому как они целятся ужалить мужика в то место, где из ноги растет член.
Оставим наши догадки на совести биологов. Пусть они разбираются в истории происхождения названия «членистоногие». Сообщим, что первый укус я сопроводил криком «C-c-c» и конвульсией тела с небольшой амплитудой. Старушка, сидевшая рядом, перестала причитать о том, что на этой неделе сахар подорожал аж на семь процентов, из-за чего премьерминистр, будь он порядочным, давно должен был бы застрелиться, и косо посмотрела на меня.
Я положил журнал на колени и попытался улыбнуться пенсионерке, тем самым ее успокоив. Но не тут-то было. Рыжий муравей, проделав несколько шагов, ущипнул меня повторно.
Вместо приятной улыбки, рядом сидевшая старушка увидела гримасу на моем лице и спросила: «Вам плохо?» Я взял себя в руки и, скомкав от боли журнал, процедил в ответ: «Нет, все замечательно».
Быть может, у муравья были при себе запасные баллоны с кислотой, но он продолжал и продолжал жалить меня теперь уже в нежную кожу мошонки. Это издевательство не прекращалось до тех пор, пока на следующей остановке я не выскочил через открывшуюся дверь. Я добежал до ближайшего подъезда жилого дома и на площадке между первым и вторым этажами разобрался с обидчиком. Как я истязал насекомое, воспроизводить не станем, так как такую сцену насилия могут читать беременные женщины или подростки.
С неким садистским наслаждением я, надругавшись над рыжим муравьем, бросил куски разорванного пополам несчастного животного на бетонный пол. Гадкий, мерзкий надоедливый мелкий муравьишка получил свое сполна. Он наглейшим образом нарывался на такую расправу, зная, что это для него не закончится добром. Вот и закончил свою никчемную жизнь не в срок, а мог бы еще долго пожить. Но ему хотелось жалить меня, более сильного и могущественного, чем он.
Муравьишка получал от этого удовольствие, причиняя мне боль. Теперь он уже давно сгнил в куче мусора. Поделом. И другим наука будет.
Но история с муравьиными укусами на этом не закончилась. Враг был повержен. Я в тот миг праздновал победу. Мне было от его укусов хоть и больно, но в душе царила радость.
Мучения прекратились. Две половинки тела муравья валялись в луже мочи, оставленной между первым и вторым этажом каким-то придурком или больным на голову. А разве здоровый и умный станет мочиться на лестничной площадке? Я наслаждался жизнью, не обращая внимания на неприятный запах, исходящий из лужи, и возвращался к нормальному состоянию.
Пока я рассматривал искусанные части своего тела и неспешно прятал их в приспущенные ранее штаны, щелкнул замок в двери на втором этаже, и из квартиры медленно выползла
С уважением, Эмми!