Романтика переходного периода (окончание).

им все больше нравились! И что бы даже на время расставаться расхотелось!» К удивлению, никто из парочки не возмутился, из остальных тоже.
Через час на еду никто уже не мог смотреть, на спиртного тоже. О всем возможном поговорили, в том числе и о недавней охоте, и о ночных приключениях человека в трусах. Потом из-за стола начали выбираться. Света занялась уборкой, а Люба, о чем то с ней пошептавшись, вместе с Лешкой убежали непонятно куда. Дока – теперь я буду звать его только так – начал рассказывать мне о своих прошлых охотничьих приключениях, и я понял, что он и я в этом деле оба ненормальные. Обожаем охоту, готовы проводить на ней все свободное время! Только Дока ярый волчатник, ко всему прочему, а я к ним как то равнодушен, хотя считаю злостными хищниками, и если появится возможность, без внимания тоже не оставлю.
С волков перешли на сайгу, на родники, где ее можно покараулить. Договорились, что при первой возможности прокатимся на Урале – был такой у Доки - и эти родники он мне покажет. В общем, тема для разговора у нас появилась нескончаемая, но скоро должна была приехать из Мирного с работы его жена, с которой я пока знаком не был, и Дока засобирался домой.
А Люба и Лешка больше у нас не появились, и уже вечером, ложась в кровать, Света меня  предупредила:
« У них все нормально, но ты к Любе не приставай, со всякими лишними вопросами. Она знает, что делать, и Леша твой (мой то почему?) пусть на многое не рассчитывает!»  
Кстати, этот «мой» Леша в партии задержался до среды, днем отсыпался в общежитии, по вечером приходил вместе с сонной Любой к нам в гости, а по ночам…. уж точно они не спали. Наконец умотал на попутке в отряд, а Люба после этого дня два отсыпалась, сразу после работы и до утра. Замучил девочку! В хорошем смысле слова.      
 
                       Часть двадцать девятая.

Заметно начало холодать, и без теплых курточек в поле уже не ездили. Днем их снимали, по вечерам надевали снова, а по ночам прятались в кроватях не под простынями, а одеялами. В последние две охоты на уток вечером залезали в спальники с головой, наружу торчали только носы. Выскочив из них утром, лихорадочно натягивали на себя все возможное.
Пошли разговоры об окончании полевого сезона. Из отряда в партию перебрались женщины, геологи дела свои заканчивали и должны были подъехать вот-вот. Люба истомилась в ожидании, как я понимал Лешки, в гости к нам приходила грустная, о чем-то постоянно шепталась со Светой.
Бурение на углях – других работ уже не оставалось – тоже подходило к концу. Я подправлял давно составленные разрезы, с учетом данных по последним скважинам, а Владимир выделял на них обогащенные ураном части угольных пластов, и подсчитывал в них его средние содержания. За мной оставались последние две скважины - в сероцветах опоисковать зону окисления, на ее переходе к неизмененным породам. За неделю эти скважины, глубиной всего с сотню метров, были пройдены, и в одной из них пересечены бурые, пропитанные гематитом песчаники. Ролл – так говорят геологи. Здесь растворенные в  поверхностных водах сложные соединения попадают в условия, при которых не могут существовать, и распадаются с образованием новых минералы,  часть которых остается в осадке. Именно здесь, в этой бурой породе, мог по теории быть и уран, но увы, отсутствовали даже его следы. На этом буровые работы были закончены, а я оказался можно сказать без дела. Потому что все материалы готовили везти в город, для дальнейшей обработки, и была определена группа под руководством Владимира, которая будет этим делом заниматься. Мне, слава богу, места в ней не нашлось, как человеку семейному, но жилья в городе не имеющему.
День я пошатался по камералке без дела. На следующий утром,  в своих старых бумагах нашел личный экземпляр, о котором никто не знал, составленной в прошлом году на практике геологической карты, с выделенной на ней сложной глубинной структурой, в спецчасти взял знакомые магнитку, гравику и электроразведку, и до обеда сидел с ними, надеясь на карте кое-что подправить, или выделить интересное место. Глубинную структуру зимой будут опоисковывать бурением, и любая дополнительная деталь в геологии позволит точнее определить места заложения скважин. Присутствовала конечно и крамольная мысль: вдруг такая вот, мною подправленная скважина врежется в руду? Не знаю почему, но мысль, что руда на участке есть – меня не покидала. Никогда с прошлого года и до настоящего времени!
Только парадом командовать будет другой – я пока салага, молодой специалист. А за серьезные работы отвечают специалисты опытные – старшие геологи. Так что если и придется, то быть мне при них только помощником. Каким на углях был при Владимире.
После обеда Игорь Георгиевич пригласил к себе:
«Маешься, не знаешь чем себя занять?»
Я покивал головой, хотя дело нашел, правда,  вряд ли кому нужное.
«Тогда радуйся, работу для тебя я определил. На всю зиму», - и улыбнулся, наверное считал, что она мне должна понравиться.
«Если не секрет: какая?» - поинтересовался с надеждой, что не придется писать одни бумажки,  - «Только б в камералке не сидеть!»
«Чудной ты человек!» - с улыбкой покачал главный геолог головой, - «Зимой все как раз и стараются в камералке сидеть, в тепле и комфорте, а тебя в поле тянет, в снег и холодрыгу!»
Я пожал плечами, мол что с меня, ненормального, возьмешь, раз бог таким сотворил. А Игорь Георгиевич с хитринкой пристально на меня посмотрел, и начал говорить вещи очень приятные:
«Я видел, как ты бурение на углях вел. Все делал отлично. Будешь им и зимой заниматься, хотя это обязанность старшего геолога, а никак не молодого специалиста. Но свободного старшего геолога нет, все при делах - камералить поедут в город, я тоже. Приказ свыше – за зиму написать отчет по углям, с подсчетом и его запасов, и урана. Серьезное дело».
«Что-то я побаиваюсь», - бурение на углях – это одно, все, что скважина должна встретить, предсказуемо; на вулканитах дело совсем другое – мало предсказуемо, а я ни одной глубокой скважины на них еще не задавал.
«Ничего, разберешься», - Игорь Георгиевич усмехнулся, - «участок тебе хорошо знаком, по прошлому году!»
«Это где глубинная структура под наносами?» - мне стало жарковато, я же об этой структуре не забывал и переживал, что не получилось поработать не ней этим  летом. А как надеялся! В мечтах виделось где-то там, рядом с ней, рудное тело! А откроет его другой! Хотя саму структуру начал изучать я!
«Там», - подтвердил Игорь Георгиевич, - «Я смотрю, у тебя и карта на столе лежит, и что-то ты в ней уже подправляешь. А зимой будешь по скважинам составлять разрезы. Места заложения уже определены – мы здесь посидели над бумагами, подумали. Без тебя правда, но это дело поправимое», - на столе нашел официальный экземпляр (моей! составленной на практике!) карты, с уже намеченными скважинами, - «Посмотри, если что не так – подскажи», - подвинул ее мне поближе.
Смотрел я минуту не больше - на первый взгляд все нормально: вдоль структуры скважины намечены через двести-триста метров, в наиболее насыщенных мелкими нарушениями местах, с поверхности везде породы бесперспективные, под которыми нужные нам рудоносные непонятно на какой глубине. Примерно так и я наметил бы.
«В первой скважине обязательно нужно саму структуру перебурить», - напомнил Игорь Георгиевич, - «уточнить угол падения -  пока мы его не знаем,  из-за больших наносов с поверхности. Ну а положения остальных после этого подкорректируешь. Дерзай, в общем!»
Дерзать я начал с поездки в поле, на старый свой участок, на который так хотел вернуться, и это через год осуществилось. Пробежался, посмотрел, что дополнительно вскрыли летом – канав прибавилось, нового ничего. На местах проектных скважин забил в землю колы – выпадет снег, и сделать это будет намного сложнее.  Теперь только бы пофартило! А с этим у меня пока напряженка.

