"Изнасилованная страна"

посмотрели друг на друга, словно испугались, что могут поругаться, и не стали продолжать спор. Зато заговорила удивлённая Зинаида Павловна:
  - Валентин, я понимаю и соглашаюсь: нет опыта. Но он же столько лет проучился на таком престижном факультете. Почему ты говоришь: знаний – ноль?
  - Почему говорю?..- Валентин Аркадьевич вспомнил студента, компьютерные программы которого с успехом использовали какие-то фирмы.- Потому что ни разу не видел, чтобы он готовился к сессии. Потому что он на свою учёбу хорошо если два раза в месяц заявлялся. «Золотая» молодёжь. Рестораны, пикники, прогулки на яхте. Его сейчас заново надо пять лет учить, чтобы допустить к работе…

                                                        30
  С минуту на кухне царило молчание. Женщины явно растерялись: первые аргументы были использованы, а более основательные и веские ещё не появились. Глядя на них, Валентин Аркадьевич вспомнил себя в коридоре университета.
  - Ладно, вечером всё решим. Бывают проблемы и посложнее. Работать ему, конечно, надо… Да я и сам виноват: избаловал. Мне пора.
  Половину дороги на работу Валентин Аркадьевич вспоминал всё, что касалось учёбы его сына, и сделал вывод, что тот совершенно необразован и в случае принятия на работу в его фирму только опозорит себя и отца. Проанализировал Валентин Аркадьевич и деловые качества каждого из своих подчинённых и испытал смешанное чувство: удовлетворения (да, ребятам их высокая зарплата достаётся не просто так) и горечи (Максиму до них как до Луны).
  «Не надо было идти на попятную перед женой и тёщей,- подумал он.- Ясно, как день: от всей этой затеи с устройством сына к нам будет только хуже. И ему, и мне, и фирме, и Ольге с её матерью. Но что делать? Ведь я сам виноват. Старался их всех оградить от трудностей. Жене сказал: «Сиди дома, не работай, денег трать, сколько хочешь». Тёщу после смерти Кузьмича забрал к себе, квартиру купил на одной лестничной площадке, несмотря на возражения: мало ли, вдруг ещё найдёт себе старичка. С Максимом тоже. Только бы не пошёл в армию, только бы не уехал учиться в другой город. Платил за каждую сессию, за каждый экзамен. Взятки, взятки, взятки… Как-то раз хотел, чтобы Макс сдал всё сам, своим умом. Так женщинам приспичило отправить его на две недели в Турцию. Двадцать лет, видите ли… Эх, да разве я один такой? Все институты в городе куплены на корню. «Спонсорская помощь». А знания никого не интересуют. Как там говорил этот Лысый: «Из-за вашей группы я не могу закончить ремонт…» Здорово! Кстати, а этот парнишка нам бы подошёл. Пашет, как вол, чтобы закончить университет, уже и работать пытается… Подумаешь: одежда. Манеры не хамские, а одной зарплаты хватит, чтобы прилично одеться. Мне и спросить с чужого будет проще. Стоп. Он хорошо владеет английским. Это как раз то, чего нам не хватает. Если мы будем шире ориентироваться через интернет в своей сфере, это откроет новые возможности… У меня уже были интересные мыслишки на сей счёт. Да, этот парень нам бы подошёл. И на мне не висела бы моральная ответственность. Не понравится – свободен. Сплетен опять же не будет. Максима возьму – оба будем в шатком положении, а так… Неужели Ольга не поймёт, что всё наше благополучие держится на моей зарплате? Нет, мне своим положением рисковать никак нельзя. По крайней мере сейчас. Даже если Макс вообще работать не будет и вдруг задумает жениться, я ему и квартиру какую-никакую смогу купить, и мебель. А если он у нас провалит новое, перспективное направление, хана и мне… Но чем же ему тогда заниматься? Безделье – тоже плохо. Начнёт мне назло пить или, не дай Бог, употреблять героин. Эта гадость в последнее время заполонила

