СТРАСТИ ПО "ПАДИШАХУ"

разглядел в окружении броских, всем своим поведением подчёркивающих свои достоинства девиц. Не открывая глаз, Тимофей нахмурился. Этот рыжий хорош и фигурой, и лицом. Мускулистый, широкогрудый и крепконогий – сильный парень, сразу видно. И красивый. Лицо красивого овала, с прямым коротким носом, решительным тяжеловатым подбородком и прозрачно-зелёными глазами, зелень которых выгодно подчеркнута коротко остриженными рыже-каштановыми вьющимися волосами. Привлекательное лицо, очень привлекательное, если бы не глаза, красивые, но холодно-настороженные глаза жёсткого самолюбивого человека, улыбкой скрадывающего вот этот нюанс своей натуры. Улыбка – своеобразный баланс глазам. Тимофея эти глаза отталкивали. Будь он девушкой, он бы не увлёкся, не полюбил человека с такими глазами. Но ведь это он так думает, а женщин может быть как раз такое и привлекает в мужчинах?
Безмятежное лежание в гамаке принимало дурной оборот. Брови Тимофея хмуро сошлись к переносице. Его вдруг кольнуло дико неприятное чувство. Нет, нет! Мысленно запротестовал он – пусть он хорош собой, этот рыжий, но ведь она явно влюблена в Тимофея! Ничего другого со стороны дриады он просто не вынесет!
Будто в нереальной, туманящейся дымкой дали скрылась прежняя нормальная жизнь с работой, какими-то отношениями с разными людьми, с проблемами и заботами. Он никогда там не был, там, где дом, работа, друзья и родственники; был кто-то иной, а он – совсем другой человек в другом измерении. Он – это тот, кто валяется в гамаке и думает о любви... и страдает от любви...
– Тим!
Он приоткрыл глаза. Рядом с гамаком, склонившись над Тимофеем, стояла Мила.
– Да? – сонно произнёс он.
– Вставай! – она томно улыбалась ему, заглядывая в самую глубину его глаз. – Пойдём обедать. Ждать дальше некуда. Уже третий час.
Мила взяла его за руку, взметнувшуюся при первой попытке выбраться из глубоко провалившегося гамака, и помогла встать.
– Спасибо! – Тимофей галантно склонил голову и шутливо воскликнул, – От такой жизни я скоро начну мурлыкать. Ей богу!
Мила засмеялась и подставила ему свой локоть. Он подвёл под него ладонь, и они чинно вышли к столу, подойдя к которому, оба весело рассмеялись. Два – один – опечалилась Алёна. И какие весомые эти "два"!

10.
На пляже наступала самая приятная пора. Изнуряющая жара уступала место мягкому теплу и неге. Всю дорогу к морю девушки и Тимофей прошли рассредоточено, пристально осматриваясь, особенно там, где можно пройти разными путями – боялись пропустить подруг, если те вдруг уже шли с моря домой.
Так и не встретив их, они спустились к морю. Ещё издали они увидели, что на их обычном месте лежали, прикрыв лица платочками, только две девушки, Катя и Ира Киселёва. Тимофей окинул взглядом округу, однако при таком скоплении людей, разглядеть конкретного человека вот так, что называется с налёта, было просто немыслимо. В воде у берега хаотичное мельтешение купальщиков, но искать Лену среди них не имело смысла. На дальнем же расстоянии все головы казались похожими, любую можно принять за желанную, и немедленно, всмотревшись, разочароваться, нет – не она... или она?
Девушки и Тимофей подошли к Кате и Ире. Мила бросила свой пакет с таким расчётом, чтобы задеть Катю, и та, вздрогнув, сразу села, сорвав с лица платок. Вслед за ней и Ира, услышав возню, открыла лицо.
– А! Это вы! Что так долго? – спросила Катя.
– Мы? Долго? – изумилась Алёна. – Да мы вас дома ждали, ждали! Неужели сразу бежать куда-то! Вы что, решили сегодня без обеда?
– Ага. – Зевнула Киселёва. – Без обеда. Таскаться туда-сюда...
– А Ленка где? – спросила Щукина.
– Плавает, наверное, где же ей ещё быть. Она же у нас великая моржиха. – Киселёва никак не могла справиться с зевотой, старательно отводя лицо в сторону от Тимофея.
