Возмездие теленгера (постапокалипсис)

новизну обстановки, он сообразил, что по таким закоулкам вряд ли кого выследишь, успокоился и убрал руку с пистолета, который в кармане куртки проделал здоровенную дырищу. Езда даже стала доставлять ему удовольствие: было не так тряско и шумно, как в поезде, да и сиденье было мягким и удобным. Панель в «росомахе» светилась таинственными зелёными огоньками, дёргались какие-то стрелочки, и двигатель работал ровно. Незаметно для себя Костя задремал, но Верка Пантюхина ему, как назло, не приснилась, а приснилась какая-то чепуха: будто бы в чужом лесу он застрелил незнакомого человека. Он проснулся под впечатлением от этого сна и обнаружил, что слева за кромкой леса мелькнул городок с двумя высоченными трубами и что Дядин не доехал до городка с километр, съехал на грунтовую дорогу, которая привела их к заброшенной деревне. Выскочили они из неё к болоту, и Костя усомнился, можно ли здесь вообще проехать, потому что болото было самым что ни на есть настоящим, то есть с жирной осокой по краям и ядовито-зелёным мхом. Но Дядин, словно посмеявшись над его страхами, произвел какие-то манипуляции с кнопками на панели управления. «Росомаха», как показалось Косте, приподнялась, и уверенно поползла, покачиваясь, с кочки в промоину, а потом, наоборот, из промоины на кочку, подминая под себя болотную растительность и выпуская на поверхность ядовитый газ. Во все стороны полетели грязные брызги, и Костя ещё больше удивился хитроумному агрегату, когда на стёклах перед ним замелькали дворники. Это уже показалось ему чрезмерной роскошью. Могли бы и тряпочкой протереть, подумал он с уважением к «росомахе», и ему ещё больше стало жаль исчезнувшей цивилизации. Если здесь такие чудеса, думал он, то что же должно быть в больших городах – Москве или Санкт-Петербурге? Язык так и чесался задать глупый вопрос, но Дядин был занят исключительно дорогой и знай себе крутил руль и всматривался в болото.
Чёбот и Телепень от нетерпения подпрыгивали и дышали перегаром в затылок:
– Ой, мамочки! Ой, что сейчас будет!..
– Ну вот, – с явным облегчением произнёс Дядин.
– Приехали? – с надеждой спросил Чёбот, мелькая перекошенной физиономией в зеркале заднего обзора.
Похоже, его тошнило. Костя посмотрел вперёд, но кроме темно-зелёных кривых ёлок  ничего не обнаружил. Однако «росомаха» уверенно вылезла на сухое место и остановилась.
Дядин скомандовал:
– Костя, за мной, остальным сидеть! – выскочил из кабины и побежал куда-то за эту молодую поросль. Костя помедлил мгновение и тоже выскочил, зачем-то выхватив тяжёлый пистолет и неуверенно держа его в правой руке. Из пистолета Костя стрелять не умел. Из ружья или «калаша» – пожалуйста, а пистолетов в деревне ни у кого не было. Никчемным это оружие считалось у охотников. Разве что попугать медведя в чаще. А против людей его никто не применял. Как-то обходились карабинами и охотничьими ружьями.
