Грязь. Продолжение

похвалилась третья.
- В чём дело? В чём дело? В чём дело? – испуганно застрекотал Шемякин, словно птенец ночной сойки, выпавший из гнезда. Его руки принудительно загнулись за спину, легко скользнув в защёлкнувшиеся сзади наручники.
- Вы чего? – оторвалось от «чёрного плаща» скрипучее эхо,- Я же не успел допросить Колмагора насчёт модулированного голоса в трубе! – неподдельно огорчился Антон, - Теперь мы никогда не узнаем, кто нас пытался «дер контролирт»! Наконец, мы даже смертный приговор ему не зачитали! Хотя…
Все четверо вопросительно уставились на Анатолия Поликарповича. Шемякин вскочил с места, встав по стойке смирно с заведёнными назад руками.  
- Есть, так точно! – по-военному чётко отчеканил он, - Я всё скажу, всё скажу, только не убивайте, - снова упав на стул, скороговоркой застрочил майор, - Это он, он звонил тебе, Антон! Я много раз говорил ему, что его методы борьбы с криминалом, мягко говоря, незаконны! Он намеревался использовать вас, как орудие в борьбе с той ипостасью преступного мира, с коей невозможно сладить законным путём! Кто же знал, что вы… вы… вы…
- Не поддаёмся дрессуре? – сделал ему подсказку Кирилл.
- Вы… вы…
- Не будем плясать под вашу дуду? – сделал аналогичное предположение Роман.
- Да нет, хотя и это тоже! Что вы… вы…
- Откажемся петь ваши песни? – пошёл на новый круг Влад.
- Домбровин, сделаешь ещё одно ассоциативное повторение, и мы тебя выгоним из банды! – проскрипел Антон.
- Что вы… вы… - продолжил муки своих словесных потуг Анатолий Шемякин.
- …Не станем загибаться перед вами раком? Не захотим быть вторым номером? -  загнул Антон четвёртый и пятый по счёту пальцы.
- Что вы так скоро оперитесь и начнёте действовать самостоятельно! – выдавил, наконец, из себя Шемякин, - Станете сами по себе.
- Роды проходили в сложных условиях, – оценил его состояние Влад.
- …Теперь, когда ситуация полностью вышла из-под его контроля, он решил физически расправиться с вашей неугомонной четвёркой! Он монстр! Это он организовал отравление Солохина, а осуществила всё его подельник – эта проклятущая Шадрина! Это всё она, Антон!
- Не трогай моё имя своим поганым языком, - жёстко произнёс Руберовский, не глядя в глаза жертве, - Господа! Перед нами вопиющий классический случай переноса всей тяжести вины на отсутствующих в этом грёбаном мире. На усопших! Ведь они не могут ничего сказать в своё оправдание. «Не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, дабы никогда не быть в долгу». Так, кажется, звучит знаменитая древняя цитата, майор? Этот свод правил Тимуджина всё больше и чаще охватывает наши властные структуры. Похоже, у кого-то начинается повальный синдром мании величия! Судя по лепету обвинений в адрес твоих подельников, Аляши уже нет в живых? – заговорщически понизил он голос.
- Она покончила с собой в СИЗО… от раскаянья. К сожалению. Вот, - тоже почти шёпотом сказал Анатолий, немного задержавшись с ответом, -  Так сообщили в сводке.
- Или кто-то помог? – задал Руберовский вопрос, не требующий ответа, - Что конкретно известно о нас в милиции? Есть какие-нибудь улики или доказательства? Отвечай, оборотень!
- Ни чего толком не известно, улик нет, а доказательства все только сугубо косвенные…
- Фамилии дрессированных шакалов, в яму к которым ты бросил беззащитного пацана, - тоном, не терпящим возражений, подал команду Антон.
- Гоновский, Ярченко и Кулепов, - с готовностью ответил он, понимая, что выкручиваться уже не имеет никакого смысла, - Отморозки из третьей общаги, с Питерской улицы, параллельной вашей Ивановской. Ранее были судимы за вымогательства и изнасилование. Ныне работают в охранном предприятии... э, э, - снова запутался Шемякин.
- Холуя́ми?
- Холопами?!
- Секьюрити?
- Охранниками?
