Отцы Авраама

древних традициях. Та или иная община (родовая, территориальная или профессиональная) могла выступать как самостоятельное «юридическое лицо» и обладала правом заключать «законные» сделки и соглашения» (законы Ману VIII.219, 221), а также принимать решения в сфере интересов общины (Книга Руфь). Община имела право изгонять нарушителей и накладывать на них штрафы. Споры и разногласия, возникавшие между общинами, нередко разрешались путём третейского разбирательства (например, конфликт из-за локали¬зации пограничной межи между Уммой и Лагашем).
Характерно, что обычай минората, право первоочередного наследования младшим сыном, был рас-пространён среди древних евреев по крайней мере ещё и в эпоху царя Давида (в Ветхом Завете сущест-вует довольно много следов этого архаичного обычая). Так (12.с209), Иаков, как младший сын, обладал преимущественным правом наследовать своему отцу. В своё время и Исаак, отец Иакова, младший сын Авраама, был предпочтён Измаилу и, возможно, право минората (помимо прочего) сыг¬рало свою роль в оттеснении старшего брата от наследования (следует отметить и то, что, в частности, у хеттов сын правителя от не свободнорождённой не мог ему наследовать  (A. Götze «Über Hethitische Königsfamilie». 1930)). Примечательно и то, что патриарх  Иаков/Израиль, при благословлении сыновей Иосифа, свою правую, более "высокую" руку возложил на голову младшего бра¬та (Эфраима), а левую, более "низкую и нечистую", - на голову первородного сына Иосифа (Быт.48. 14). Так, в "Книге Бытия" (38.28-30) рассказано, что Тамар родила Иуде двух близнецов Зару и Фарреса, появившегося на свет вторым. И именно он (Фаррес), младший, стал прямым прародителем царя Давида, который, в свою очередь, и сам был младшим сыном его отца Иессея. Очевидно, что пророк Самуил, весьма осведомлённый в древних обычаях и глубоко почитавший их, целенаправленно выдвинул «младшенького» Давида на цар¬ство. Одним из младших  сыновей был и царь Соломон. Таким образом, как полагает Дж. Фрезер, обычаю права перво¬родства у древних евреев предшествовал более архаичный обычай - "право последнего рождения", - минорат.
По-видимому, наиболее древний пример реализации права минората являет, как обычно, страна Сеннаар: согласно шумерской мифологии царём богов становится бог Энлиль, а не Энки, первородный сын бога Ану (заметим, что у ассирийцев реализовывалось право первородства). Заметим, что и громо-вержца Индру, царя богов, в "Брахманах" часто называют младшим сыном Праджапати. Бог Вишну же - высшее божество в брахманизме и индуизме (наряду с Брахмой и Шивой), - тоже младший из Адитьев. Обычай минората бытовал и в древнем Ханаане. Так, в угаритском эпосе о Карату (64.с160) старший сын пытается свергнуть отца и захватить власть. Однако, легенда отдаёт несомненное предпочтение млад¬шему брату перед старшим, - именно младший обретает атрибуты власти, к нему переходит престоло¬наследие.
Итак, несомненно, что деяния, изображённые в Ветхом Замете как «уловки» и «неблаговидные по-ступки», якобы совершаемые Иаковом ради получения первым от¬цовского благословения, (т.е. статуса первородства), а с ним родоплеменных богов отца и лидерство в патриархальной общине, а также и двух долей наследства, «представляют собой не что иное, как (поздняя авторизация) попытку историка объяс¬нить причину предпочтения младшего сына старшему, - обычая (минорат), уже давно вышедшего из употребления и казавшегося странным современникам историка (коheна, составлявшего Ветхий Завет)» (Дж. Фрезер). Яркий свет на проблему "чечевичной похлёбки" проливает и документ, найденный в Нузи (Гасур), где говорится о продаже права на наследство одним братом другому (один из братьев продал унаследованную им рощу за трех баранов, - ну чем не «чечевичная похлёбка»!). Следовательно, купля-продажа собственно права, а также и очерёдности в получении наследства (в т.ч. и первородства) не возбранялись (и не слишком порицались обществом).
