"Изнасилованная страна"

и первую компанию из двух парочек – крикливую и хамовитую – обеспечивал всем необходимым для веселья уже он. Вечер начался. Первая волна со средним возрастом лет в восемнадцать заполнила почти все места и небольшой танцевальный пятачок. Молодёжь, как всегда, мало покупала, но много отдыхала. То есть ходила туда-сюда, садилась-вставала, разговаривала-перекликалась и танцевала, танцевала, танцевала…
  Станислав Ильич в это время обычно забавлялся психологией – так он сам называл это занятие. Выхватывая взглядом какого-нибудь молодого человека, он в течение продолжительного времени следил за ним, делая из поступков выводы о характере: положительные – если посетитель вёл себя уверенно и отдыхал умеючи, или нелестные – если тот фальшивил, старался кому-то подражать и за развязностью прятал не сформировавшиеся пока манеры поведения. Но больше Станислав Ильич любил опытным взглядом определять новичка и следовать за ним через все стадии, начиная от первого смущения при виде клубного великолепия и блестящей, самоуверенной молодёжи и заканчивая стадией растворения среди себе подобных, когда человек осваивался и, уподобляясь другим, переставал чем-либо выделяться. Лучше всего для таких наблюдений подходили девушки-подростки: их первоначальная скованность была хорошо заметна и вызывала сочувствие и симпатию. Эволюция же поведения совершалась настолько стремительно, что в душе у Станислава Ильича ещё не успевало растаять чувство благожелательности к девушке, а быстро приобретённые новые манеры её – стандартные и пустые – уже вызывали у него раздражение: вот и ещё одна потеряла себя.
  - Хорошо гуляют!
  Возглас Коли заставил Станислава Ильича вздрогнуть.
  - Шпана! – не посчитал нужным согласиться он. – Разве так гуляют?
  - А как ещё?! Вот посмотрите на того ухаря!
  Парень, пытающийся танцевать вприсядку, действительно, обращал на себя внимание. Судя по всему, громко звучавшая песня была самой модной

                                                           39
сейчас, поэтому молодёжь разошлась как никогда. На припеве все начинали подскакивать, вскидывая вверх руки, хлопать и подпевать. А весельчак, наоборот, пик восторга выражал приседаниями и старался удержать равновесие широко раскинутыми руками, что, конечно же, мешало окружающим. То ли взыграла в нём русская душа, извлёкшая из своих недр стародавнюю плясовую манеру, то ли юноша захлёбывался от радостей жизни и не знал, как их выразить.
  - Нажрался!- определил Станислав Ильич. – Много ли им надо… Да и притворяются. Сам прикинь, сколько такие заказывают… Мы эту публику не уважаем. Вот часа через два народ начнёт подтягиваться, тогда будет гульба.
  - А какие-нибудь местные знаменитости, авторитеты здесь бывают?- поддержал разговор Коля, благо музыка сменилась на тихую и спокойную.
  - Что ты, конечно!.. Обслужи-ка!..
  Старый бармен степенно подождал, когда напарник освободится и сам повторит вопрос, а пока, почувствовав неприятную ломоту в ногах, выдвинул из специальной ниши высокую табуретку, которую давно завёл для спасения от своего проклятья.
  - Вы сидите, Станислав Ильич! У вас всё-таки последний рабочий день. Я сам всё сделаю. Могли бы вообще не приходить – никто б не упрекнул… Вам с тоником?
  - Всякое хорошее дело должно иметь приличную концовку. Как говорится, заключительный аккорд.. Но если сам, то пожалуйста, спорить не буду. Случится наплыв – помогу.
  - Да что там, Ильич! С завтрашнего дня всё равно ж один буду метаться. Отдыхайте… И лучше расскажите что-нибудь. Перед вами тут, небось, вся городская крутизна прошла в знаменитые девяностые. Да ещё в пьяном, откровенном, так сказать, виде. Повидали, а?
  - Повидал, Колёк. Эт ты прав. Такие люди бывали, что…
  Он задумался на секунду, но, боясь, что снова грянет музыка в темпе аллегро, продолжил с нотками гордости в голосе. Так рассказывает легенды бывалый рыбак, а начинающие, рассевшись вокруг костра, вздыхают с горечью: да, мол, теперь таких рыбин не поймаешь…
  - Помню, как отдыхал здесь у нас известный на всю область авторитет Косой. Вот человек был! Такого уровня, что нам с тобой… Сначала заходят два телохранителя, обнюхивают весь зал, беседуют с нашим шефом, с нами, обслугой на предмет, значит, засады. Милиции Косой не боялся, да на неё тогда все плевали. Это сейчас ОМОН может влететь, толпу – на пол, и никто не пикнет, пока они нужного человечка будут выволакивать. А раньше… Нет, Косой боялся конкурентов. И ведь грохнули всё-таки. Здесь, на выходе. Три выстрела из пистолета в голову. И телохранители ничего не сделали. Говорили, что они были подкупленные. Вот этот человек отдыхал на всю катушку. Всё тут только на него работало. Девки, бывало, наши поголовно танцуют, а захочет – и голяком, и на столах. Всех поит за свой счёт. Деньги

