О российской истории болезни чистых рук

самое на редкость идеальное воплощение безумно отчаянного над всем и вся господствующего деспота.
И был он, кстати, одним из тех наиболее наихудших тиранов, каковых вообще ведь когда-либо уж еще на деле знавала всяческая человеческая история.
И главное, вместо всего того сколь многозначительного духовного единства народа в христианской вере ему ныне предлагались одни лишь и только казенные ценности, в которых единство было вычурно аморфным и обезличенно фанатичным.
Причем этакое до чего бурное цветение пряничных и полностью фиктивных ценностей разом и приводило к сущему же умерщвлению доподлинно настоящих душевных порывов, застаиванию соков жизни и заболачиванию и без того извечно серого быта широких масс простого народа.
Ну а то, что еще изначально простые люди действительно потянулись за зыбким огоньком светлого и иного грядущего, со временем собственно так лишь и стало до чего же отягощающим обстоятельством в судьбе тех лишь затем некогда лишь только последующих поколений.
Кому-то и впрямь довелось вот хотеть одного лишь того большого и радостного добра, ну а это между тем очень и очень относительно малая часть оттого, что было бы нужно для того самого более чем доподлинного обеспечения всего ведь того чисто всеобщего общественного благосостояния.
Добро оно не может быть некоей чисто абстрактной величиной, поскольку оно уж должно было быть вполне до конца продуманно и весьма тщательно взвешенно, а потом его надо бы примеривать на всех нас окружающие реалии совсем без того, чтобы у него так и затрещали при этом все кости. 
Да и вообще доподлинно настоящее общественное благо может быть создано только из мрака минувшего и одними лишь наиболее верными созидательными методами.
И при этом можно уж не секунды не задумываясь физически устранять тех самых отдельных наиболее апофеозных личностей, но это никак не должно было носить хоть сколько-то систематический характер.
А иначе тот лютый и бессистемный террор только и окажется, всецело способен всеми его силами разве что лишь сходу нанести вот безвозвратно же сокрушительный удар по всему тому ныне минувшему.
И там действительно было много плохого, но всякое истинно хорошее можно построить разве что ориентируясь на то самое далекое и близкое прошлое.
Ну а действуя иначе лишь ЗНАЧИТЕЛЬНО поболее при всем том усилишь те самые попросту незыблемые и чисто так всецело исконно прежние устои того еще исключительно как есть попросту же именно чудовищного векового угнетения.

196
И тут и близко никак вовсе ведь ничего абсолютно уж не поделаешь.
Поскольку всякое сущее зло, во имя светлого завтрашнего добра, во все времена, в конце-то концов, непременно оборачивалось, разве что, весьма и весьма значительно худшими бедами, нежели чем было то, что вполне однозначно так бесхитростно осуществлялось именно во имя одной той чисто житейской своей корысти.
Поскольку и близко не шевельнется у того, кто его творит ни жалость, ни сострадание, раз все то, что до чего поспешно ныне сегодня делается, более чем ответственно производится всею той нынешней властью разве что во имя того, считай всеобъемлющего и всеобщего грядущего блага.
И это как раз-таки российская интеллигенция и проявила себя сущим столпом тех еще вовсе совсем немыслимых великих свобод.
И сколь яростно при всем том она до чего отчаянно же ненавидела окаянную царскую власть, ну впрямь-то всеми фибрами своей высокой души.
А следовательно данному подлому очагу всего того крайне заплесневелого мракобесья - реакционному царскому правительству, люди и впрямь благообразно проникнутые огнем высшей правды абсолютно же ничего хорошего вовсе-то и не желали.

197
И то, как-никак и было, разве что только их вполне же нечестивых рук делом на редкость злокозненно и умело ведь всесторонне помешать царю и всей его свите постепенно сколь значительнее упрочнить все свои ныне ставшие донельзя шаткими политические позиции.
Ну а все — это включало в себя, в том числе и самые бесподобно восторженные сношения с лютым внешним врагом.
Причем, как много было в этих людях вполне искреннего желания, всенепременно же всеми силами действительно добиться самого максимально тяжелого поражения своей державы в той еще Первой Мировой войне.
«Победа укрепит проклятое узурпаторство» было наиболее явным и незыблемым постулатом либеральных сил, делавших буквально-то все возможное, чтобы их страна ни в жизнь бы не победила в той не столь уж пока донельзя бесчеловечной, однако при всем том вовсе-то ранее и невиданно тяжкой великой войне.

198
В оные времена Россией помыкали и все ее, так называемые мнимые «полусоюзники» неизменно только ведь и стремившиеся заправски выжать из ее пота и крови самый максимум, а в конце войны, не дать ей даже и самого минимума.
И уж все — это происходило в подобном виде исключительно лишь в свете того, что во всяком дипломатическом смысле русский царь со всеми его безропотными прислужниками, сколь неизменно так и оставался как раз уж именно с носом после всякого должного дележа территорий и зон влияния.
И самым наилучшим ко всему тому примером вполне может послужить до чего и впрямь раз за разом многократное же взятие русскими войсками турецкой крепости Карс.