Вновь подошедшие расположились рядом. Тимофей стоял, пристально всматриваясь в людей в воде, его подмывало спросить, и долго она плавает, эта их Ленка? Но тут Катя, зевнув столь же сладко, что и Киселёва, сказала:
– Думаю, уже больше часа плавает.
– Так долго? – встрепенулся Тимофей.
– Разве это долго! – беспечно махнула рукой Мила. – Ты её не знаешь. Она ещё и дольше может. У неё заплывы часа по полтора. Для неё это пара пустяков.
– Да? – Тимофей пожал плечами и больше ничего не сказал. На душе стало неспокойно. Он-то знал, как она плавала в предыдущие дни! С ним на берегу! Конечно, она отличная пловчиха, этого у неё не отнять, но сидеть в воде одной целый час – сомнительно, чтобы ей это было по вкусу.
Ира Киселёва, потянувшись, села. Посмотрела, сощурив один глаз, на небо.
– Час? – усомнилась она и, расслабленно двигаясь, достала из босоножки часики. Глянула на них и удивленно хмыкнула.
– Два часа и десять минут. – уверенно заявила она.
– Ого! Она побила все рекорды! – восхитилась Щукина.
– Смеёшься! – забеспокоилась Катя. – Такие рекорды никому не нужны. Тут что-то не то! Да, – обратилась она к Киселёвой, – откуда такая точность?
– Когда Ленка пошла купаться, у кого-то работал приёмник и там как раз говорили время. – Ира тревожно перевела взгляд с Кати на море. – А где же она?
Тимофею вдруг стало нехорошо, каким-то спазмом прошило голову и дышать стало трудно. Он присел на камни.
– Думаешь, она ещё плавает? – спросила Катя.
– Не знаю. – Ира растерянно пожала плечами.
– Вряд ли она столько барахтается в воде. Это невозможно. – Медленно произнося слова, отозвался Тимофей, пожимая плечами. Повернувшись к Кате, спросил:
– Может, она выходила погреться и опять ушла купаться? Вы могли ведь и не услышать.
– Нет, ну что ты! – с нетерпеливым выражением лица завертела головой Катя, – Мы только с полчаса как задремали. Мы и купались здесь, прямо напротив...
Катя встала. За ней встали все остальные, кроме Тимофея.
– Да вон она! – вдруг воскликнула Алёна и громко засмеялась.
– Где? Где? – завертели головами девушки.
– Вон! – сквозь смех прокричала Алёна и махнула рукой влево вдоль пляжа. – В карты играет!
Прикрыв глаза и стиснув зубы, Тимофей медленно втянул в себя воздух и повернул голову в указанном Алёной направлении. Совсем близко, всего метрах в двенадцати от них, резалась в карты колоритная компания из трёх человек, ещё двое следили за игрой, болея за игроков. Играли Лена, старый холостяк и рыжий каратист. За старого холостяка или за рыжего, не понять, болел скучающий приятель Витечки.  Во всяком случае, он сидел за их спинами и следил за игрой и того и другого.  За Лену болел – тут уж не было сомнений – самый длинный из каратистов. Лена сидела вполоборота к ним, к Тимофею и девушкам, по-турецки скрестив ноги, на голове широкополая шляпа. Её болельщик стоял на коленях позади неё, заглядывая через плечо в карты, а Лена прижимала карты к груди, явно не одобряя его вмешательства в свою игру. Судя по всему, длинный парень очень переживал за её промахи, которых, видимо, она совершала немало.
Витечка играл азартно и с чувством удовлетворения на вдохновенном лице. Рыжий играл спокойно; не спеша перебирал карты, обдумывая очередной ход, улыбчиво поглядывая на Леночку, казалось, намекая ей – давай я тебе подыграю, оценишь это?
– Ничего себе! Поворот событий! У нас же правило: никаких побегов на сторону! – возмутилась Катя и в недоумении оглянулась на подруг, приподняв от избытка чувств плечи. – И чтобы Ленка? Ну, не знаю. Игруля! А мы тут чуть со страха не умерли!
Мила саркастически усмехнулась.
– Если бы не мы, вы бы ещё целый час не хватились её!
