Возмездие теленгера (постапокалипсис)

заговоры. Самая коварная нация – англосаксы. Тысячелетиями они мечтали покорить Россию, расчленить и завладеть её недрами. Ещё бы – самая большая страна в мире, с неисчислимыми природными богатствами. Тысячелетиями они строили геополитические планы, исходя из того, что Россия – враг номер один. Но у них ничего не получалось. Не получилось, даже когда распался Советский Союз. Не получилось и позже, когда Россия вновь поднялась на ноги. Не получилось и во времена «мирового кризиса», когда прошло время большого благополучия.
– Почему? – тупо спросил Костя, мало чего соображая из помпезных, как показалось ему, речей Дядина.
Сидели бы себе дома, подумал он, ели бы попкорн и запивали виски. Нет, полезли в чужой огород.
– Потому что народ сплотился и у него было ядерное оружие. Надо было уничтожить эти два компонента. Или хотя бы один из них или, если повезёт, оба ослабить до такой степени, чтобы россияне не представляли собой угрозы, даже чисто теоретической.
– Сложно всё это, – многозначительно изрёк Телепень, теперь ему льстило, что Дядин так серьезно разговаривает с ними о мировых проблемах, в деревне подобным образом рассуждать с подростками никто не спешил, даже атаман Рябой ни разу не сподобился, всё больше командовал, – а что, нельзя было их первыми с помощью этого самого ядерного оружия?
– Не всё так просто, мальчики мои, – вздохнул Дядин, – я, может быть, один из последних могикан, который помнит, что такое прошлая Россия, какой она была и какой могла стать. Нас убаюкивали демагогией о демократии и глобализации и твердили, что это неизбежно. Всеми этими модными штучками, которыми был заворожен мир. Навязывали нам ценности, которым впоследствии оказалась грош цена. Создали различные международные институты, которые все дудели в одну дуду: «Будьте таким, как США, и всё будет хорошо». Поле политического маневра у России было крайне узким, потому что трудно и порой невозможно идти против всего мира и одновременно развивать современную экономику. И однажды нас подловили на этом с иезуитским изяществом лицемерного противника. Они заключали с нами договоры, в которых не могли быть первыми. А сами сосредоточили в своих руках львиную долю земного интеллекта и создали оружие, против которого мы оказались бессильны. Мы бы его тоже создали, но не успели. А когда они его применили, мы даже не поняли, что нас атакуют. Всё началось, как грипп, правда, в неурочное время – весной сорок первого.
– Разве может быть такое оружие, Захар Савельевич? – удивился Костя, которому уже не хотелось спать.
В его представлении ничего не могло быть мощнее «тулки» или «плазматрона». А ядерное оружие это что-то сказочное и малопонятное, хотя он, конечно, о нём почитывал различные статьи – и в энциклопедии, и в старых газетах.
– Может, – заверил его Дядин, откидывая с глаз седые волосы, – всё может. Оружие это было очень сложным в техническом плане и находилось на гребне науки. Его открыли, как и всё великое, совершенно случайно. А создавалось оно в глубочайшей тайне, поэтому наша разведка ничего не знала об этом. Разумеется, лучшие аналитические умы догадывались и высказывали опасения, но каждый раз американцы находили такие слова, давали такие объяснения, которые рассеивали страхи политиков, и им верили. Но самое ужасное заключалось в том, что американцы не желали заключать договоры в этой области, и мы не понимали коренных причин их неуступчивости. Полагали, что она могла крыться в коммерческой тайне. По крайней мере, нам усиленно подсовывали эту мысль, как червя на крючке. И каждый раз мы его заглатывали, опьянённые сотрудничеством с самой демократической державой мира.
– В какой области? – спросил Телепень, который протрезвел и, завороженный глубиной суждений Дядина, незаметно для себя выхлебал весь чай, едва ли поняв половину из услышанного.
– В области военной нанотехнологии.
– Мать моя женщина! – снова воскликнул Телепень. – А такое бывает?!
– Бывает, – ответил Дядин.
– Я не знаю, что это такое, – скромного признался Костя.
– Это область науки об очень маленьких частицах.
– Хм… – высказал сомнение Телепень. – Меньше манной крупы?..
– Меньше, – заверил его Дядин, – гораздо меньше, эти частица такие маленькие, что их не видно.
– Мать моя женщина! – высказал своё презрение Телепень. – Мудрено сотворено! Зачем же они тогда нужны, если их ухватить нельзя?
– Это вопрос вопросов. Точнее говоря, это междисциплинарная область молекул ДНК и молекулярной биологии. Наши ученые обратили внимание, что из источников информации враз исчезли все упоминания об этом сегменте нанотехнологий. А это было признаком того, что наши потенциальные враги что-то затеяли. Отголоски этого мы, разумеется, получали. Речь, скорее всего, шла о мутациях ДНК с использованием белков-ускорителей, что значительно ускоряло процесс создания «нано-вирусов» с очень узким воздействием, рассчитанным только на какую-то одну нацию, в данном случае – на восточных славян. На поляков, на украинцев и на все восточные страны, даже на немцев. Американцам было на всех глубоко наплевать. Чем меньше конкурентов, тем лучше. Достаточно было вдохнуть этот «нано-вирус», и ты умирал почти мгновенно. Таким образом была уничтожена вся наша армия и военно-морской флот. Нет, конечно, пока суд да дело, пока разбирались, что к чему, пока определялись с противником, враг-то был невидим. А когда разобрались, мы, конечно, успели положить НАТО в окрестных странах, мы даже нанесли ядерный удар по Америке, но он был слишком слабый, чтобы уничтожить их на корню. И мы проиграли.
– А почему Америка решилась на Третью мировую? – спросил Костя.