                               Часть тридцатая.

К концу октября полевые работы закончились полностью, и в камералке стало многолюдно. ИТРовцы из отряда обустраивались в комнатах, тащили с собой ящики с образцами, кучу бумаг, рабочие инструменты. Шум, гам, беготня по коридорам, споры старых обитателей комнат, захвативших большую  и лучшую часть их рабочей площади, с появившимися новыми, требовавшими ее революционного передела. Наконец страсти поутихли, а мои знакомые по отряду геологи и геофизики  оказались в соседней комнате.
Сказать, что теперь работа закипела с новой силой – язык не поворачивается. Она незаметно отошла на второй план. А на первый – вышли разговоры на тему более важную: кто и когда на зиму поедет в город. Понятно, что Игорь Георгиевич, отвечающий за дела геологические, сложа руки не сидел, и первого ноября, на общем собрании зачитал список счастливцев -  на Уазике начальника партии и Газике главного геолога повезут необходимые геологические материалы уже завтра. Остальные поедут поездами, по мере завершения порученных дел, но так, чтобы праздники провести  в городе в кругу семьи и родственников. Лешке и Любе, как одиноким молодым специалистам, уже зарезервированы места в общежитии - в город эта парочка рвалась со всех сил и непонятно из каких соображений. А в партии из ИТРовцев геологической службы на зиму оставалось всего-ничего: я со Светой, молодой геофизик с женой – супружеские пары в общежитие не пускали, и человек семь техников геологов и геофизиков, в основном женщин, мужья которых были буровиками или механиками в гараже.
Леонид Дмитрович, как и обещал, из порушенного отряда привез мне кучу досок, бревен, листов фанеры и шифера, все хоть и бывшего в употреблении, но пригодного сляпать сарайчик (с надеждой, что в нем в следующем году я поставлю дещевенький мотоцикл) и огородить кусочек земли возле дома. Я начал прикидывать, где для сарайчика вкопать опорные столбы, пока земля не замерзла, но к делу приступить не мог – каждый день после работы нас навещали гости из отрядных знакомых, и постоянно Лешка с Любой, кому гулять по вечерам стало холодновато, а сидеть на людях в одном из общежитий – мужском или женском – тоже не комфортно.
Наконец ко мне заявились буровики, и я с ними поехал на участок, показать места бурения первых скважин. На моей перспективной структуре! Которую этой зимой буду опоисковывать бурением! Им руководить, даже если и не дорос до старшего геолога! И очень надеюсь руду встретить! Размечтался, блин.
На  следующий день туда потащили два буровых агрегата, а мне пришлось их сопровождать – проконтролировать, правильно ли агрегаты поставят на точки. И пока я занимался делом в поле, большая часть ИТРовцев, в том числе Лешка с Любой, уехали в город поездом. Через день – это уже пятого ноября – уезжали последние пять человек, все начальники или ведущие специалисты. И Игорь Георгиевич попросил меня помочь загрузиться в вагон, потому что материалов для работы, в том числе спецпочту, и личных вещей ребята везли много, а поезд стоит минуту, и ожидается при посадке столпотворение – желающих попасть в город на праздники всегда с избытком. Я конечно согласился, не представляя, в какое приключение посадка в вагон выльется.
Когда бортовая, оборудованная в кузове будкой для защиты