Северное сияние в тундре радужных надежд

и этики социального поведения и они не имеют никаких хоть сколько-то существенных
ограничений.
Ну, а если и впрямь совсем неправо разом начать делать всевозможные скидки всяческим не очень-то единолично виноватым людям, то общество быстро тогда разом скатиться во тьму хаоса и порока.
И все эти наши дела обстоят именно что как раз поскольку, что весьма ведь значительная часть тех, кто вполне хотел бы грубо нарушить закон себя отчаянным усилием воли, как-никак, а действительно сдерживают, явно опасаясь довольно же строгого наказания.
Да только коли те преступники будут вполне верно, знать, что коли они на редкость впечатляюще нажалуются на свою разнесчастную судьбу то их тогда, как следует, точно так попросту вовсе никак не накажут…
Ну так ясное же дело те нелюди сколь еще вдоволь тогда наплачутся на свою до чего вполне злосчастную долю.
Но это как и понятно те самые более чем обыденные дела уголовные…
А вот с моралью все это несколько уж явно иначе, а особенно когда и близко нигде не проглядывает некая весьма откровенно злая и сознательная воля человека делающего всякие мерзкие вещи исключительно же нарочно.
То есть, надо бы как есть еще весьма повнимательнее посмотреть на вещи совсем уж иначе, когда речь никак не идет о ком-либо таком, кто так и творит всяческие дикие гадости, дабы по возможности максимально как есть досадить всякому тому или иному ближнему своему.
Да только при этом, однако, какой-либо той или иной вовсе не в меру расфуфыренно респектабельной дикости может быть, как есть до чего фатально попросту уж безразлично, как и почему чего-либо и где-либо вполне на деле действительно некогда ведь еще произошло.
А как раз потому и может она с той самой вполне спокойной совестью зверски захоронить злосчастное недобро вместе с тем, кто только лишь оказался одним разве что тем еще слепым орудием в его дьявольски нечестивых руках.
И главное, дело то и впрямь более чем сходу полностью ведь всецело же ясное, нет сомнения в том, что порок и вправду должен быть справедливо наказан, а слезы невинных жертв не должны быть забыты и прощены.
Однако лютую злобу диких разочарований никак при этом и близко нельзя на редкость весьма равноценно сравнивать с горечью дикой утраты или сердечной боли, когда убийца или насильник преспокойно разгуливает на свободе.
И белых ворон никак не надо бы воспринимать, как черных воронов они могут быть, таковыми какие они есть по самым разным и различным причинам.
И этот мир точно вот станет намного почище, если кто-либо на деле, а не на тех совсем же пустых и напыщенно праздных словах и вправду окажется явно готов несколько замараться, весьма участливо смывая с кого-то всю ту чисто внешне крайне уродливую и страшную грязь.
Да вот, однако, кое-кому может оказаться действительно же жизненно необходимым сколь еще безжалостно втаптывать дико нерадивого человека в ту самую отчаянно зыбкую почву всецело чуждой духу просвещения среды, которая еще изначально, собственно, и была той самой вполне естественной средой его обитания.
Ну а вящее свое начало этакий безупречно веский и «здравый подход» истинно на редкость весьма безвременно берет как раз из тех самых безумно глубоких недр весьма фанатичных и темных веков не столь и давно в ту самую безвестную вечность минувшего - ушедшего Средневековья.
Тогда тоже всякого того, лишь на миг рискнувшего отойти куда-либо никак ведь вовсе недалеко в сторону от той долгими веками многими поколениями протоптанной колеи, жгли на костре, принося его в виде жертвы Ваалу, во всем при этом истово следуя ритуалам возрожденного язычества, единственное, что осанисто примерившего на себя христианство, как некую внешнюю одежду.

Заодно и напялив под него «нижнее белье» своей-то собственной великой святости, что вполне однозначно лишь намного явственнее усугубляло и без того донельзя наихудший из любых только ведь возможных обликов сущих извергов и палачей.

26
Причем снова и снова явно хотелось бы на редкость вкрадчиво раз за разом сколь еще жирно вот подчеркнуть, что уж те единственные люди - истинные мудрецы, кто всегда спасал западную цивилизацию от абсолютно полнейшей ею потери всякого доподлинного духовного облика, были именно те действительно зрячие носители высокой культуры.
В то время как остальные люди были разве что навроде змеи, мимолетно сбросившей старую, вконец износившуюся кожу дикости, а вместо нее облачившихся в ту так и сверкающую на солнце, яркую чешую современной и до чего только вот степенной же цивилизованности.
Однако внутри их душ никаких тех вполне серьезных и светлых перемен и близко никак вовсе-то не произошло, поскольку то чисто внешнее (приспособленческое) изменение формы, как правило, буквально ни в чем, собственно, не на йоту не соприкасается с той сугубо внутренней стороной всяческого вообще хоть сколько-то развитого сознания.

А уж, в особенности, то и будет, собственно, коли к тому никак не были кем-либо целенаправленно и мудро вполне еще отчетливо устремлены наиболее главные силы духа чьих-либо весьма гуманных учителей, а тем паче (кстати, что автору кажется, куда и впрямь поболее важным) тех самых во всем как есть конкретных родителей или воспитателей.
Ну а ярче всего (наиболее отчетливо) это так и проглядывало именно в тот самый момент, когда изнеженный цивилизацией западный европеец попадал в совершенно необузданные, никак пока нисколько не переоформленные зарей цивилизации безмерно дикие условия.
То есть, наиболее полно он проявлял свои еще изначальные природные задатки как раз тогда, когда вокруг более уж явно не было хоть сколько-то твердого закона, как и весьма полноценно сдерживающей всю его всеядную хищность строгой общественной морали.
Ну а вполне соответственно сему и обращался он в того самого немыслимо лютого зверя, доселе и невиданного под теми невозможно же древними созвездиями зодиака.

