с другой стороны они были в безопасности. Такая вот палка о двух концах, бьющих одновременно.
К вечеру удалились на приличное расстояние от доброго двора Краснопольского.
Остановились на отдых в небольшом леску, вдали от дорог и населённых пунктов.
Выставив пост на меже леса и обширного поля, заросшего высокой густой травой, Свободин заметил, что выбрали прекрасное место для бивуака.
- Час на отдых и двигаемся дальше, - приказал Свободин.
Не прошло и минуты, как из сладкой дрёмы Семёна Михайловича вывел ощутимый толчок в бок. Он открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Заднепровский.
- По нашим следам идут, - шёпотом сообщил он, - я и Кузьмин насчитали пять человек. Обошёл лесок по периметру, с других направлений перемещения не замечено. - И спросил следом: - Как думаешь, выследили?
- Отряд в ружьё! - приказал Семён Михайлович, - занять круговую оборону.
Коротко ответив «есть!», Андрей скользнул змеёй по траве, оставив за собой исчезающий быстро след.
«Хорош! - подумал с гордостью Свободин, - с такими можно горы свернуть!»
Подобрался, пригибаясь к Кузьмину, стараясь не потревожить деревца и кусты и не выдать своё присутствие, взял бинокль и посмотрел в направлении, указанном бойцом.
Пять человек, соблюдая элементарные правила маскировки, передвигались по краю широкого поля. Двигались, хоронясь, замыкающий колонну следовал на некотором отдалении.
- Что думаешь? - спросил подобравшийся незаметно Заднепровский, - кто такие?
Помедлив, Семён Михайлович ответил:
- Пусть подберутся поближе, там увидим. Может, какие штукари решили скрытно с далёкого подворья поживиться, чем сподобится. Вот и таятся.
- Да не похожи они на тех, кого ты так красочно описал, - усмехнулся Андрей.
- Точно, Семён Михалыч, - поддакнул Петька Кузьмин. - Глядишь, обойдут стороной и пронесёт.
- По поводу последнего, это точно, - отозвался подползший Никита Хвыля, - яблочек диких покушал, да пошли не в то горло. Бунтует желудок!
- Не греши на яблоки, - вставил Петька, - знать меру надо!
Свободин приблизил указательный палец к губам, соблюдать тишину и, кивнув в сторону приближающейся группы, сказал, что неплохо бы сходить на разведку.
- Возьми с собой Егора Ладового и Афоню Кривоход, - посоветовал Свободин, - но можешь выбрать сам по своему усмотрению.
Тройка разведчиков по-пластунски скрылась в высокой траве.
Семён Михайлович покрутил колёсико настройки бинокля, приблизил расстояние и от удивления чуть не присвистнул. Вот это да! Впереди колонны шёл, держа в руке предмет, издалека очень …
19
Командира группы Тихон Кузьмич определил интуитивно.
Отозвал в сторонку и спросил, как его величать. Высокий крепкий мужчина ответил просто — Скиф. Заднепровский скривился, это позывной, а именем каким батюшка с матушкой нарекли; мужчина кратко повторил — Скиф и добавил, мы все скифы. Для простоты обращения. Как же тогда друг к другу обращаетесь, если на задании, не унимался Тихон Кузьмич. Также, но добавляем порядковый номер; например, Скиф-раз вызывает Скифа-три. Просто, одобрил Заднепровский. Лаконично, отозвался Скиф. Больше, как ни крутил Тихон Кузьмич, разговор не вязался. То с одной стороны подойдёт, то с другой, - безрезультатно! Однако, не смотря на проявление отчуждённости, жили отдельно и близко к себе не подпускали, Скифы не уклонялись от караула, выходили попарно с ополченцами; на стрельбище показывали отличные результаты, выпущенные пули ложились компактно в яблочко одна на другую.
То, что прибывшие с Геннадием Приходько ребята не простые любители с окраин, Тихон Кузьмич догадывался и в своём мнении укрепился после одного случая.
