призыва и вдруг угодила в чьи-то руки. Среди всей этой кутерьмы и неразберихи Тимофей рывком притянул её к себе, приподняв вверх, и уронил её грудью к себе на лицо, крепко держа её за тонкую талию.
– А-а-а! – завопила Лена, замолотив руками, ногами, но вдруг поняла, что это Тимофей, и тут же оборвала крик. Руки её обняли его голову. Ещё секунда, и их сшибли, увлекая под воду, сразу несколько метнувшихся за Леной девичьих тел.
Вольная борьба! Лена вынырнула, судорожно глотнула воздух, оглядываясь ослепшими от воды глазами. Её Тимофея, прерывисто смеясь со счастливым звоном в голосе, держала, обнимая со спины, Мила, прижавшись к нему грудью. Изогнувшись вперёд, он загребал одной рукой, вырываясь, другой вёл по лицу, сгоняя с него воду. Попался, голубчик! Но недолго длилось Милкино счастье. В результате последующей атаки расшалившихся девушек Тимофей прорвался сквозь окружение и вынырнул далеко от бурлящего пятачка. Плывя почти всё время под водой, сделав приличный крюк, он обогнул волнорез и там, за надёжным прикрытием, перевернувшись на спину, замер, покачиваясь на волнах, среди более-менее спокойных купальщиков.
Через несколько минут кто-то, проплывая под ним, стукнулся об его спину. Тимофей одним рывком переместился вперёд. Нигде нет покоя! Снизу, из глубины, пошло движение, и его обхватили за талию чьи-то руки, и этот некто потянул Тимофея вниз, едва касаясь собой его спины и ног. Ленка? Тимофей резко перевернулся, вытягивая на поверхность напавшего на него человека. Напавший почти не сопротивлялся – раз дёрнувшись, послушно всплыл вместе с ним. Мелькнуло мокрое лицо, заплывший водой, чуть смущённый улыбающийся глаз, обрамлённый склеенными ресницами – Тимофей вздохнул, тоже заулыбавшись, но несколько иначе: сдержанной улыбкой победителя. Рядом с ним покачивалась в воде Лена.
– Неплохо. – Сказал он. Она приподняла брови – что означает это его "неплохо"? – и, ничего не ответив, лёгким движением запустила своё тело вдоль волнореза. Он заскользил рядом, зарываясь лицом в воду. Какое-то время они молча дрейфовали к берегу.
– Ну и как твой рыжий каратист?
– Гораздо скромнее твоей Милки.
– Хоть это утешает.
– Он скромнее Алёны.
– Да?
– И Ирочки.
– Как интересно. И которой же?
– Щукиной.
– А как на счет Киселёвой?
– Нет. – Сокрушённо вздохнула Лена, – Киселёва скромнее.
– Слушай, да ведь он наглец! Разболтанный тип!
– Это почему же? – нарочито изумлённо ахнула Лена.
– И ты ещё спрашиваешь! Он нагло – заметь, нагло! – зарится на чужое!
– Неужели?
– Неужели! Тут, извини, никаких сомнений.
Тимофей нащупал ногами дно, встал и, поймав Лену, притянул её к себе, взяв на руки. Вокруг них плавали, ныряли и барахтались люди. У всех была своя радость. На Тимофея и Лену поглядывали, доброжелательно улыбаясь, как на всё здесь. Они воспринимались частью лета, моря, счастья. Чуть поколебавшись – как ей быть: оставаться на его руках или пресечь подобную вольность? – Лена обхватила Тимофея за шею. Пусть он обнимается с ней, а не с Милкой или Алёной!
Но его близость неожиданно ожгла и словно окатила дурманом. С еле слышным судорожным вздохом она прильнула к нему, прижавшись щекой к его голове, мокрым его волосам, и замерла.
– Все бросились врассыпную искать тебя. – Прошептала она ему в ухо. – Учти, я тебя не нашла. Ты сам потом найдёшься. Ладно?
– Ладно. Найдусь. – Тоже шёпотом ответил Тимофей.
Он наклонил голову и поцеловал её в нежный мокрый островок груди, выглядывающий из купальника. Лена вспыхнула, но вырываться не стала, а только крепче сжала руки, обвивавшие его шею и плечи. Странно, её руки жили своей собственной жизнью, им было плевать на переживания и опасения их владелицы, они их просто не понимали. Видимо, они знали нечто другое и действовали в соответствии с этим знанием.