                                                           40
бросает налево и направо. Народ его боготворил. Да что там говорить! Как разойдётся, кричит: «Шампанского!» Я говорю: «Осталось только самое дорогое». А он: «Покупаю всё вместе с тобой». И хлоп – тыщу баксов за бутылку! Тогда у нас только ленивый не наживался.
  - Здорово!- завистливо восхитился Коля, и, словно туш в честь исчезнувшего героя, ударила по ушам всё та же популярная песня, предварённая оговоркой через микрофон: «… для моя дэвушка Танечки».
  - Тоже кто-то бабки бросает!- кивнул молодой бармен: он явно не мог выйти из-под очарования дармовых денег, которые без особого труда получал когда-то его старший коллега.
  - Ерунда!- отмахнулся Станислав Ильич.- Сейчас на эти заказы цена упала. Да и большая доля идёт шефу!..
  Ему пришлось из-за музыки замолчать, но в следующую паузу он поспешно продолжил свои воспоминания, словно забыл в предыдущем рассказе что-то очень важное и захотел доказать напоследок значительность своей трудовой биографии.
  - Да, Коля, Косой был фи-гу-рой! Благодаря таким, я дочке, как замуж вышла, купил однокомнатную квартиру… А как соберётся уходить, уже под утро, выбирает себе девку. И что самое интересное – не проститутку, не гулящую какую-нибудь, которая за деньги хоть на край света за ним побежит. Нет, ищет такую, которая пришла с парнем, поскромнее. Кладёт её ухажёру пачку денег и говорит: «Я её забираю».
  - Да ну! – Коля застыл с бутылкой в руках.
  - Туз был, одним словом. И большинство соглашалось. Куда денешься? Убьют. Да и деньги предлагал хорошие. Один парнишка, помню, возмутился, так отпинали прямо здесь. А девку всё равно увели, силой. Обычно умные люди, как Косой начинал широко гулять, уходили, но попадались и несведущие.
  - Да я б специально какую-нибудь дуру привёл бы и продал ему,- усмехнулся Коля, вымакивая полотенцем пивную лужицу на стойке.
  - Вот-вот, так и продавали… Ещё был одно время в нашем городе в большой силе Виктор Степаныч. Его так и звали – Степаныч. Или – Ответственный. Не знаю, за что он там отвечал…
  - За город ответственный, перед блатными.
  - Может быть. Человек был очень серьёзный, ещё круче Косого. Так, как тот, не бедокурил, но гулял тоже широко…
  Станиславу Ильичу пришлось прерваться, но мысль не останавливалась, и воспоминания текли в его голове без словесного выражения. Он вспомнил, как Степаныч тихо входил в зал в окружении свиты, садился за один и тот же столик, который одиноко ждал его и мог весь вечер простоять ненакрытым, если постоянный клиент по какой-нибудь причине не приезжал отдохнуть после трудового дня. Садился, перекусывал, пил только молдавское вино и смотрел на танцующих. Постепенно напряжение стекало с его лица, которое