Стояло затишье. Селяне приводили в порядок порченные осколками строения. В поле, сразу за селом Скифы предложили дать несколько советов по ведению рукопашного боя.
Желающих набралось много. Каждый хотел себя показать. Не у всех получилось. Скиф выходил один против трёх-четырёх ополченцев, и начиналась захватывающая схватка медведей на тонком льду. Оставшийся на ногах после тридцати минут боя оставался для дальнейшего обучения. Таким образом, Скифы выбрали десять человек. «Из вас сформируем диверсионную команду, - объявил перед строем Скиф-раз, отведя выбранных ополченцев далеко в степь. - Тренировки начнём с этого дня. Я и мои товарищи поделятся с вами опытом, научат элементарным вещам. Остальное придётся добирать во время вылазок в стан врага. Но прежде всего мы научим вас всегда оставаться в живых. Не обойдётся без синяков и ссадин на тренировках; но лучше боль в паху, чем дырка во лбу».
После недели тренировок, Скиф-раз заявил Заднепровскому-старшему, что хочет обкатать ребят в деле. Тихон Кузьмич выслушал и, не размышляя, дал добро.
Ночь проглотила отряд диверсантов. Моргнули звёзды в тёмно-лиловом небе. Взлетела ракета. Послышалась беспорядочная оружейная стрельба со стороны украинских войск.
Отряд провожали кроме Заднепровского Мирослав и несколько посвящённых в дело ополченцев.
Заднепровский перекрестил спины удаляющихся солдат и прошептал:
- С богом, сынки!
Вернулись диверсанты под утро.
С собой привели связанного пленного с кляпом во рту и завязанными глазами. На левом рукаве формы красовалась ромбовидная эмблема — синий крест на желтом поле. Правая сторона лица сплошной синяк с красными подтёками, в волосах земля и короткие соломинки. Пленник на ногах еле держался. Его держали под мышки два бойца из ополченцев.
Пронзительная свежесть утра вызывала приятную дрожь, прозрачная синева неба предвещала жаркий день. Тихо трещали в траве кузнечики. Заливались в густой зелени птицы.
Пленного провели в штаб. Усадили на табурет.
Заднепровский жестом показал, чтобы сняли повязку. Раскрыл паспорт, перелистал страницы. Посмотрел на жалкого вояку.
- Говори, как зовут.
Еле ворочая распухшим языком, едва раскрывая разбитый губы, пленный, попытался держаться геройски, сказал с вызовом.
- В паспорте написано!
Скиф-раз с ходу всадил кулак в лицо пленного. Тот с криком повалился на пол. Скиф-раз поднял его за шиворот и усадил на табурет.
- Не дерзи, мозгляк! - сказал размеренно и веско, разминая кулаки и недобро посматривая на паренька, - спрашивают — отвечай.
Тихон Кузьмич повторил вопрос.
- Герман Адамович Добрынин, двадцать лет, в батальоне …
Тихон Кузьмич указательным пальцем сделал круг и приставил к губам.
- В батальоне ты уже не служишь. - И замолчал.
Пауза длится две минуты. Три. Пять. Заднепровский молчит, смотрит на паренька, вертит пальцами ручку.
Скиф-раз демонстративно надувает большой целлофановый пакет и медленно, с писком, выпускает воздух.
Весть о том, что привели пленного, мигом разлетелась по селу. Люди побросали дела и устремились к штабу.
В комнату набилось двадцать человек. Любопытные толкались у окна. Всем хотелось посмотреть на того, кто против них воевал.
Вид избитого и раненного пленного разочаровал. Они ожидали увидеть бравого военного, чуть ли не Рембо из американского фильма, с улыбкой на пол-лица и два ряда белоснежных зубов. Перед ними сидел обычный парнишка, замызганный, в грязной робе, стоптанные тапочки на босу ногу.
- Родители живы, Гера? - спросил Заднепровский-старший.
- Мама, - ответил Герман. - Отец уехал в Польшу на заработки и не вернулся. Сообщили, погиб на стройке.
За окном раздались слова сочувствия. Тихон Кузьмич цыкнул, чтобы соблюдали тишину.
