Юноша чуть слышно вздохнул, еще раз, по привычке, огляделся и снова заработал веслом, совершенно бесшумно. Белая лодка, скользившая по озеру, казалась частью все той же священной игры богов. Утгардец причалил ее там, где особенно густо разрослись кусты пушана, гибкие ветви которого сплошь, до самых кончиков, унизали пушистые медового оттенка сережки. Укрыв лодку в кустарнике, он прыгнул в воду, не подняв брызг, словно был призраком, и тут же ушел вглубь. Айсари – те из них, которым он приглянулся, смеясь, касались его рук и волос, но молодой утгардец не слышал их смеха, а касания относил за счет проплывавших мимо рыб. Уверенно находя путь в пронизанной звездным светом воде, охотник подплыл к узкой норе, чернеющей в основании берега, и нырнул в нее.
Через короткое время он уже выходил на причал возле укрепления. На деревянных вышках дымились факелы и перекликались дозорные. Юноша скользнул взглядом по высокому земляному валу, не торопясь вынул стрелу из колчана, прицелился, и надо рвом с водой повисла туго натянутая веревка. Одним махом охотник взлетел на вал, бесшумно вскарабкался вверх и подкрался к главным воротам.
– А хорошая сегодня ночь, правда, Сейо? – громко вопросил один из воинов, дежуривших на воротах.
– Просто загляденье! – раздался над его ухом насмешливый шепот. – Хочешь, устрою тебе встречу с Владычицей?
Под ребра стража уперлось лезвие ножа. Воин хотел закричать, чтобы предупредить товарищей, но сильная, как у ётуна, рука закрыла ему рот. Страж брыкался изо всех сил, стараясь хоть как-то обнаружить врага, пока тот не нанес удар. Однако, враг, вместо того, чтобы всадить в него нож, недобро рассмеялся и отпустил бедолагу.
– Не будь ты младшим в роду, сегодня же потребовал у Хранителя престола, чтобы тебя отправили землю пахать.
– Господин мой Лекко! – ойкнул страж и склонился чуть не до земли. – Да ведь я не виноват! Владычицей клянусь!
– Не виноват? – сощурился Лекко.
– Господин, если отдавать в батраки всех, кто тебя не услышал в ночи, воинов в Утгарде не останется. Владычицей клянусь!
Лекко презрительно усмехнулся.
– Сдашь дежурство, отправляйся на вал. В сорока шагах слева от ворот найдешь выступающее из земли бревно. Совсем немного, но умелому лучнику хватит, чтобы всадить стрелу и по веревке перебраться через ров. Не хочешь встретиться с настоящим лазутчиком – позаботься о чужом недосмотре.
– Все сделаю как надо, господин! – горячо заверил злополучный стражник.
«И когда тебя в Посвященные отдадут, язва незаплетенная!» – в сердцах подумал он про себя, глядя вслед уходившему Лекко.
– Скажите Хранителю престола, что я вернулся и сейчас же хочу говорить с ним, – взбежав по ступеням богатых палат, Лекко на ходу бросил слуге колчан и длинный охотничий нож, – к правителю полагалось входить без оружия.
– Высокий только что встал. Пусть господин мой Лекко подождет. Высокий скоро узнает о его приходе.
Лекко с удовольствием отодвинул бы слугу в сторону и вошел во внутренние покои без надоевших ему церемоний, но изукрашенные серебром и малахитом двери охраняла стража, а выяснять отношения с простыми дружинниками недостойно сына правителя. Прошло порядочно времени, прежде чем он услышал: «Хранитель престола хочет видеть тебя, господин!»
– Что же должно случиться, чтобы ты не захотел меня увидеть? Да еще после того, как я провел полных две дюжины ночей в Северных землях? – спросил Лекко, едва двери закрылись за ним.