Причем, все это некогда происходило вовсе не из-за одной той самой явной же недалекости чьего-либо ума, а разве что из-за того, что тогдашняя Россия весьма неизменно идеализировала Европу, видела в ней символ кристально чистой порядочности.
Ну а заодно и сама вела при этом политику полную чисто детской наивности - честную и открытую.
И главное, неизменно она более чем строго оправдывала, все эти свои действия некими попросту-то говоря сколь еще туманными, словно политика коварного Альбиона общеевропейскими интересами.
А между тем таковых попросту и не существовало в самой уж природе - общечеловеческих, а не только тех весьма многозначительно собственнических, дипломатических взаимоотношений.
Причем вот как, например нечто подобное бесподобно же славно, считай что на блюдечке нам преподносит Святослав Рыбас в его книге «Генерал Самсонов Жертва».
«- Спасая Францию, мы избавляем себя от нашествия миллиона германских штыков, которые сейчас во Франции, - сказал Данилов. - Что по сравнению с этим трудности одной армии?»

199
Однако коли кто-либо совсем же безжалостно вовсе-то сходу смело засовывает чужую (не свою) головушку в пасть считай так всегда ведь голодному льву, буквально-то всяческого где-либо только имевшего свое и место и время военного противостояния…
То вот как-никак, а в связи с чем-либо подобным и можно ли будет даже и на тот единый миг усомниться в том, что только вполне случится несколько далее…
А именно, что всякий тот, кому лишь впоследствии чьими-либо наполеоновскими планами была скромно и безвестно заранее предначертана в точности та бесславная участь, может уж вдруг совсем невесело призадуматься, а зачем это ему вообще хоть сколько-то нужно.
С чего это вдруг я должен идти помирать, чтобы германцу Францию не завоевать?

Да и чем — это уж вполне некогда должна была окончится вся эта совершенно так бескрайне долгая и кровопролитная война за всеобщие (почитай чужие) интересы?
Уж и ежу понятно только ведь чем…
Святослав Рыбас «Генерал Самсонов Жертва»
«- И кончится страшным разгромом нашего хозяйства! - Тоже громко произнес Шиманский. - Мы надорвемся! Никакая религия не спасет. И что печально, пострадают самые активные, образованные силы. Народ-богоносец вспорет им животы. А после - наступит средневековье».

200
А вполне уж ко всему тому весьма вот явственной первопричиной и стало именно то, что наиболее основными параметрами ведения военных действий в той еще прежней России сколь неизменно разом и оставались именно те самые честность, порядочность, верность данному слову и долгу.
И ладно бы коли — это хоть сколько-то встречало, затем тот самый более чем так достойный отклик с той чисто, как есть совсем иной стороны.
Да только и близко ничего подобного тому в той самой западной Европе уж вовсе ведь не было даже в помине.
И вся производная тому она именно в том, что еще издревле и близко никак не было принято в тех самых дальних краях именно в подобном крайне непритязательном виде уж бестолково обделывать все те на редкость большие государственные дела.
Поскольку у них там подобного рода самое явное же отсутствие всяческой практической сметки в ведении большой политики могло ведь рассматриваться разве что только, как нечто всецело-то совсем чисто как есть вовсе иррациональное.
И вот как именно ту наиболее основную суть дипломатических взаимоотношений западных держав исключительно так до чего невзрачно описывает писатель Марк Алданов в своей книге «Самоубийство».
«Несчастьем для Европы было и то, что почти все секретные и не секретные соглашения строились главным образом на взаимном обмане, причем каждое правительство обманывало и своих союзников».

201
Однако на самом уж деле – то было разве что вполне так суровой бедой для одной той от края и до края заснеженной России, поскольку она жила и думала вовсе как-никак по-иному, а потому ее преданность пресловуто общим европейским интересам, и сослужила ей, самую что ни на есть дурную службу.

Правда легковерность многих нерадиво спесивых российских дипломатов была весьма и весьма всецело же напускной.
Они попросту были слишком так хорошо приучены без крайней нужды начальство никак ведь совсем не тревожить, всякую глупую инициативу не проявлять и всегда быть угодливыми с теми, кто собственно вполне олицетворял собой истинный очаг культуры. 
Да и вообще они поболее всего если и были заняты, то именно как раз всеми теми немыслимо рьяными поисками именно вот своего более-менее надежного и вполне законного места во всей этой жизни…
А как раз потому они сколь легко, словно управдом Бунша из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» фактически, что бесовски разбазаривали низко при всем том кланяясь врагам своего отечества немалой же кровью ее сынов добытые победы.

202
И вот надо бы прямо так и сказать, что еще издревле существовавшая в России коррупция при назначении на посты послов сколь уж прекрасно сочеталась и с той на редкость трепетно коленопреклоненной позицией всех российских монархов (после Петра Первого) по отношению ко всей той Западной Европе.
И подобное весьма несуразное и вполне «детское поведение» тогдашние западноевропейские дипломатические деятели не только от всей уж своей богоравной души более чем откровенно во всем презирали, но точно также и вообще они считали его крайне вредным явлением общечеловеческой природы.
Их-то собственные чопорно благочестивые воззрения были до чего сплошь совсем беззастенчиво лживы, как и бесспорно во всем сокровенно циничны, а еще и кроме того крайне так воинственно сентиментальны.
Да и вообще будучи в плену прекрасных и бесплотных идеалов только ведь и хотели же российские левые интеллектуалы явно так находиться где-либо столь сугубо далече от всего, что издревле само собой пропахло кровью и гарью.
Причем ясное дело, что заниматься настоящим