                                                         31
город. По нему вроде пока не видно. Хотя с меня такой папаша… Проморгал всю учёбу сына да ещё по своему профилю. Хоть бы раз его с собой в командировку взял. Вот это была бы и учёба, и практика одновременно. Теперь поздно каяться… А почему поздно? Возьму-ка я его стажёром. Без зарплаты. Нет, оформлю ему часть своей. Бухгалтерия согласится. Фирме от этого ни тепло, ни холодно. И будет Максим помогать лично мне и учиться делу… Да, с зарплатой. Свои, кровные – великое дело. До сих помню первую получку. Это похлеще школьного аттестата или диплома… Поработает полгода стажёром. Надо будет – и больше. А вакансию закроем тем самым безденежным гением из коридора, если сумеет получить диплом. И даже если не получит. Диплом такого университета мало значит… И будут у меня в отделе агент без диплома, но с головой и стажёр с документом, но без знаний. Пусть конкурируют. А Макс наш гордый, ох, какой гордый! Его такое положение заденет за живое. А если не согласится, пусть попробует закончить законно, без моих взяток. За сам диплом-то ещё не уплачено. Пожалеет, небось, пять лет своей жизни. В другие места без диплома не возьмут… Так и сделаю. Да и не может быть, чтобы мой сын за полгода никак себя не проявил. Ну, а не пройдёт испытание – что ж, пусть сидит дома, при маме и бабушке. Вон на доме объявление висит: «Требуется дворник». С высшим образованием, наверное, возьмут.




                                           Конец МВД

  В час тридцать, раздражая тех жильцов, кто страдал бессонницей, во двор домов 68 и 69 по улице Менделеева въехал милицейский «уазик». С минуту трое в форме молча стояли вокруг трупа мужчины лет пятидесяти в окровавленной рубашке.
  - Петрович завтра отчитывается,- наконец, сказал один из милиционеров.- Зарегистрируем этого «глухаря» - хана всей отчётности. Он нас тогда съест.
  - Да, в этом месяце и до шестидесяти процентов еле-еле дотянули…- согласился водитель.
  Третий засомневался:
  - Что ты сразу: «глухарь»? Может, поищем? Кто-то ж из местных долбанул. Поднимем участкового, потрясём бывших зэков…
  - Потряси, Игорёк, чем-нибудь другим среди ночи,- раздражился первый.- Видишь пятно на груди? Сунули ножичком, оттащили сюда и бросили. Посмотри вокруг: даже окурки ветром поуносило. Стопроцентный «глухарь». Рожа испитая. Может, вообще бомж. Тогда ни знакомств, ничего  не надыбаешь… Нет, мужики, он нам и на фиг не нужен.

                                                        32
  - Ну, что тогда, перебросим? – решил перехватить инициативу Игорёк. – Тут недалеко.
  - А ты как?
  - Я что? Я водила. Хотите – грузите.
  - Ну, разворачивайся, раз водила.
  Минуты через три «уазик», фыркнув, отъехал, и на освобождённом от трупа асфальте не осталось даже пятна крови. Только хлопала прямо над злополучным местом забытая кем-то балконная дверь, да заплакал на первом этаже ребёнок.
  В три часа ночи всё тот же труп лежал с раскинутыми руками и лицом, обращённым в затянутое облачностью небо, на цветнике у дома 134 по улице Бутлерова и «слушал» такую беседу:
  -… А я говорю этому обворованному: «Выбирайте. Или мы сейчас без всяких санкций «наедем» на всех подозрительных в округе, но вы заявления писать не будете. И тогда, возможно, что-нибудь найдём из вашего украденного. Или всё по закону: пишете заявление, мы беседуем, но тогда шансов ноль, что найдутся какие-то вещи». Согласился без заявы.
  - Ну, и нашли?
  - Нет, конечно. Зато время потянули, потерпевший поостыл, и обошлось без «глухаря».
  - Это, конечно, неплохо, но далеко тебе до нашего Коли Казначеева. Уволился с год назад. Тот звонки принимает и уже по телефону врубается, где бесперспективное дело. Соответственно и группу настраивает… Короче, в его смену всегда была стопроцентная раскрываемость. Начальник его ценил, не хотел отпускать.
  - А что ж уволился, если такой талант?
  - Да ты знаешь, у них там дом чуть не развалился. Потрескался весь. Пришлось переехать. Был выбор. Перебрался поближе к матери.
  - Что, сильно старый?
  - Коля?
  - Дом.
  - А. Не, дом хороший был. Панельный. Хрен его знает, чего он пополз в разные стороны. Пришлось развалить. Да ты, может, по телевизору видел? Когда пресса снимала, я как раз в оцеплении стоял.
  - Не помню.
  - А, в вашем городе, наверное, и телевизоров ещё нету?
  - Пошёл ты! Тоже мне столица… провинции. Вся разница, что у вас вот таких трупперов в два раза больше за ночь появляется. А остальное – всё такое же.
  - Кстати о трупе. Пора им заняться. Предлагаю подарить соседям. Знаешь такой прикол?
  - Твоим соседям?
  - Нашим. Перевозим за две улицы, аккуратненько кладём на чужой