– Надо плыть... Я поплыву?
– Ты что? Прямо так, сразу? Не спеши.
Её сердце бешено колотилось; оно так стукалось изнутри о грудную клетку, что Лена не сомневалась – Тимофей чувствует на себе его удары. Осознание этого факта не прибавило ей смелости. Она опять прошептала:
– Я поплыву.
– Ну, куда ты спешишь!.. Леночка. – он легонько покачал её, словно убаюкивая.
– Нет, нет! Вдруг кто-нибудь из девчонок появится здесь?
– Ну и появится. – Тимофея тоже охватила лихорадка, он продолжал покачивать её в воде, прижавшись щекой к её груди. – Что из того?
– Я не хочу. Нет! – воскликнула она.
– Ты так кричишь, будто твои девицы – это стая волков, и они гонятся за тобой, вот-вот догонят и разорвут на части. Давай перестреляем всю стаю, и никаких проблем, а?
– Не хочу, не знаю. – Лена нервно дрогнула в его руках.
– Ты так боишься? – недоверчиво спросил Тимофей.
– Нет. Я просто не хочу, чтобы они знали.
– Почему?
– Не знаю.
– Так, так... А что ты знаешь?
– То, что мы с тобой уже сделали вид, будто знать не знаем друг друга. Ну, виделись на вокзале! Этого уж скрыть невозможно. Трое нас видели.
– Пусть теперь узнают.
– Как ты не понимаешь! Ничего хорошего это знание не даст. Я – одна из всех, а ты хочешь... ты хочешь...
– Что я хочу?
– Загубить нашу морскую жизнь. Начнутся обиды, потом разлад, ну и ... всякое такое. Кошмар!
– Утром ты была настроена по-другому.
– Это было утром, я ... я не понимала! Ты натолкнул меня на это понимание!
– Ай да я!
Он приглушенно рассмеялся, опять уткнувшись лицом в её грудь.
– Твои подружки не боятся ни разлада, ни обид. А ваша Милочка, так та не церемонится.
– Она всегда такая.
– Какая?
– Такая, которая не церемонится.
– Но она целеустремленно не церемонится. Леночка, ты породишь дурную ситуацию. Твои девочки...
– Тимка, не надо. Ты всем ужасно нравишься, но ты никого не предпочёл, всё нормально, а девочки просто соревнуются за твоё внимание.
– Что на это сказать! Очень мило. Я польщён.
– Ещё бы!
– Хочешь, скажу по секрету? – он приблизил свои губы к её уху и насмешливо зашептал, – Милочка не соревнуется. Сегодня в автобусе...
– Ну и пусть. – Упрямилась Лена. – Пока ты со всеми одинаков...
– Пока я со всеми одинаков, – он опять усмехнулся ей в ухо, – это ваше соревнование, приведёт к тому, что кое-кто захватит на меня монополию. Вы и не пикнете.
– А ты что, чурбан?
– Нет. Но ты же приказываешь мне быть со всеми одинаковым! Я буду одинаков, а вы, извини, не будете одинаковыми. Вы же будете соревноваться, а соревнование предполагает победителей и побеждённых. На первом месте всегда оказывается кто-то один. И это будешь не ты, тебя попросту ототрут, да ко всему прочему ты будешь делать вид, что знать меня не знаешь!
– Но, Тим...
Однако, в Тиме нарастали расстройство и нетерпение, он начинал сердиться и досадовать.
– Ну, что Тим? Глазом моргнуть не успеете, как ваша милая богиня поставит вас всех на место, ко мне вы и не подойдёте. Ни одна! На определённое, конечно, расстояние. Поболтать и кое-что другое по мелочи вам дозволят. Не возникай, я знаю таких девушек.
– Я не возникаю!
– Ну, извини. Я использовал не то слово. Просто какая-то чехарда получается. Мы будем, как дураки, отворачиваться друг от друга. Девочки будут соревноваться. Мила выйдет в победители, раскидает вас по сторонам. Потому что она не оглядывается, играет по своим правилам, и это, – он вздохнул, – часто срабатывает, если только... – он опять вздохнул и как-то странно усмехнулся, не договорив. – Лен?
Но Лена не отозвалась.
– Н-да... – не унимался Тимофей, – что говорить, если ты не хочешь ничего слышать! Тем временем ты со своим ровным, то есть одинаковым, отношением...
– Мила хорошая девушка и подруга!
