перед дверью очутились, протяжный гул раздался снова, и путь назад закрылся. Стало темно в один момент. В это время дверь открываться начала. Монах, ошеломленный, с неподдельным интересом ожидал, когда откроется им путь дальнейший. И вот, через дверной проем проник приятный странный свет: он был молочно-белый почему-то, но в глаза не бил.
- Открылась тайна другу твоему, пойдемте.
Друзья последовали за проводником, что к ним пришел с приветствием недавно. Открылся перед ними вид на город, который находился далеко под ними, окруженный пологой каменной стеной со всех сторон. Такое впечатление возникло у монаха, что город располагался в глубокой котловине, и его защитой являлся в круге скальный, каменный рельеф. Иначе говоря, как будто где-то в пустыне дикой есть и горы, которые поверхности касались песчаной верхушками своими снизу, сами, находясь в воронке гигантского размера. Но пустыня скрывала под собой и небо, и его источник необыкновенный, без конца сияющий молочно-белым светом.
Трое оказались на вершине горы, у неба необычного сиянья. Внизу в великолепии цветущий град – все как в прекрасной сказочной стране, где ароматы сладкие цветов и зелень листьев, трав садов, а с ними птиц хор голосов и свежесть ветра, журчание и плеск воды.
Наставник верный наклонился к монаху и произнес в пол голоса ему:
- Мы под землей, песок над нами остался, расстояние до него отсюда, если я не ошибаюсь, чуть меньше версты. До города, куда идем, примерно столько же. О небосводе этом расскажу немного позже.
Следуя за златовласым человеком, путники спускались по тропе, что серпантином извивалась и открывала виды, которые приятно поразили красой необъяснимо величавой сердца друзей. Тем удивительнее оказалось это для мудрого наставника, ведь он не в первый раз шел здесь.
Сначала тропинка в лесную рощу уходила и исчезала там внезапно среди деревьев-исполинов: они могучими стволами тянулись в высь и укрывали кронами своими мглу от света. Лучи сквозь листья, в ветках застревая, проскальзывали в сердце чащи и полосовали тени, скопившиеся у подножия деревьев. Тишина давала путникам возможность любоваться, их взоры направляя внутрь себя. Через некоторое время тропинка выходила из-под покрывала крон и обрывалась круто по стене отвесной. Но проводник, об этом зная, вышел на тропу другую, которая скрывалась чуть в стороне, себя ничем не выдавая. А та опять вдруг поднималась и заводила в горное ущелье. Там, в тупик упершись, монаху было интересно, что будет дальше и где опять тропа сокрылась. В конце ущелья диким виноградом стена, как будто бы ковром зеленым, заросла. Возле него и оказались три путешественника мирных. Руки музыканта в листву уверенно, но осторожно окунулись. Через мгновение его ладони канат держали. Проверив, крепко ли закреплен конец веревки где-то наверху, стал проводник взбираться на вершину. Остальные двое по очереди последовали его примеру, когда тот добрался, наконец, до цели. Пройдя канатный отрезок пути, их взорам предстала следующая картина: перед ними опять возникла пропасть, которую возможно было только перепрыгнуть, чтобы продолжить путь, но, казалось, преодолеть провал безумием: расстояние слишком велико, чтобы достичь иного края тропы.
- Главное – верить в свои возможности и силы. Поверь в себя, монах, и ты увидишь результат, который превосходит твой страх. – Промолвил страж-проводник. – Смотри!
Сказав сие, он оторвался от земли…и очутился на другом конце тропы.
Набравшись мужества, первопроходец приободрился и прыгнул следом, что было сил, оттолкнувшись от края зияющей пропасти. Приземлившись на другой стороне, молчаливый путешественник замер в изумлении. Он оказался слишком далеко от обрыва, хотя до самого последнего момента с трудом сохранял веру в возможность преодолеть это препятствие. Как оказалось, монах мог без особых усилий перепрыгнуть на другой край пропасти. Это было невероятным для понимания странника, столкнувшегося со столь необычным явлением. Он ждал каких-то объяснений от окружающих его добрых спутников, по всей видимости, понимающих что происходит. А те, в свою очередь, недвусмысленно переглянулись между собой, добродушно потешаясь над своим товарищем. Наставник вопрошающего перелетчика с легкостью преодолел преграду и, подойдя к своему открытостью своей касались осторожно самых нежных струн сердечной благодарности и доброты, создавая еще одну мелодию – мелодию доверия.
Музыка дарила вдохновенное спокойствие душе, унося в неведомые дали бесконечной радости.
Но был один вопрос, который волновал монаха. Ведь он не видел пред собою города того, к которому пришли они, и страж стоял в пустыне, вокруг себя не видя больше ничего иного.
Приветственный мотив умолк, и подошел к друзьям с поклоном таинственный сей человек. Друзья ответили ему поклонами своими.
- Мы ждем давно тебя, мой друг, и спутника, с которым прибыл ты, конечно, тоже. Вижу я, он не знает, куда пришел. Что ж не сказал ему? Приятель твой встревожен.
- Тревога кажущаяся его. Хотел, чтоб впечатленье превзошло все ожидания; другой причины нет, пускай увидит и услышит сам он ту участь, что уготована ему судьбой в благословенном городе твоем.
- Ну, хорошо, пусть будет так. Тем интересней для него. Пойдемте же скорее, все уже заждались.