На всякий случай Костя спрятался за ближайшую березу и выглянул из-за неё. Фигура Дядина мелькнула чуть левее, там, где начиналась чаща. Было непонятно, куда и, главное – зачем он бежит, пригнувшись, словно зверь, и таясь за каждым кустиком. Чудит, подумал Костя и хотел побежать следом, но передумал, потому что в лесу толпой не передвигаются, в лесу ходят с умом. Взял чуть правее, чтобы видеть дальше и больше, и через пару шагов внезапно попал на дорогу. Он знал, что лесную дорогу обнаружить очень сложно, если ты не знаешь, где она хотя бы приблизительно находится. Между островками мха на песке чётко и ясно отпечатался след телеги, а правая задняя подкова у лошади оказалась почти стёртой и вот-вот должна была отвалиться. Хороший хозяин такую кобылу и запрягать не будет, а прямиком направит в кузню, потому что если лошадь собьёт копыто, то потом с ней мороки в десять раз больше, чем вовремя не сменить подкову. Телега была не очень нагруженной, но один человек, в мягких сапогах, лёгкий и быстрый, двигался слева от телеги, держась за борт, он-то и сломал от нечего делать пару веток по пути. Может, чтобы от комаров отмахиваться? А может, из лихачества? Кто его знает? Из чего Костя сделал вывод, что люди пришли не издалека и их было не меньше четырёх человек. Больше в телегу просто не поместилось бы. Если только один на другого улягутся, подумал он. Стал бы я вот так корячиться. Значит, есть причина. Это открытие его слегка обескуражило. Должно быть, Дядин знал, куда идти, но один он не справится с четырьмя, если только ему не повезёт. Поэтому Костя быстро, но осторожно побежал от дерева к дереву в том направлении, куда пошёл Дядин, и через пару сотню шагов увидел лошадь и телегу. Лошадь не распрягли и не задали ей корма. Значит, спешат вернуться, сообразил Костя. Пистолет страшно мешал ему. Ладони вспотели, он перекладывал его из руки в руку и в конце концов сунул назад в карман, решив, что успеет вытащить в мгновении ока.
В этот момент он и увидел мужика, который, сгибаясь под весом двух канистр с бензином, тащил их к телеге. Костя бухнулся на землю и поблагодарил бога за то, что на нём его любимая тёмная шерстяная куртка, а на светлых волосах – чёрная «менингитка», иначе мужик засёк бы его в два счёта.
Мужик поставил канистры в телегу, внимательно посмотрел на тёмный лес, должно быть, нашёл его безопасным и, расстегнув мотню, помочился на сосну. Потом крякнул от удовольствия, сделал движение, которое делают все мужики после оправления естественной надобности, то есть стряхнул последнюю каплю, застегнул мотню и пошёл туда, откуда появился. То, что Костя принял за густые заросли кустарника и трав, оказалось бункером. Мужик нырнул в этот бункер и как в воду канул. Ага, только и подумал Костя и, сделав перебежку, плюхнулся метрах в трех от него. По старой таёжной привычке охотиться скрадом, он замер и прислушался. Лес вокруг стоял безмятежный и тихий. Было слышно, как невдалеке стучит дятел, как трутся друг о друга кроны сосен, как лошадь шевелится и как позвякивает трензель. Но эти звуки Костя знал с детства, они не вызывали у него беспокойства. Его тревожило отсутствие Дядина. Что если он, обнаружив «занятый» бункер, повернул назад и теперь ищет его – Костю? А я здесь торчу, как дурак, подумал он и собрался уже плюнуть на этот бункер и вернуться к «росомахе», когда увидел то, что отбросило все его сомнения.
Дядин стоял по другую сторону бункера, метрах в двадцати от него и беседовал с двумя мужиками. Один был здоровенный, с огромным пузом, и, несмотря на позднюю весну, в шапке-ушанке, другой показался Косте страшно знакомым, но где он его видел, Костя, хоть убей, вспомнить не мог.
Оба мужика вели себя очень нагло.
Если Захара Савельевича убьют, подумал Костя, то наша экспедиция закончится, не успев начаться. Машину водить из нас никто не умеет. А переться наобум Лазаря в чёрные земли глупо. Без Дядина мы не справимся. Но тут же он представил, как вернётся в деревню, как обнимет Верку Пантюхину. Одна картина красочней другой мелькали перед его внутренним взором. Героя, конечно, из него не получится, но хоть живым останусь, подумал он. Была у него такая привычка провоцировать себя всякими ненужными мыслями и, разумеется, он этим мыслям старался не поддаваться.
Высокий и толстый, в шапке-ушанке, тыкал Дядина в грудь пальцем и что-то ему всё громче и громче внушал. Мох и деревья заглушали голоса. Костя подобрался ближе, чтобы лучше слышать и чтобы Дядин приметил его.
– Ты нам своим мандатом не тычь! – зло говорил толстяк в меховой шапке. – Нам на твой мандат начхать. Ты мне хоть сотню их покажи, а я тебе отвечу: это наш «промысел», и делиться мы ни с кем не будем!