Его отец, правитель Ярме, сильный и статный старик с приятно неправильными чертами широкого безбородого, как у всех утгардцев, лица, заканчивал умываться. Слуга лил ему на руки воду из серебряного сосуда. Длинное узкое горло сосуда оканчивалось птичьей головой. Оно было устроено так хитроумно, что вода, вытекая из серебряного клюва, рождала приятную тихую мелодию. Рукомойник, как и всю обстановку в покоях правителя, отличала благородная роскошь, неожиданная в затерянной среди лесов и озер Утгардалоке, больше похожей на большое укрепленное село, чем на столицу огромной страны.
Дворец Хранителя престола напоминал о мощи и величии Утгарда, превосходивших некогда все существующее в Девяти мирах. Даже Асгарду не под силу было равняться великолепием с Северным царством. Но теперь Утгард ушел в предания о славе и падении великой империи, которые со временем все более искажались, как искажаются предметы в тусклом осколке дешевого медного зеркала. Все больше становилось чащоб и пустошей на изобильных прежде землях, все меньше людей. Но воины Утгарда по-прежнему слыли лучшими в Девяти мирах. Их отвага и вера в приход царя, который вернет утраченное величие некогда проклятой державе, служили опорой не только роду Хранителей престола, долженствующих в свое время передать его законному монарху. Утгардские воины, наряду с асами, сдерживали нечисть Пограничья, пресекая ее вылазки в другие миры. Но, если асгардцы совершали свои рейды время от времени, то утгардцы несли неусыпную стражу, ведь их земли отделяла от Пограничья лишь цепь Ледяных гор. Особо почетной считалась разведка на северных путях, ее добивались как награды. Картами, которые составляли неутомимые разведчики, пользовались даже в Валаскьяльве. Лишь к наглухо закрытым вратам былой столицы Утгарда запрещалось подходить близко: верили, что, если смертный увидит нанесенные на них руны, это вызовет гнев Владычицы.
Правитель легким движением отряхнул воду с пальцев и таким же едва заметным взмахом руки отослал слугу прочь.
– В следующем году, Лекко, ты примешь посвящение, а все еще ведешь себя как ребенок, – с неудовольствием проговорил он. – Святые обычаи – устой нашей жизни, ее ограда и охрана, и не ведать славы тому, кто посягнет на них. А у тебя любой обычай вызывает ропот. Подойди!
Лекко приблизился, склонив голову под отцовское благословение. Ярме воздел над ним руки:
– Да хранит тебя Владычица во славу нашего рода и всего Утгарда!
Потом слегка коснулся плеча сына:
– Рад тебя видеть! Твой путь был далек, но, надеюсь, не бесполезен. С чем ты вернулся? Правда ли, что леса и горы по направлению к Вратам кишат нечистью?
– Нечисти хватает, – заговорил Лекко. – Я боялся, что кто-то из этих тварей пойдет по моему следу, боялся привести их сюда, но, видно, и впрямь мне сопутствует удача. Пару раз пришлось принять бой, но я не был даже ранен, а мои враги мертвы, и никто из их сородичей за мной не увязался. Но ты же знаешь, отец, главное зло не в троллях.
– Лекко, – в голосе правителя снова прозвучало недовольство. – К чему об этом говорить? Наш долг – сдерживать Пограничье, а все остальное отдадим на волю царя. Все говорит о том, что он скоро явится.
– Ты прав, отец, – голос Лекко слегка задрожал от волнения. – Час пророчества приближается. Я видел сияние над мертвой столицей Утгарда.
Хранитель престола сжал плечо сына.
– Ты уверен?
– Сидеть мне за ткацким станком, если ошибся! – обиженно воскликнул Лекко.
– Ты подходил к Вратам? – встревожено спросил правитель.
– Нет.
Ярме заглянул сыну в глаза:
– Лекко, не лги! Ты нарушил запрет?
– Нет, отец! Мне не нужно было подходить к Вратам, чтобы увидеть сияние над столь огромным городом. Клянусь Изначальным!
Лекко поднял руку, призывая высшие силы в свидетели своей правоты.
– Поклянись Владычицей!
– Я же только что поклялся Изначальным!
–Владычицей поклянись!