Невозмож¬ность отмены благословения праотца Исаака (слово произнесено им перед Богом), полу-ченного т.н. «обманным» путем (Быт. 27:33), иллюстрируется нузийским правовым документом, в кото-ром говорится о судебном разбирательстве по поводу подобного (устного) «благословения» (в Нузи право на наследование собственности считалось законным даже будучи получено в виде устного бла-гословения от умирающего отца). С правовой точки зрения считались обязательными (тексты из Нузи) и все распоряжения, которые отец давал детям (вместе с благословением) на смертном одре (ср. Быт. 27. 37).
Ростовщичество в древности - особенность, свойственная земле Сеннаар, но совершенно не принятая (13.с70) в районах к западу (вероятно, до прихода туда «черноголовых»). Даже храмы в Месопотамии занимались рос¬товщичеством. Так известно (94.с107), что храм Шемеша (Сиппар) в своих ссудных опе¬ра¬циях повышал при займах зерном процент до 33,33%, а при денежных займах - до 20%. Процветало ростовщиче¬ство и среди амореев Вавилонии (успешно переняли), поскольку Хаммурапи пытался законо¬дательным путём ограничить произвол кредиторов-ростовщиков (53.с29).
Любопытно, что «черноголовые» в качестве мотивации просьбы о снижении процента при займе, ссылались на родственные связи с заимодавцем либо на идентич¬ный соци¬альный статус. Так, в письме из Угарита говорится: «дайте... 140 сиклей... из ваших денег, но не требуйте процентов, (ибо) мы ведь оба благородные люди». Подобный подход наблюдается и у ха-ибири Ханаана: "Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост" (Втор. 23.20); "Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то… не налагай на него роста" (Исх. 22.25).
Следует отметить, что исследователи, изучающие систему землевладения в Месопотамии, находят в ней многие «современные» приёмы и способы ведения бизнеса и обогащения (воистину: «что было, то и будет!»). Так, Э. Кьера (89.с105) констатирует использование пожизненной ренты земельных наделов (т.н. "институт усыновления"). Для обналичивания части стоимости земель использовалась система "об-мена" хорошего поля на плохое с выплатой разницы деньгами, а также и залог земли (ипотека). Обнару-жены и документы, носящие характер земельных векселей и залоговых квитанций для перепродажи (88.с61).
Владение землёй у древних евреев не являлось индивидуальным, но было общеродовым и общесе-мейным (как и у шумеров). Если кто-либо был вынужден продать земельный надел (либо он отторгался за долги), особенно за пределы рода, то родственникам надлежало выкупить, вернуть роду этот участок (70-4.с589), в крайнем случае, в Юбилейный год (по окончании  49-лет¬него цикла). Даже «если кто умрет, не имея у себя сына, то передавайте (наследственный) удел его дочери его» (Чис.27.8); причём, дочери предписывалось выйти замуж за близкого родственника. Земельный надел почившего бездет-ным, наследовался кем-либо из его ближайших родственников.
Точно также, в частности, и в городе Мари: земельная собственность не могла (не должна была) отчуждаться и пере¬давалась (Чис.36.7; Лев.25,13-28; 1Цар.21.1-3) только путём наследования (акк. «нахалум» - «наследова¬ние; раздел, распределение» (в иврите «нахала» или «ахуза»)).