– Ну, я ей покажу. – Пробурчала Катя и направилась к игрокам. Девушки проводили её заинтригованными взглядами, с интересом ожидая зрелища выволочки, которую Катя собралась устроить Елене.
Тимофей с удовольствием сам устроил бы ей выволочку. Двигаясь замедленно, он стал стягивать с себя рубашку, стараясь не смотреть в сторону игроков. На душе тягостная пауза – переход от неуправляемого тёмного страха за её жизнь к облегчению и глухой злости и страсти. Он снял рубашку и замер с нею в руках, положив локти на колени, свесив руки вперёд. Играет в карты... Боже мой! Как примитивен мир в своих ходах – играет в карты с этим скользким Витечкой и рыжим каратистом! Самые худшие его опасения, кажется, сбываются. Шлёпнуть бы её как следует по мягкому месту... Тимофея обдало сладко-смутным смехом – он и без этого проступка не прочь шлёпнуть её по этому самому месту. Пусть разобидится и заплачет, сама виновата, пусть просит прощения! А потом уже он будет просить прощения у неё, жалеть её, такую сладкую, жалеть и ... любить... любить...
– Смотри-ка ты! – скептически скривила губы Щукина, – Морской воздух действует на нашу Елену просто сногсшибательно.
– Несомненно. – Внушительным голосом подтвердила Мила, – Ну, нет! – она хохотнула, – Не удастся Катьке повоспитывать её. Смотрите, смотрите! – повысила голос Мила.
Девушки дружно засмеялись. Тимофей повернул голову в сторону игроков. Судя по позе, Катя пыталась что-то сказать, как-то вразумить Елену, а та в ответ, не глядя на неё, выставила к ней руку с вывернутой ладонью, призывая этим жестом помолчать.
Лена резко убрала руку, шлёпнула на середину импровизированного стола свою карту, подождала реакции противников и только после этого повернулась к Кате.
– Катька, я сейчас! Тут такая игра, не отвлекай. Я же выигрываю! Мне, может, первый раз в жизни так везёт!
Она улыбнулась Кате с таким выражением лица, будто и не видела её.
– Ладно, – зловеще втянула в себя воздух Катя, – доигрывай и сразу к нам.
– О! Какие командиры – рядовой под ружьё! – язвительно воскликнул рыжий, неодобрительно глянув на Катю. – Пусть играет. Не рулетка ведь!
– Я сейчас. Ещё минуточку! – просительно сказала Лена.
С насмешливой улыбкой, самозащитой проигравшего соперника, Катя медленно вернулась к своей группе и развела руками:
– Вот так. Видели? – Она мило с извиняющейся улыбкой глянула на Тимофея.
Жест этот он понял. Никогда с ними такого не было, но вот случилось, но они очень хорошие, они – остальные пятеро – с ним. Подумаешь, одна отбилась! Но не исключено, что это так себе, просто спонтанный выброс, она исправится... Конечно, исправится!
– Видели. – Мила лениво потянулась. – Пошли лучше купаться! Пусть себе играет!
Побросав вещи, они всей гурьбой отправились к воде.
Скомкав партию, но всё равно потеряв минут семь, Лена ринулась за ними, сбросив на ходу шляпку, сделав из-за этого крюк к их "лежбищу". Миновав прибой, она торпедой вошла в воду. Картежники, повздыхав о потере столь очаровательного игрока, возобновили игру в новом составе, двое против двоих.
***
Лена вынырнула в самой середине бурно плещущейся компании. Девушки с завидным согласием и энтузиазмом брызгали в Тимофея, меньше – друг в друга, вскрикивали и повизгивали, набирая темп игры. Тимофей сдержанно лениво отбивался, предпочитая терпеть водные процедуры, чем попасть ещё в какой-нибудь переплёт. Но вот среди водной бури показалась голова Лены; по её лицу с отчаянно распахнутыми глазами, струились потоки воды. Взвившись вверх, она попала в настоящий шквал хохота и брызг, незамедлительно обрушившихся на неё, стоило девушкам понять, кто прорвался в их круг. Лена завертелась волчком, задыхаясь и смеясь.
– Ленка!
Она слепо ринулась в сторону еле слышимого