– Клянусь Владычицей! – с усталой покорностью отозвался Лекко.
– Весть, которую ты принес, слишком много значит, – задумчиво проговорил Ярме. – Так много… Я благодарен тебе за услышанное. Можешь идти.
Рассеянным жестом правитель отпустил сына, погрузившись в свои мысли.
Лекко невесело улыбнулся.
– В словах Тарре ты не стал бы сомневаться.
Он поклонился отцу и направился к двери.
– Вернись! – остановил его оклик Ярме.
Юноша неохотно повернулся.
– Лекко, мне не нравится твое отношение к Тарре, – строго произнес правитель. – Не пристало родной крови быть раздираемой враждой и завистью. Тарре – твой брат, и он любит тебя всем сердцем.
– Тарре – мой будущий повелитель, а я – его слуга, – в голосе Лекко зазвучала горечь. – Да еще какой слуга! Ровно невеста буду рядом с престолом стоять! Свадебного пира нам только не хватает!
– Не кощунствуй! – гневно оборвал его правитель. – Великая честь – предстоять за весь народ перед Владычицей! А ты носишься со своей мнимой гордостью и впрямь, словно женщина, я же, безрассудный, уступаю из любви к тебе! Любой другой на твоем месте уже не имел бы права носить оружие и сражаться с кем бы то ни было, а я, склонившись на твои неотступные просьбы, отпустил тебя в разведку на Север. Я рискую навлечь на наш род гнев Владычицы! И что получаю взамен? Упреки и детскую ревность! Не можешь простить брату, что он родился первым? Но это Владычица определила порядок твоего появления на свет. Ее воля на то, чтобы ты стал ее служителем. Смири гордыню, и постарайся понять, что не себе ты принадлежишь, а роду и всему Утгарду! Ступай!
Хранитель престола резко махнул рукой, но тут же остановился:
– Подожди…
Ярме запнулся, хотел сказать что-то, но передумал.
– Нет, ступай! – уже мягче проговорил он. – Я позову тебя позже. Сейчас мне слишком многое нужно обдумать.
ЛИЛА
Он видел лодку, плывущую по ночному озеру. За лодкой следовала тень. Маленькая, уродливая, напитанная ненавистью ко всему, что ее окружало. Он никогда не понимал ненависть ради ненависти, но знал, что такое существует. Подобные скрюченные тени часто встречались ему в странствиях по Девяти мирам. От них делалось скучно. Эти страшные призраки были жалки. Сначала докучливые попытки теней повредить ему вызывали холодное любопытство, но вскоре оно прошло, ибо ненависть, при всей своей видимой изобретательности, всегда неизменна. А он больше всего не терпел однообразия. Кроме того, для чужой ненависти он был недоступен, а все, что не таит в себе опасности, быстро надоедает.
Но для того, кто правил лодкой, тень представляла смертельную угрозу. Рыжеволосый гребец был умелым следопытом, но, не обладая тайным зрением, не мог видеть опасность.
Что-то располагало его к незнакомцу Что это было за чувство? Снисходительность высшего существа к тому, кто находится целиком в его воле? Интерес бездельника, лишенного иных развлечений? Мысль о том, что отец, не задумываясь, пришел бы на помощь? Или что-то иное?
Неважно. Его притягивало к далекому гребцу с луком и колчаном за спиной. Он начертил в воздухе знак сети, и тень буквально влипла в невидимую вязкую ловушку. Через мгновение на дно озера лег прозрачный камешек, цветом напоминающий жидкий мед. Внутри камешка застыла муха.
То-то удивятся обитательницы озера, увидев самоцвет моря! Он усмехнулся. Два подарка за одну ночь. Юноша получил жизнь, водяные девы – повод для невинной болтовни. И он не взялся бы судить, что из этого ценнее.
Видение исчезло. Он опустил руку. Раздался звон невесомой цепи, который только он и мог слышать.
ВЕТВЬ ВТОРАЯ
– Ымм! – Лекко обхватили со спины медвежьи лапы. Кто-то шумно и весело
