Иджтихад в исламе и марксизм

благодаря "фабричной выучке" у пролетариата вырабатывается настоящая коммунистическая сознательность, а не мелкобуржуазно-индивидуалистическое бунтарство, присущее интеллигентам, бедным крестьянам и "фрилансерам". "Нужна диктатура пролетариата, власть одного класса, сила его организованности и дисциплинированности, его централизованная мощь, опирающаяся на все завоевания культуры, науки, техники капитализма, его пролетарская близость к психологии всяко¬го трудящегося, его авторитет перед распыленным, менее развитым, менее твердым в политике трудящимся человеком из деревни или из мелкого производства, чтобы пролетариат мог вести за собой крестьянство и все мелкобуржуазные слои вообще. Тут фразерством о "демократии" вообще, о "единстве" или о "единстве трудовой демократии", о "равенстве" всех "людей труда" и так далее и тому подобное, — этим фразерством, на которое так склонны омещанившиеся социал-шовинисты и каутскианцы, — фразерством делу не поможешь" (В. Ленин, ПСС, изд.4, т.38, с.386)»

Во 1-х. Как я уже сказал, я нигде подобной чуши не говорил, что «на классовое сознание принципиально влияет ТОЛЬКО уровень доходов». Приписывая мне подобную чушь, Бунтарь фактически пытается замазать тот факт, что уровень доходов ВООБЩЕ влияет на классовое сознание – т.е., пытается изобразить средний класс пролетариатом.
Во 2-х. Не только в марксизме, в верности которому клянётся Бунтарь, но даже и в исламизме, у современных исламистов, на которых Бунтарь презрительно хмыкает как на варваров, есть понимание того, что революционное учение (в данном случае – ранний ислам) нельзя бездумно применять к современности. Все исламисты – хоть Набхани, хоть вышеупомянутый Данлади Адаму Мухаммед, хоть даже весьма умеренные составители цитированной выше «Истории мусульманской философии» - выступают против слепого таклида (подражания), за иджтихад. Они понимают, что есть в исламе то, что применимо к современным конкретно-историческим условиям, а есть то, что ограничено лишь той эпохой.
А вот «марксист» Бунтарь этого не понимает. «Видимо, у Ленина был немного другой опыт "хождения в народ"» - так конечно, всё-таки 100 лет прошло!  
«"Революционность" "революционности" рознь» - поучает Бунтарь. Вообще-то, это мы и без Вас прекрасно знаем, г-н Бунтарь. Но есть ли у Вас, г-н Бунтарь, какие-то факты, доказывающие, что беднейшим слоям населения свойственны больше «крайне реакционные формы "отрицалова системы", а фабрично-заводским рабочим – именно «революционные формы»? Думаю, нет. Ваши слова – это простое повторение фраз либералов, смотрящих на бедняков как на быдло, что, мол, бедняки, якобы, консервативны (самое смешное, что у этих бедняков никто их мнения не спрашивал), и фразы эти на все лады тиражируются многочисленными, хорошо поставленными сайтами, что у человека несведущего начинает складываться впечатление, что «так оно и есть». Даже такой оппортунист как Александр Тарасов, помнится, в своё время возмутился, что из скинхедов рисуют «парней из бедных семей».
Разумеется, среди российской бедноты (даже среди бедноты!), в силу того, что паразитизм накладывает отпечаток на всю нацию, реакционности немало – с этим никто не спорит. Но разве меньше её среди фабрично-заводским рабочих? Скорее наоборот. Образ фабрично-заводским рабочих у Бунтаря выглядит каким-то книжным, идеализированным, нереальным. Г-н Бунтарь, если Вам не нравится мой опыт хождения в народ, почитайте того же Тарасова, того же Марлена Инсарова, которые, при всех своих недостатках, всё-таки худо-бедно проанализировали опыт хождения в народ многих активистов (см. мою работу «Что делать?», 2005г.) и показали, что современные фабрично-заводские рабочие – такие же мелкие буржуа, как и другие отряды среднего класса, ничем не лучше.
Т.е., мы видим, что позиция Бунтаря – умозрительная, спекулятивная, в духе греческих философов, которые смотрели презрительно на практику, на опыт, на факты, оперировали «чистой» логикой (к примеру, «доказывали», что бегун никогда не догонит черепаху, причём внешне «доказательство» было вполне логичным), и без критики которых со стороны исламских учёных была бы невозможна вообще всякая наука, как верно подметил Данлади Адаму Мухаммед.
И, как софизм с бегуном и черепахой может быть опровергнут как практически, так и теоретически, так же и взгляды Бунтаря на пролетариат как на фабрично-заводских рабочих. Мы уже сказали, что взгляды эти опровергаются опытом. С другой стороны, опровергаются они и марксистско-ленинистской теорией – точнее даже именно ленинистской, поскольку именно Ленин заложил основы теории марксизма империалистической эпохи (в том-то и дело, что лишь заложил основы в самых общих чертах, сам нередко при этом оказываясь «по инерции» на позициях доимпериалистического марксизма, как в тех цитатах, которые выставляет против меня Бунтарь). В самом деле, Бунтарь умалчивает об одном «ма-аленьком» моменте – надбавке за концентрацию (именно умалчивает, а не просто забывает, т.к. я об этом уже десятки раз писал). Действительно, с экономической точки зрения, сверхприбыль является надбавкой за концентрацию. Капиталисты, владеющие крупными предприятиями, получают эту надбавку и делятся ею с рабочими своих предприятий ради бесперебойного хода капиталистического производства. Бунтарь цитирует Ленина лишь о том, что концентрация рабочих на крупных предприятиях ведёт к повышению их сознательности – но он умалчивает, что та же самая концентрация, ведя к сверхприбылям и подкупу этих рабочих, тем самым ведёт уже к понижению их сознательности, и этот второй фактор оказывается при империализме более сильным, перевешивающим, чем первый.
Переходим к 3-й части статьи Бунтаря (http://buntar1917.livejournal.com/32644.html, Возрождение ленинизма или возрождение эсеровщины? (часть 3)). Читаем:

«Вообще, читая сочинения Гачикуса, создается впечатление, что к нему применимы слова Энгельса о Бланки: он "преимущественно политический революционер" (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, изд.2, т.18, с.511). У Гачикуса много политической революционности, выражающейся в борьбе за "диктатуру пролетариата" (которую Гачикус понимает в основном как "плебейскую демократию"), "против империализма", но мало социальной революционности, мало собственно коммунизма. Коммунизм (бесклассовое общество, основанное на общественной собственной собственности на средства производства) как главный вектор борьбы у Гачикуса отодвинут на задний план. Если для Бернштейна реформы были "все", а коммунизм - "ничто", то для Гачикуса "коммунизм - ничто, диктатура пролетариата - все". "Революционность" Гачикуса - полупролетарская, некоммунистическая, и очень схожа с "революционностью" крестьянского поэта Демьяна Бедного, исключенного при Сталине из партии за свое неприятие аграрной политики Советской власти (и, видимо, не случайно некоторые свои статьи Гачикус подписал в свое время "Демьяном"), выразителя интересов той части русского крестьянства, которая была, с одной стороны "за Советскую власть", "за революцию", "против помещиков и кулаков-мироедов", но с другой стороны не очень-то и хотела "в коммуну", и осталась недовольна сталинской коллективизацией. Отсюда же вытекает и любовь Гачикуса к исламистам, которые с одной стороны, против "собственности империалистических наций на сферы влияния, на колонии и неоколонии", но, в тоже время, не "за коммуну" и его же нелюбовь к третьемирским левым, которых он скопом записывает в число "агентов российского и китайского империализма". Кстати, мелкобуржуазность экономической программы исламизма, слабость коммунистических партий в странах Передней, Средней Азии и Северной Африки, которые Гачикус считает "главным полюсом мировой революции" (по мнению Гачикуса, в исламских странах сосредоточено не больше, не меньше, чем "подавляющее большинство (sic!) современного пролетариата") является следствием в первую очередь мелкобуржуазности населения данных стран, которому вследствие непролетарского классового бытия просто не нужны и не понятны идеи коммунизма, а вовсе не "предательства местными компартиями интересов пролетариата". Если пролетарий, говоря словами Мао Цзэдуна, "вообще ничего не имеет", то полупролетарий "имеет, но немного" (К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа), и полупролетарию есть, что терять в коммунистической революции, кроме своих цепей. Что же касается взглядов Гачикуса, то это просто задрапированное под "большевизм" неонародничество, выражающее интересы беднейшей части мелкой буржуазии и полупролетариата, которые не хотят, чтобы крупный капитал (в том числе и пролетарское государство как "совокупный капиталист") лишал их последних средств производств и остатков "экономической свободы"»

Ха-ха! «У Гачикуса мало коммунизма» - кто бы говорил, только не человек, который только недавно поучал меня, что-де народ пойдёт в революцию не за какие-то там отдалённые цели, а за сиюминутную материальную выгоду – и который, как мы видели выше, от этого своего «плохишизма» по-прежнему не избавился! Да… Хамелеон, наверно, так часто цвет не меняет, как Бунтарь свою позицию: в 1-й части он – «плохиш», в начале 2-й части он клянётся, что порвал с «плохишизмом», в середине 2-й части снова скатывается в плохишизм, а 3-ю часть начинает с того, что обвиняет в плохишизме… меня! Браво!
Ну да ладно, посмеялись – и хватит.  
Во 1-х. Что имел в виду Энгельс, когда говорил эти слова о Бланки? Он имел в виду, что Бланки, как сторонник того, чтоб революцию делала узкая группа заговорщиков, без участия широких народных масс, не собирается «перевернуть» общество «до основания», не ставит своей целью «социальную» революцию, а лишь политическую, т.е., лишь «дворцовый переворот», грубо говоря. Каким же боком эти слова относятся ко мне, г-н Бунтарь?
Как раз наоборот, классики марксизма-ленинизма не раз подчёркивали, что буржуазная профессура с лёгкостью готова признать, что человечество в будущем придёт к коммунизму, она лишь шипит на диктатуру пролетариата, через которую этот переход лежит.
Во 2-х. «Видимо, не случайно некоторые свои статьи Гачикус подписал в свое время "Демьяном"» - вообще-то как раз случайно. То была игра слов, абсолютно к Демьяну Бедному отношения не имеющая (из всего его творчества, к своему стыду, я знаю лишь пару куплетов песни «Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты»). В самом деле, если Вы, г-н Бунтарь, так хорошо умеете толковать каждое моё слово, то потрудитесь объяснить, что тогда означает слово «отбитый» (я же ведь подписывался не просто Демьяном, а Демьяном Отбитым).
На самом же деле «демьян» на тогдашнем жаргоне героинистов означало «димедрол», «отбитый» - растворённый в воде: Вы не заметили, г-н Бунтарь, какие именно статьи я подписывал этим псевдонимом? Статьи, в которых я выступаю против полицейской травли потребителей дорогих наркотиков (их всего 2 было, насколько я помню). То, что я так подписывался, это было не более чем юношеское