- Да! Три друга – хрен, седло да подпруга. Гы-ы-ы-ы! – протяжно загудел он, немного успокоившись, - Мы их посадим и надолго, это я вам точно гарантирую. Вот.
- За то, что ты приказал им уничтожить человека? – кинул обвинение Роман, - Может, тогда вместе с ними сядешь?
- Почему ты не отмазал свою дочь? – притворно зевая, спросил Антон.
- Почему я должен отмазывать эту стерву? Да я и сам был бы рад её посадить! – как можно более свойским тоном ответил Шемякин, - Я – цепной пёс Закона! А они все… они преступники! Все…
- Вот отморозок – родную дочь не пожалел! – откуда-то сбоку донёсся голос Влада.
- Она не моя…
- Ты что-нибудь знаешь о её грязных делишках? – перебил его Антон.
- Нет, ничего. Телефонное хулиганство, да и только. Но за это ж нет даже статьи в нашем УК.
- Что ж, осталось главное. Пролей-ка нам свет правды на дело об отъятии квартир и жизней у стариков, и мы не станем отнимать у тебя жизнь. Не станем сдирать с тебя твою протухшую шкуру! Простите меня за мой не совсем удачный и столь сложный и циничный каламбур.
- Я ничего об этом не знаю! Но это правда, я не знаю, тут вступают в действие более сильные и властные структуры! Скорее всего, их корни уходят в краевую столицу. С ними тягаться – это то же, что бороться с медведем в клетке! Я бы никому не советовал.
- Странные эти структуры «икс», майор, не правда ли? Как только о них заходит речь, все выморозни, вроде тебя с Аляшей, сразу начинают трястись от страха, прятать голову под мышку и ссать в штаны. Что же это за структуры такие? Ты будешь говорить, слизень Питерский?!
- К сожалению, я ничего не могу тебе сказать. Я не знаю об этом… ничего.
- Нет времени для пыток. Ты бы у меня всё рассказал! Похоже, нам пора закругляться, - сказал Антон и многозначительно посмотрел на Шемякина.
- Ты обещал меня не убивать и отпустить. Вот.
- Ничего я тебе не обещал, выродок, – посмотрел Антон вниз, положив руку в чёрной перчатке на голову Шемякину.
- Зря ты ненавидишь наши органы, - промямлил он, закатив глаза кверху, - Ведь не все же там плохие.
- Не все, - согласился Антон, - А кто это тебе вообще сказал, что я ненавижу милицию? Как раз-таки напротив – я уважаю и ценю правильных блюстителей закона и порядка. Без обиды – но только тех, кто его блюдут! Прости за банальность, но правило теоремы – «кто-то должен» я усвоил давно и надолго! И алаверды – скажи на милость, как можно не убить такого милого, щекастого крепыша? У-у, прямо так бы и… замочил засранца! – подёргал его за щёку Руберовский, - Владуха, зачитай скорее указ под кодовым номером ноль-ноль восемьдесят восемь, три-два-два, два-два-три – дробь три. Время, к сожалению, работает уже против нас. А то сейчас соседи услышат автоматную очередь, начнут милицию вызывать…
- За лишение мужского достоинства и убийство Комиссарова (Милиционерова) Александра Михайловича, Шемякину Анатолию Поликарповичу выносится основной вердикт – виновен! Хватит одной статьи, ваша честь?
- Я думаю, вполне достаточно. Все остальные его преступления показались бы сущей бравадой даже второй супруге Зевса, госпоже Фемиде! – Руберовский выхватил из-под полы плаща свой автомат и наставил прицел на Шемякина. Словно не решаясь выстрелить, он сжал губы и холодно бросил: - Так знай же, оборотень, что это мы убили Филинова, Змеева, Бенгало, Котовского, Геру Малинина, и прочих ушлёпков! Это мы сливали вам дэзу, чтобы расчистить себе дорогу на пути к богатству, силе и власти! Ты же это хотел услышать?!
- Тоха, ты чего? – запоздало открыл рот Владилен, - За каким хером ты ему об этом растрепал!