Повернувшись к путникам спиной, страж снова заиграл. Откуда-то послышался протяжный гул, и перед ними земля зашевелилась, расступилась; посыпался песок куда-то вниз. Ступени пред ногами появились, по ним они в проход спустились, что открывал дорогу к двери из дерева массивной на мощных кованых петлях. Как только перед дверью очутились, протяжный гул раздался снова, и путь назад закрылся. Стало темно в один момент. В это время дверь открываться начала. Монах, ошеломленный, с неподдельным интересом ожидал, когда откроется им путь дальнейший. И вот, через дверной проем проник приятный странный свет: он был молочно-белый почему-то, но в глаза не бил.
- Открылась тайна другу твоему, пойдемте.
Друзья последовали за проводником, что к ним пришел с приветствием недавно. Открылся перед ними вид на город, который находился далеко под ними, окруженный пологой каменной стеной со всех сторон. Такое впечатление возникло у монаха, что город располагался в глубокой котловине, и его защитой являлся в круге скальный, каменный рельеф. Иначе говоря, как будто где-то в пустыне дикой есть и горы, которые поверхности касались песчаной верхушками своими снизу, сами, находясь в воронке гигантского размера. Но пустыня скрывала под собой и небо, и его источник необыкновенный, без конца сияющий молочно-белым светом.
Трое оказались на вершине горы, у неба необычного сиянья. Внизу в великолепии цветущий град – все как в прекрасной сказочной стране, где ароматы сладкие цветов и зелень листьев, трав садов, а с ними птиц хор голосов и свежесть ветра, журчание и плеск воды.
Наставник верный наклонился к монаху и произнес в пол голоса ему:
- Мы под землей, песок над нами остался, расстояние до него отсюда, если я не ошибаюсь, чуть меньше версты. До города, куда идем, примерно столько же. О небосводе этом расскажу немного позже.
Следуя за златовласым человеком, путники спускались по тропе, что серпантином извивалась и открывала виды, которые приятно поразили красой необъяснимо величавой сердца друзей. Тем удивительнее оказалось это для мудрого наставника, ведь он не в первый раз шел здесь.
Сначала тропинка в лесную рощу уходила и исчезала там внезапно среди деревьев-исполинов: они могучими стволами тянулись в высь и укрывали кронами своими мглу от света. Лучи сквозь листья, в ветках застревая, проскальзывали в сердце чащи и полосовали тени, скопившиеся у подножия деревьев. Тишина давала путникам возможность любоваться, их взоры направляя внутрь себя. Через некоторое время тропинка выходила из-под покрывала крон и обрывалась круто по стене отвесной. Но проводник, об этом зная, вышел на тропу другую, которая скрывалась чуть в стороне, себя ничем не выдавая. А та опять вдруг поднималась и заводила в горное ущелье. Там, в тупик упершись, монаху было интересно, что будет дальше и где опять тропа сокрылась. В конце ущелья диким виноградом стена, как будто бы ковром зеленым, заросла. Возле него и оказались три путешественника мирных. Руки музыканта в листву уверенно, но осторожно окунулись. Через мгновение его ладони канат держали. Проверив, крепко ли закреплен конец веревки где-то наверху, стал проводник взбираться на вершину. Остальные двое по очереди последовали его примеру, когда тот добрался, наконец, до цели. Пройдя канатный отрезок пути, их взорам предстала следующая картина: перед ними опять возникла пропасть, которую возможно было только перепрыгнуть, чтобы продолжить путь, но, казалось, преодолеть провал безумием: расстояние слишком велико, чтобы достичь иного края тропы.
- Главное – верить в свои возможности и силы. Поверь в себя, монах, и ты увидишь результат, который превосходит твой страх. – Промолвил страж-проводник. – Смотри!
Сказав сие, он оторвался от земли…и очутился на другом конце тропы.
Набравшись мужества, первопроходец приободрился и прыгнул следом, что было сил, оттолкнувшись от края зияющей пропасти. Приземлившись на другой стороне, молчаливый путешественник замер в изумлении. Он оказался слишком далеко от обрыва, хотя до самого последнего момента с трудом сохранял веру в возможность преодолеть это препятствие. Как оказалось, монах мог без особых усилий перепрыгнуть на другой край пропасти. Это было невероятным для понимания странника, столкнувшегося со столь необычным явлением. Он ждал каких-то объяснений от окружающих его добрых спутников, по всей видимости, понимающих что происходит. А те, в свою очередь, недвусмысленно переглянулись между собой, добродушно потешаясь над своим товарищем. Наставник вопрошающего перелетчика с легкостью преодолел преграду и, подойдя к своему обескураженному другу, ободрительно произнес:
- Ты превзошел все ожидаемые надежды, связанные с этим прыжком, и доказал самому себе, что возможности твои на самом деле больше, чем можешь представить. Это превосходный результат, поверь мне, повидавшему много на своем веку. Так далеко, как ты, еще никто не прыгал здесь.
- Я знаю, с тобой спорить бесполезно, но вступать в спор с твоим спутником – это без меня.
- Что, боишься проиграть? – С улыбкой спросил друг монаха.
- Не могу бояться того, в чем уверен. Тем более, он платит золотом на мое серебро.
- Верно подметил, интуиция тебя не подвела. Ну, ладно, поговорили, и будет. Пойдемте. Впереди еще много интересного, а мы только на половине пути к городу.
Друзья двинулись дальше по тропинке, которая, петляя по пологому склону горы, уводила в неизвестность одного лишь монаха, остальные же не могли похвастать тем же неведением из-за безвозвратной утери оного опыта по причине неоднократного прохождения ими данного пути. О чем немного оба сожалели, так как хотелось, чтобы каждый следующий опыт прохождения этой дороги был первым. Но любой опыт имеет горчинку сожаления.
Немного погодя пред путниками возникла новая преграда: тропинка вдруг уперлась в скалу, тупик голосом