Согласно закона Ману (XI.164), захват чужой земли человеком, не являющимся родственником её вла¬дельца, считался не только грабежом (налагался большой штраф), но и тяжким грехом, за который полагалось очищаться покаянием (перед божественным хозяином этой земли). Моральный аспект этого закона нашёл отражение в Ветхом Завете, 3Цар.(21,1-27): Ахав, царь Самарийский, захвативший вино-градник у Навуфея Изреелитянина, искренне раскаиваясь в содеянном, «разодрал одежды свои, и возло-жил на тело свое вретище, и постился, и спал во вретище, и ходил печально». Причина отчаяния Ахава  - опасение возмездия Ваала этой земли. Насильственное отчуждение собственности (в любом виде) не от¬вечало морально-этическим нормам, декларируемым в Древнем Мире. Так, даже «если (и сам) царь возьмёт деньги жителей Вавилона (видимо, подати) и будет пристрастен, то Мардук, властитель неба и земли («Бел», как и Энлиль), вооружит против него врага и отдаст ему имущество и сокровища царя!» (Ф. Делич. «Библия и Вавилон». СПБ. 1907). Обычно ощущение «страха Божия» почиталось за благо. И - горе, когда это чувство покидало человека, ибо «Кто боится богов, того не презирает (не покидает) [лич¬ный] бог его» (Поучения Шуррупака).
Отметим также и то, что в законах Липит-Иштара, также как и в Ветхом Завете (Исх.21,2; Втор. 15, 12), закабалённый должник именуется рабом (Прит.22.7) и срок его долговой кабалы (рабства) состав-ляет шесть лет; в то время, как в Кодексе Хаммурапи (Пар. 116) срок кабалы - три года, а должник рабом не называется (28.с93).
Долговое рабство в Древней Месопотамии носило черты патриархальности (53.с18). По обычаю (ХIХ в. до н.э.), через определённые промежутки времени (часто через семь лет) объявлялось "осво-бождение" соплеменников из рабства, "возвращение в исходное состояние" или "справедливость", т.е. от¬мена всех долговых обязательств и сделок о долговом рабстве. Тоже и в Ветхом Завете: "В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец.. простил долг и не взыскивал с ближнего своего" (седьмой год - "год прощения"), (Втор.15.1); или «Если купишь раба Еврея, пусть он работает (тебе) шесть лет, а в седьмой (год) пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его;  если же господин его дал ему жену и она родила ему сынов, или дочерей, то жена и дети ее пусть останутся у господина ее, а он выйдет один» (Исх. 21.2-4). Такой же, в принципе, подход к долговому рабству наблюдался и у амореев Вавилонии (Кодекс Хаммурапи, Пар. 116).
Как известно, акт прокалывания уха рабу шилом у дверного косяка дома служил в Ойкумене символом того, что раб всецело принадлежит своему господину и без его позволения не может выйти даже за косяк двери (покинуть дом). У евреев подобное символическое действо упоминается, в частности, в Исх.(21.1-6) и Втор.(15.12-17); а у месопотамцев  - у Ювенала (I.104); и у арабов - у Петрония (Sat.102). Характерно, что у Ксенофонта и Плутарха есть сообщения о том, что у индусов и персов тем мальчикам, которых посвящали определённым богам, прокалывали уши. Примечательно, что согласно кодексу Хаммурапи (Пар. 282) рабу, отрекающемуся от своего господина, могли отрезать ухо (И.Г. Троицкий. «Библейская археология». 1913).
Весьма показательно, что имущество (богатство) занимало (как и в наше время) одно из первых мест (30.с58) в древнемесопотамской шкале ценностей: "С хорошо устроенным имуществом, сынок, ничто не сравнится" (Из "Поучений Шуруппака"). "Добровольно" расстаться с имуществом "черноголовый" мог только под угрозой смерти. Так, в "Эпосе о Гильгамеше" бог Эа (Энки) обращается к Утнопишти (ивр. Ною) перед Всемирным Потопом (инструктирует весьма актуально):
                          Снеси жилище, построй корабль,                      
                          Покинь изобилие, заботься о жизни,
                          Богатство презри, спасай свою душу!
Можно предположить, что чуждые духу Востока утопические (и ханжеские) притчи типа: "Доброе имя лучше большого богатства"