– Я и не спорю. Очень хорошая – и девушка и подруга. Сразу выделяется среди вас!
Слабо плескались волны, стуча по ним.
Она тяжело вздохнула и в соответствии с этим вздохом мрачно хмыкнула.
– Что за странные звуки! Говори вслух. – Потребовал Тимофей.
– Ты, наверное, много чего знаешь.
– Не такой уж я знаток. Эх, ты, незнайка!
Он вдруг резко повернулся, крутанув Лену. Вокруг них поднялся мощный медлительный бурун. Лена ойкнула и крепко вцепилась в Тимофея.
– Испугалась?
Она молчала, пряча лицо в его мокрых волосах.
– Ленка! – он встряхнул её. – Сейчас макну с головой! Что в молчанку играешь! Ну?!
– Я думаю.
– О-о-о! И что же ты придумала? Как мы с тобой вечерком удерём куда-нибудь от твоих вертихвосток?
Хрустальная мечта – забраться в тайный уголок, побыть там с ней вдвоём, подержать её на руках на суше, без помощи воды. Но на его предложение, сделанное хоть и в шутливой форме, но с надеждой на согласие, Лена никак не отреагировала. Заигрывая, он губами поддел кончик её носа и заглянул ей в лицо. Сощуренные глаза его призывно с неожиданной негой блеснули на неё из-за тёмных ресниц. Она мигнула раз-другой глазами и чуть отвернула голову, избегая его взгляда.
– Ничего я не придумала. – Еле слышно ответила она. – Просто подумала, что морская пастораль скоро кончится. Кончится...
В голосе её прозвучала непередаваемая печаль. Всего одна звеняще-тоскливая нота. Чтобы скрыть её, Лена деланно засмеялась тихим голосом. Но всё же его призывный взгляд сыграл свою роль. А, может быть, главным здесь было то, что скрывалось за этой печалью. Хотя, вероятнее, всё вместе взятое. Неожиданно для Тимофея она вдруг коснулась его лица губами и повела ими по его щеке, по волосам. Он замер, сердце стукнуло и тоже, казалось, замерло в ожидании.
– Лена...
– Нет. Ничего не говори. Меня легко обмануть, я маленькая.
И опять он чувствовал, как сильно и беспорядочно бьётся её сердце.
– Пора. Я поплыву.
– А наставления? – хриплым шёпотом спросил он, – Какую роль прикажете играть?
Он крепко сжал руки, сожалея, что придётся расстаться, и бог знает, когда он сможет хотя бы коснуться её!
– Роль? Ах, да.
Ей тоже не хотелось покидать столь уютное местечко. Она нежно повела пальчиками вкруговую по его груди – подводный путь; по впадине над ключицей – надводный путь; потом, склонившись, поцеловала его в шею и попыталась выскользнуть из его рук.
– Леночка, – выдохнул он, весь устремившись к ней. – Куда ты! Стой! Ты что-то хотела мне сказать.
– Будешь играть роль пресытившегося падишаха. – Шёпотом сказала она, прекратив вырываться.
– Да? Это как же? – его кисть под водой гладила её нежное бархатисто-скользкое бедро.
– Думай сам. Я не была падишахом, тем более пресытившимся.
– Странно, что ты им не была, но прощаю тебе это. – И, вздохнув, крепко сжимая её, он согласился. – Хорошо, я подумаю. И быть ровным со всеми?
– Конечно. – Как о само собой разумеющемся сказала Лена, пожав плечами. Засветившись еле заметной улыбкой, коснулась губами основания его шеи, там, где она плавно переходила в плечо, и коротко поцеловала. Чуть сдвинула голову и опять поцеловала. Она сошла с ума, да и только! Целуется при всём честном народе! Лена целовала и еле слышно смеялась.
– И с Милкой и с тобой? – ответно целуя её, спросил Тимофей.
– Да. Но, смотри, не ошибись.
– Ты почему смеёшься?
– Хочу и смеюсь.
– И не отбиваться от особо усердствующих?
– Ну, не знаю! – ответила Лена.
– Не знаешь? Это прискорбно. Утром ты знала!
– Но это же было так давно!
– В другую эпоху. Да? Ну, тогда плыви!
– Отпускай!
– Вырывайся.
– Я не собираюсь вырываться – это будет смешно!
– Да, смешно.
Нехотя он выпустил её из рук, ловко ухватил за ступни – она вытянулась стрункой, удерживая себя на