27
Да и в самой Европе, - надо бы, как есть первостатейно и незабвенно сходу признать, дела и впрямь обстояли бы немногим ведь явственно лучше, кабы всякое бесподобно яркое развитие нынешней цивилизации на редкость сколь резво пошло бы тем самым абсолютно же односторонним и атавистическим путем.
А именно, как раз тогда и стали бы культурные ценности до чего явственно только и выражаться, собственно, в виде самого максимального смелого потребления буквально-то чисто всего на белом свете, включая также и великие духовные блага.
Ну а в подтверждение данному тезису вполне возможно было бы привести слова откровенно слабого советского писателя-фантаста Георгия Гуревича.
Ну а плюс ко всему тому был он на редкость изрядно подпорчен вездесуще царившей во времена его жизни, так уж и беспрестанно юродствующей марксисткой идеологией.
Да вот ведь, надо бы при этом явно отдать ему должное: здесь он, как говорится, бьет не в бровь, а в глаз…
«Пленники астероида»
«Я построю себе дворец, - вслух мечтал Ренис. Одна комната будет янтарная, другая из слоновой кости, в третьей мои золотые листы на стенах вместо обоев. Устрою картинную галерею для себя, для одного себя. Были когда-то на свете премудрый Леонардо, жизнелюбивый Рубенс, сентиментальный Грёз, томный Гоген, писали, вкладывали душу в полотна, страдали… А я куплю их души и на стенки повешу, пусть щекочут мои нервы…»

28
И главное подобных людей посреди холодных, как лед, до чего приземленно же рассудительных дельцов – их надо бы прямо сказать попросту считай пруд пруди…
И это одни те разве что наиболее благородные представители рода людского, и не дали этому миру дойти до того самого наиболее умиротворенно слащаво-житейского потребления невероятно великих чудес духовности и культуры.
И это чисто подобного облика возвышенные духом интеллектуалы, несомненно, так толково же преуспели в деле принципиально последовательного видоизменения, самого хода мысли в дико всклокоченных умах до чего еще только алчных и ничем ненасытных дельцов-хищников.
Ну а те как раз вот и были уж самими наглядными представителями, как есть попросту как есть истинно во всем наихудшей людской породы.
И ведь, ясно же, что мать-природа никак и близко не могла внутри своего чрева создать подобного рода нечестиво лютой и совсем беспринципно всеядной плотоядности.
А, следовательно, те как есть тщательно прилизанные цивилизацией, да и на редкость полноценно сытые тем еще должным своим образованием потребители всего и вся возникли нисколько не в той хоть как-то и впрямь безупречно естественной и живой среде…
Причем сама суть проблемы не только в тех сколь еще яро расчищающих себе место под солнцем весьма вот крайне более чем неприглядно беспринципных предводителях, но и в тех слепо ведомых политическими лидерами народных массах.
А между тем в них надо было, по меньшей мере, хоть сколько-то явно попытаться довольно-то вдумчиво сохранить, да и постепенно никак незамысловато творчески именно уж далее развить то самое вполне до конца разумное и гуманное человеческое начало…
Ревностно же воюя с тем, более чем откровенно дремучим и осатанело древнейшим прошлым, все то действительно достойное похвалы в людях совершенно вот безнадежно загубить было и впрямь-то легче легкого и проще простого.
Ну, а весьма уж объективно рассуждая о самой так сказать на редкость трезвой возможности подобным макаром вполне ведь успешно всячески создавать чего-либо на некоей той новой основе…
Нет о чем-либо подобном попросту и не могло уж идти даже и речи.
Поскольку в том совсем как есть вовсе незамысловато широком и прогрессивном смысле развивать полностью безликое людское стадо было бы возможно разве что лишь, тем до чего ласковым и задушевным теплом, да и знаниями, всецело оттачивающими не одни те крайне примитивные его рабочие навыки.
И это как раз для хоть сколько-то стоящего того полноценно настоящего улучшения всякой людской породы и будет сколь еще явственно же необходимо как есть ведь медленно, но верно трансформировать довольно-то многие воинственно-приземленные стороны всех тех до чего беспросветно серых личностей.
Да только коли нечто подобное тому и будет вполне уж еще возможно некогда осуществить, то исключительно так при помощи тех изумительно больших духовных сил, а никак не того на редкость жесточайшего физического воздействия, навек столь яростно затем искривляющего людские души и судьбы.
Да и вообще какие угодно другие бесславные и блекло-идейные методы могли уж разве что чисто сходу низвести довольно многие народы во тьму, полностью считай, что до самого основания разрушив сами основы прежних, в принципе, как есть сколь еще безупречно естественных для всякого человека истинно наилучших его добродетелей.
Хотя и надо бы при всем том весьма вот верно же понимать, что и та исключительно гадкая ко всему тому альтернатива тоже никак не вызывает абсолютно никаких особо радостных эмоций.
И это именно коли речь и впрямь-таки разом пойдет о самом как есть совсем же беспристрастном восприятии необъятно большого мира вещей, как чего-либо мало, по сути, хоть в чем-либо на деле еще явно отличного от непомерно большого корыта, в которое надо бы