- Хочешь маме позвонить? - Мирослав вынул мобильный телефон. - Номер помнишь?
Герман кивнул головой и продиктовал цифры.
Мирослав поднёс аппарат к уху. Раздались длинные гудки. Затем высветились слова, что абонент занят. Перезвоним позже, сказал Мирослав. Минуту спустя повторил набор. Ответили сразу.
- Алло, - раздался в трубке нежный женский голос с лёгким акцентом, - это кто?
Мирослав, прикрыв ладонью трубку, спросил, как зовут мать, Герман ответил — Елена Петровна.
- Здравствуйте, Елена Петровна, - проговорил Мирослав, медленно выговаривая слова, будто боясь обидеть бедную женщину резким словом, - с вами сейчас будет говорить ваш сын.
В трубке послышался плач, говоря сквозь слёзы, женщина поинтересовалась, что с сыном.
Мирослав протянул телефон Герману.
- Мам, это я …
- Сыночек!.. - горький вопль, вырвавшись из динамика, всколыхнул воздух, - родненький!.. Живо-о-ой!.. Где ты? Ты здоров?
У Германа на глазах показались слёзы, шмыгая носом и, говоря дрожащим голосом, он сообщил, что его взяли в плен. Снова горькие стенания послышались из динамика; Герман успокаивал маму, говоря, что с ним всё хорошо, что обращаются тоже хорошо. Слегка ударили, но он виноват сам, сказали не делать резких движений, а он дёрнулся. Больше Герман ничего не произнёс, как-то сник, опустились плечи, низко склонилась голова, и он заплакал, громко икая и утирая катящиеся по грязным щекам слёзы рукой с зажатым телефоном. Из динамика доносился далёкий, неясный, родной голос матери. Герман плакал; не в силах связать двух слов, молчал.
Мирослав взял телефон из расслабленных пальцев юноши и в немногих словах описал женщине, куда она может приехать и забрать сына. На её вопрос, не причинят ли её мальчику телесных наказаний, она ведь понимает, чем занимался сын, люди захотят отомстить, Мирослав заверил, что с ним будут обращаться как с военнопленным. Если возникнут вопросы, звонить она может по высветившемуся номеру.
Ещё неделю спустя после интенсивных тренировок с отрядом диверсантов Скиф-раз вызвал Тихона Кузьмича на разговор. Короткими, лаконичными фразами объяснил, что пришла пора выполнить задание ростовского Старшего. Собственно для его исполнения их и наняли.
Тут-то Заднепровского и осенило.
- Так вы, ребята, что-то вроде французского Иностранного Легиона?! - удивлённо произнёс старик, - только в русском формате. Например, «Дикие гуси» или «Blackwater», - предположил азартно Тихон Кузьмич, - частная российская армия... или русская? Чья умная голова догадалась?.. не поверю! Неужели, да?!
Скиф-раз многозначительно промолчал, пристально глядя старику в лицо.
- А я чувствовал, - довольный, развивал тему Заднепровский, - что-то с вами, хлопчики, не то. Уж больно у вас выправка … - в попытке подыскать верное сравнение замолчал и закончил, сменив тему. - Конечно, разве могу вас держать. Всяк выполняет свою работу.
Кивком, поблагодарив Заднепровского, Скиф-раз, не произнеся ни звука, ушёл.
Как село покинули Скифы, никто не заметил.
Вроде бы сидели вот тут на скамеечке, курили, щёлкали семечки, как всегда молча.
Вроде бы были у всех на виду. Передвигались по двое, по трое.
Вроде бы … кинулись, а их и след простыл.
Нарисовались поздно вечером, как тати, тенями-птицами серыми бесшумно скользя над спящей тревожно землёй. Запылённые, усталые, тем не менее, бодро вошли они со стороны заросшего бурьяном поля, с собой привели трёх пленных ВСУ.
Скиф-раз попросил поместить солдат в погребе, охранять будут мои ребята, добавил он. Чтобы не было преждевременного самосуда. Заднепровский-старший поинтересовался,