Отведя приятеля чуть в сторону, Руберовский оглянулся на майора и быстро зашептал:  
- Это я делаю для того, чтобы заставить себя нажать на курок! Чтобы не оставлять самому себе выбора. Ведь он теперь знает всё, а значит он – нежелательный свидетель, от которого нужно избавиться! Просто… просто у меня сейчас нет настроения для харизматичного содея́ния злодеяния, вот и всё!
- А чего шепчешь, говорил бы вслух при нём! - предложил Кирилл, правда, совершенно уже не нужное.
- Да для того, чтобы у него до конца жизни оставалась надежда, балда! Ну, типа, я не знаю, убьют меня или не убьют! Так ему подыхать будет легче!
- Ха, коли ты ему всё уже выложил, и так ясно, что грохнут! Он что, по-твоему – баран гунявый?
Шемякин, вслушиваясь в напряжённый шёпот в ночи, не выдержал и снова позвал Руберовского по имени.
- Да я же… Да я же ни кому не скажу! – понимая, что шансы выжить тают с каждой секундой, отчаянно заголосил он. Всеми силами оттягивать время до приезда коллег – это единственное, что ему оставалось, - Я ничего не слышал! Не стреляй! Бес меня попутал, я не хотел, это всё бес, бес, бес…
- И этот бес носит твоё имя?!
Плетнёв, будто спохватившись, протянул руку, чтобы остановить его и сказать что-то важное, но через мгновение…

…Ночь вздрогнула и раскололась на куски от треска длинной автоматной очереди, растревожившей всех живых тварей несколько километров окрест. Шемякин, опрокинувшись назад вместе со стулом, протянул руку вперёд и попытался сказать, что-то вроде:
- Ля… Ляша не мо… не мо… - и, как всегда это случается в таких нелепых случаях – не вовремя почил.
Милицейский наряд, оповещённый дачниками уже после первой перестрелки, мчался на место вызова. Из главных дачных ворот навстречу жёлтому уазику степенно выехал джип Анатолия Шемякина. Майор, зачем-то нацепивший на лицо тёмные очки тёмной ночью, поприветствовав из кабины бойцов ОМОНа, махнул им рукой в направлении ночного происшествия. Затем советская Нива, подняв столб пыли, умчалась в неизвестном направлении.

35 глава

Над тёмной водой повисла молодая луна, перекинув на дальний восточный берег реки́ узенькую жёлтую дрожащую дорогу. Спрятав Шемякинскую Ниву в зарослях придорожного леса, примерно в километре от места их рыбалки, ночные злоумышленники пешком пришли к реке.
- Интересно, что он хотел этим сказать? – глядя в ночное небо, задумчиво протянул Руберовский, - Ляша не мо… не мо…
- Наверное, Ляша не может или не могла, - пояснил Роман.
- Чего она не может? Щи лаптем хлебать? – скривился Влад.
- Не может что-то сказать или сделать. Или не могла как-то поступить. Понятно, что он за неё заступается. Ведь она его дочь!
- Ляша не мо, не мо…
- Немая?
- Сам ты немой!
- А может он хотел сказать, что Ляша не мотивирована к многополярной системе аутентификации?! – озарило Козырева, - Точно! Как я сразу не додумался до научной специфики последней неоконченной фразы господина Шемякина! Хм…
- Последний неоконченный труд гения… - устало загудел в полутьме голос Антона, - Труд, состоящий из одного полуоконченного полуслова. Наш герой – народный сказитель заинтриговал своим произведением всё мыслящее человечество на несколько веков вперёд! Что же хотел поведать своим внукам этот титан мирового словосозидания?
- А может быть, он хотел сказать – Ляша не монстр?
- Опять! Вот ты клоун!
- Но ведь он мог встать грудью в защиту доброй памяти дочери!
- Дочери, - с иронией повторил Влад, - Но они совсем были не похожи! Внешне они различны, как представители двух разных видов животных!
- Как, как ты говоришь – они были не похожи? – насторожился Антон.
- Небо и земля. Хоть бы что-то было общего!
- Нема́я, ни мо́я, не моя́, - играл словами-звуками Антон, - А что, если он хотел сказать – Ляша не моя дочь! Не очень-то он за неё радел.
- Точняк, братан! Во, голова!
- При чём тут моя голова? Была же вчера такая версия. И ты её первый высказал! Балда!
- Ведь мы же знали, что