                                                        33
территории, и они героически занимаются поиском убийц. Всё равно его не здесь пришили. Это по всему видно.
  - Да, скорее всего не здесь. Но такую свинью подсовывать соседям, знаешь ли…
  - Не обзывайся. Он не свинья, а нормальный мужик. Только недавно мёртвый. А за соседей не беспокойся: наверняка, они нам тоже такие подляны делают. И вообще! Они – милиция? Вот пусть и занимаются выполнением своих обязанностей. А то дрыхнут сейчас в своей дежурке, а мы тут стоим на ветру, надоедаем безвременно ушедшему товарищу своими разговорами.
  - И как же мы его потащим?
  - Молча. Бери за ноги, а я под руки. Витя! Открой сзади дверцу, у нас гости!
  Они подошли поближе к убиенному и, чтобы не оставлять своих следов на клумбе, подтянули его за ноги к краю. При этом всклоченная голова трупа умудрилась зацепить несколько цветков и травинок и вблизи предстала словно бы в венке, что неприятно поразило обоих милиционеров.
  - Надо избавить его от растительности и земли. А то соседи запутаются,- сказал один.
  - Если мы меняем место, то не всё ли равно?- с брезгливостью возразил другой.
  - А вдруг во всём городе такие цветы только на этой клумбе?
  - И такая земля тоже?
  - Не остри!
  Они повертели тело туда-сюда, стряхивая с одежды мусор, потом, по-прежнему поругиваясь, бросили мёртвого в машину.
  В семь тридцать ехавший на работу мэр города наткнулся на труп мужчины, лежавший посреди переулка, и вызвал милицию. С места мэр уехал сильно расстроенным, увидев в такой встрече плохое предзнаменование. А спустя некоторое время молодой сотрудник, занимавшийся предварительным изучением обстоятельств преступления, сомневаясь и исправляя, записывал: «Труп имеет телесные повреждения, по которым можно сделать вывод, что убитого долго избивали ногами, потом несколькими ударами головой о что-то твёрдое убили и три-четыре раза переехали тяжеловесной грузовой машиной…»

                                                      ***

  За час до смерти Владимир Дмитриевич, не ведая воли провидения, ещё сидел во дворе своего дома за столом, по которому обычно стучали костяшками домино. Типично русская компания из трёх верных товарищей допивала последнюю бутылку водки и вела неторопливую беседу. Вообще-то последние пять лет Владимир Дмитриевич почти не пил: сердце перестало

                                                          34
выдерживать алкогольные нагрузки, коими он начал тренировать главный человеческий орган ещё лет с пятнадцати. После постельного режима сама собой пришла способность воздерживаться и беречь здоровье. Сегодня же вечером от скуки (жена уехала навестить дочь), оставив телевизор с его приторными сериалами и жуткими новостями, Владимир Дмитриевич спустился во двор, где его радостно приняли в свой круг те, кому организм ещё позволял «употреблять».
  Оказывается, отмечали сорокапятилетие Коляна. Ввиду того что юбиляр и без повода через день приходил «хороший», максимум,