Второй, пониже, пожиже, но страшно знакомый, добавил цинично-проникновенно:
– Ты пойми, что здесь нас целая деревня, а ты один. Один! Понимаешь? А один в поле не воин!
Он скалился и был куда опаснее толстяка в шапке-ушанке, потому что движения его были резкими и размашистыми.
– Понимаю ваши справедливые опасения, – миролюбиво ответил Дядин. – Мне ваш «промысел» как бы и не нужен. Я ведь много не прошу. Литров двести солярки, и я буду счастлив. Обещаю, что о вашей лавочке я тут же забуду и никогда не вспомню.
– Э-э-э… – наглея от собственной безнаказанности, распалялся толстяк в шапке-ушанке и снова тыкал Дядина в грудь грязным пальцем и учил жизни: – Российская власть когда была?!
– Давно, – спокойно согласился Дядин. – Нет её, это правда. Здесь я с вами согласен на все сто процентов. Извели Россию.
– Вот видишь, – обрадовался толстяк в шапке-ушанке. – Значит, правда на нашей стороне!
– Какая правда?! – самоуверенно перебил его Дядин. – Не надо хамить! – Костя подумал, что таким и надо быть в жизни, твердым и несгибаемым в своих убеждениях, как кремень. – Хотите списать на «время-марь»? – осведомился Дядин и посмотрел на них тяжёлым взглядом. – Не получится! Этот ваш, как вы говорите, «промысел» нелегальный, вы присвоили государственное имущество. Учтите, что стоит новой власти разнюхать о нём, как его конфискуют на законных основаниях, а вам ещё и достанется по полной программе. Деревню вашу сожгут, а вас отправят на урановые рудники рак зарабатывать. Кайманы шутить не будут. А если ещё и повстанцы узнают, как вы относитесь к России, то я за вашу жизнь гроша ломаного не дам. Так что нам лучше договориться.
– Чудной ты однако, – не совсем уверенно засмеялся донельзя знакомый Косте мужичок и чуть повернулся.
Костя увидел его лицо, и его словно шваркнуло обухом по голове – малый-то был точь-в-точь из его сна – худой, вёрткий, в чёрной куртке и мягких сапогах без каблука. Такие сапоги шьют только таёжные охотники. Легко в таких сапогах ходить, а главное – бесшумно. Костя понял, что упускать его ни в коем случае нельзя, что мужик бывалый и в тайге с ним не сладить. А если у него ещё есть и нож... В общем, думать об этом даже не хотелось.
А худой и вёрткий продолжал:
– Мы тебя сейчас убьём и в болото бросим. И никто тебя не найдёт. Знаешь, сколько здесь таких лежит? – Он снова оскалился, как крыса, показав щербатые, гнилые зубы.
– Знаю, – терпеливо согласился Дядин и подал знак Косте, что видит его. – Только и вы меня поймите, у меня дело государственной важности, я на это хранилище очень даже рассчитывал. А если вы мне топлива не дадите, то история страны изменится коренным образом.
– Чего-о-о?.. – как блатной, заговорил толстяк в шапке-ушанке и даже приложил ладонь к уху. – Чего?! Не понял! Какая история? Какой страны?
Худой и вёрткий оказался умнее:
– Может, действительно, дать ему этой солярки? – предложил он. – И пусть катится на все четыре стороны. ГСМа и так навалом.
– А завтра придут ещё трое и попросят бензина. И тем дашь? – с презрением осведомился толстяк в шапке-ушанке.
– Не дам, – согласился с его доводом худой и вёрткий.
– Мужички, вы всё-таки подумайте, я же не для себя стараюсь, для страны, для вашего же блага. Через пару лет жизнь может измениться коренным образом.
– Чего ты нам втюхиваешь?! – обозлился толстяк в шапке-ушанке. – Чего?! Мы тебя знать не знаем. Нам на тебя положить с прицепом! Иди своей дорогой, а будешь здесь крутиться, зашибём ненароком, ты уж извини.
– Может, всё-таки договоримся? – спросил Дядин, и Костя понял, что переговоры зашли в тупик.
Он приподнялся и в