                                                           41
краснело от выпивки, и Степаныч начинал улыбаться, разговаривать с приближёнными, вновь становясь серьёзным на ту пару минут, когда к нему подобострастно подходил какой-нибудь человечек для решения личных проблем. Иногда он танцевал со своей подругой, нисколько не стесняя окужающих, хотя охрана не расслаблялась и строго следила, чтобы у их подопечного было достаточно свободного пространства. Иногда он подходил к стойке и даже заговаривал с барменом о всякой ерунде вроде погоды, цедя вино из того же бокала, который совершенно незаметно переносился по воздуху со стола на стойку. Станиславу Ильичу было лестно внимание такого крупного человека, от поддержки которого, как он читал в газетах, зависела предвыборная кампания дважды  переизбиравшегося мэра города. Степаныч мог даже расспросить Станислава Ильича о его детях и о том, на кого они учатся, но когда довольный папаша, расслабленный приятным вопросом, начинал подробно рассказывать, крутой человек прерывал беседу и, достав из кармана телефон, перекидывался на другого, невидимого собеседника. Впрочем, платил Степаныч хорошо, и клуб был доволен им.
  - Ну, и где же он сейчас, этот Степаныч?- спросил Коля минут через пять, когда в его работе образовалась очередная пауза.
  - Убили. Поехал куда-то на отдых, нырнул с аквалангом, а нашли на дне запутанным в сети.
  - Вот это смерть! Получается, не прикончили сразу, дали подумать о жизни, а потом задохнуться?
  - Кто его знает, как там было. Они всё время изощряются, когда убивают друг друга. Братьев Алёхиных… нет, Терёхиных… Забыл… Короче, их взорвали в машинах одновременно, хотя они находились на разных концах города. Ребята те ещё были! Правда, к нам захаживали редко. Тогда в большую моду вошли казино, а у нас в основном шпана отдыхала. Но один раз я этих братьев видел. Ничего, серьёзные. Девки, помню, у них были одеты в шикарные полушубки. Одна близко к стойке подошла, так я рассмотрел: руки все в перстнях, даже бокал из-за них выронила; на шее – три или четыре цепочки. Дама – всё при себе, но глупенькая. Знаешь, что она мне сказала? «Дорогуша, у вас коньяк свежий?»
  - Эй, бармен, коньяку!- крикнули с другого конца стойки, и, переглянувшись, Станислав Ильич и Коля улыбнулись совпадению.
  - Дай ему свежего,- пошутил ветеран.
  Количество посетителей между тем неуклонно увеличивалось, и в возрастном составе произошло то, что и предсказывал Станислав Ильич, для которого, как и для всех работающих в клубе, ночная смена чётко делилась на несколько этапов. Места за столиками заняли представители среднего поколения – тридцати-, сорокалетние мужчины, многие в костюмах с галстуками и девушками. Эти больше внимания уделяли выпивке, денег не пересчитывали и друг у друга не занимали, как некоторые из молодых людей, а когда втягивались своими подругами в танцевальный круг,

                                                            42
веселились широко и откровенно. В эти часы середины смены Станислав Ильич, ещё не чувствующий усталости ног, любил и людей, и свою, посвящённую им, профессию. Он виртуозно хозяйничал по ту сторону стойки, успевал наливать, подавать, рассчитывать и вести разговоры сразу с несколькими клиентами.
  К этому времени среди музыкантов появлялся знаменитый на весь Надреченский район Витя – весельчак, неистощимый шутник, организатор всевозможных игр, состязаний и фирменного «блюда» клуба – хороводов, когда участники под музыку двигались змейкой по залу, держась за бёдра впередитанцующего.
  И сегодня Витя был, как всегда, оригинален. Свободный от обязанностей, Станислав Ильич с улыбкой наблюдал за тем, как два лысоватых бизнесмена