– История трёх последних веков закончилась для них крахом, – принялся объяснять Дядин. – Политически и финансово США давно обанкротились, им срочно надо было начать новую войну за передел мира и его ресурсы. Промедление грозило дальнейшим экономическим спадом, из которого США вряд ли вышли бы мировым лидером. А они не хотели мириться с этим. Единственным выходом было Третья мировая, в которой, однако, было глупо заражать радиацией всю Россию. В такой случае война теряла смысл из-за недоступности природных ресурсов. И наконец они решились, сделали основную ставку на «нановирус». Война получилась комбинированной, такой, как они задумывали, и они победили. Почти победили. Теперь они самодовольно качают нашу нефть, наш газ и вывозят уран. Огромные территории на востоке, наполовину зараженные радиацией, тоже работают на США. И всё это мы делаем для них своими руками. Сбылась доктрина таинственной Бильдербергской девятки . Население России сократилось в три раза, города лежат в руинах, инфраструктуры уничтожены. Страны больше нет.
– Точно! – подтвердил Телепень, который тоже забыл о своём желудке и, открыв рот, с величайшим изумлением слушал Дядина.
Дядин показался им самым умным человеком во всей вселенной. Костя решил, что он объясняет устройство мира даже лучше, чем его приёмный отец – Семён Тимофеевич. А Семён Тимофеевич, по мнению Кости, прекрасно разбирался в жизни и в политике.
Дядин улыбнулся в ответ на горячность Телепня и, довольный произведенным эффектом, продолжил:
– Кое-какая информация просачивалась, поэтому мы поняли, что у нас крайне мало времени, и на всякий случай возродили систему «мёртвая рука». Эта система была заложена ещё в Советском Союзе. Суть её заключалась в том, что если противник наносил термоядерный удар, а наша страна не успевала ответить, то часа через два или три, может, и через сутки, когда в систему «мёртвая рука» переставали поступать соответствующие команды о том, что всё нормально, в космос запускались десятки ретрансляционных ракет, которые должны были активизировать эту систему, и сотни и тысячи боевых ракет устремились бы на территорию врага. Вот когда наша огромная территория становилась козырем, потому что даже при современных космических технологиях всю её невозможно контролировать. Пиндосы знали о системе «мёртвая рука» и боялись её больше смерти. Однако в реальности система «мёртвая рука» оказалась крайне уязвимой.
– И что?! – с неподдельным страданием в голосе вскричал Телепень. – Мы ничего не смогли сделать?!
– Нет, почему же? Мы тоже кое-что сделали. В огромной тайне мы создали систему «мёртвая рука-два». Известно, что у неё несколько систем активации. Однако, похоже, они все были или повреждены или уничтожены. Последней системой активации были дети. Их специально выбирали по генетическим признакам, у кого лучше память, кто сообразительней, кто тянется к знаниям, кто настойчивее и целеустремленней. Никто не знает, где расположена система «мёртвая рука-два», и как действует. А ты знаешь, – добавил он, многозначительно посмотрев на Костю. – Похоже, что ты теперь только один такой, по крайней мере, в северном районе. Может быть, на востоке и на юге тоже кто-то остался и куратор ждет такого человека, как ты, но я в этом не уверен. В общем, на тебя вся надежда. Ты теперь наш последний «мститель».
– Почему, Захар Савельевич? – спросил Костя, сглатывая слюну, потому что горло у него вмиг пересохло.
Ему сделалось страшно из-за ответственности, которая нежданно-негаданно свалилась ему на голову. Не этого ожидал он от жизни и не так себе представлял её. Он всё время думал о Верке Пантюхиной и полагал, что рано или поздно вернётся в деревню и женится на ней.
– Потому что иначе, – объяснил Дядин, – система «мёртвая рука-два» давно бы сработала и заводы на востоке уже не дымили бы. А перед нами стоят две задачи: активизировать систему «мёртвая рука-два», и с помощью «сопротивления» захватить власть в стране. Правда, от той страны осталось… – И Косте показалось, что старик едва не заплакал. – А теперь идите спать! – приказал Дядин и отвернулся. – Идите! Идите!!!

***
Они провалялись до полудня следующего дня, а когда Костя проснулся, то был ни болен и ни здоров, правда, вместо кирпича в желудке осталась маленькая галька, но голова была по-прежнему тяжёлой и плохо соображала. Солнце светило в открытое окно, и кто-то ходил по огороду, приговаривая:
– Ах, вы мои хорошие, а вы мои пеструшки, неситесь на радость мне... неситесь…
Костя осторожно поднялся, оберегая голову, как пасхальное яйцо, и выполз из комнаты. Чёбот лежал на диване, и рот у него был открыт, над ним вились мухи. Телепень же свернулся калачиком и спал на полу на толстой перине, из-под одеяла торчали только грязные пятки.
Захар Савельевич бродил по двору в огромных семейных трусах, в руках у него было лукошко, полное яиц.
– Ох и здоровы вы спать! – обрадовался он, увидев Костю. – Я сам, глядя на вас, дрых до третьих петухов.
– Какой сегодня день? – спросил Костя, поливая голову из рукомойника.
Ему показалось, что с тех пор, как они попали в город, прошла целая вечность, и он уже тосковал по Верке Пантюхиной.
– Понедельник, – сообщил Дядин. – Яичницу будешь?
– Не-е-т… – ответил Костя, держа голову так осторожно, словно она была надтреснута, – я бы чаю попил.
Боль немного отпустила и тут же взялась за старое, да так, что сделалось ещё хуже, голову словно обручем стянуло.
– Чаю, так чаю, – всё понял Дядин и пошёл в горницу, как будто ему