О российской истории болезни чистых рук

рыцарским пониманием монаршего и союзнического долга, они были подобны мальчугану, проявляющему благородство в драке с уличной шпаной, и получающему в ответ удар кастетом по голове.
Благородство и бескорыстие в действиях государств являются даже не шагом, а просто-таки прыжком к полному разгрому и уничтожению! Иной исход, кроме краха, подобного рода политику ожидать не мог, что и случилось с николаевской Россией».

Конечно же, Николай Стариков истинный враг английской демократии (существующей в основном только-то для чисто внутреннего пользования), а потому в своей книге он нисколько не гнушается буквально ничем, чтобы сделать как раз именно Англию явной же виновницей всех бед России.
А все-таки он, куда больший патриот России, нежели чем все те люди, которые сажают свой народ в грязное корыто и тычут в него пальцем как на…
А, впрочем, автор не будет тут повторять даже и в двух словах, то чего, они о нем говорят, скорбно противопоставляя ему законопослушного, скромного, учтивого и аккуратного европейца.

178
И есть люди нечистые, амбициозные, и попросту по самые уши, погрязшие в жуткой политической конъектуре, а все равно, они для автора значительно лучше тех, кто обладает крайне изнеженными мягкими руками… и только того и желает, дабы, они у него весьма неизменно всегда оставались в точности таковыми - безукоризненно чистыми.

А то между тем и будет великим горем для того государства, в самом-то сердце которого подобного рода излишне благочестивые умы сколь беспечно всю свою жизнь где-либо так и витают в тех самых «серебристых облаках нирванного благодумия» безусловно, состоящих из пара возвышенной небесно чистой словесности.
Вот, кстати, и знаменитый писатель Алданов в его книге «Заговор» тоже ведь никак, не скупясь при этом на слог, пишет как раз ту самую вполне безупречную правду о том, как это именно надо было жить на всех тех попросту невероятно необъятных российских просторах.
«- Помните твердо, Талызин, - уже спокойно сказал, останавливаясь, Пален. - С волками жить, по-волчьи выть. Однако цель наша была чистая. В том вижу я многое, хоть неуспех и сразит в истории наше дело.
Пусть как угодно нас судят потомки, и о них не так я забочусь. Но сказал бы им я лишь одно с достоверностью: дай Бог, чтоб всегда в России было поболее людей, которые, ни крови, ни грязи не опасаясь, всеми способами, зубами, когтями, чистый замысел отстаивать бы умели…»

179
Однако люди определенного склада ума попросту и неспособны о чем-либо подобном хоть как-либо строго аналитически рассуждать, когда это хоть с какой-то стороны будет на деле касаемо чего-либо совсем незатейливо  житейски во всем до чего отвратительно грязного.
И все — это единственное лишь, потому, что всякая нечистота всеобщего духа сходу приводит их в тихий ужас, ну а то, что как раз чему-либо подобному и должно будет некогда затем уж стать именно тем наиболее наилучшим материалом для строительства настоящего светлого будущего их сознанию вообще и близко не объять и не понять.
Правда строить из сущей скверны свое собственное будущее — это чистый маразм, но светлое всеобщее будущее можно построить только из скверны и не из чего так более кроме нее.
Причем разве что именно никак не стесняясь всячески замарать свои руки, и можно будет постепенно очистить этот мир, вполне ведь успешно на редкость как есть, благочинно преобразив нищету людских душ.
Но для этого, прежде вот всего надо бы явно так никак не бояться тьмы духа, а только уж разве что не прислоняться к ней всею своей высокой душой.
А заодно и надо бы ведь еще суметь научиться рассматривать ее совсем безо всякого омерзения более чем стоически стараясь постепенно докопаться до всех ее наиболее основных причин.
Правда — это никак не касается тех самых сугубо бытовых случаев самой обыденной житейской жизни, но в жизни общественной сущая брезгливость интеллигенции крайне большой порок.
Причем, ясное дело, что кое-кому весьма значительно лучше будет действовать честно и открыто до чего заботливо при этом прикрыв тылы, нежели чем добиваться справедливости всякими обходными и окольными путями…
Да только коли тот прямой путь попросту напрочь заказан, то уж и из любых окольных, кое-кто явно выберет именно тот наиболее из всех неприметный, чтобы тем чисто внешним образом буквально все затем и выглядело до чего еще мило и вполне респектабельно…
Ну и понятное дело чего только ради…
Раз вот никак не иначе а только затем дабы вся та мерзкая грязь только и оставалась бы где-то совсем под поверхностью, а следовательно чье-то спокойствие вовсе не будет при этом хоть сколько-то считай так уж безнадежно нарушено.
А между тем подобным историям свойственно сколь постепенно капля по капле никак нездраво накапливаться, ну а потом именно что из всех углов и полезет самая отвратительная человеческая плесень.
Да и самое так при этом наиболее неприятное будет заключено именно в том сколь еще удивительно быстро та плесень довольно-то вскоре захватит все позиции, находясь на которых и можно будет вполне по-толковому житейски разжиться.
Ну а коли крайне же непосредственно и делово заговорить о том самом безупречно конкретнейшем переложении данного факта на всю ту жесточайше суровую действительность всей той гражданской войны, то тогда весьма, несомненно, разом и вырисовывается вот ведь именно что.
Свидетельство генерала Краснова красноречивее любых самых длительных прений по данному поводу.
Взято оно из его повести «Всевеликое войско Донское»
«Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима. Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах Тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!
Буря аплодисментов покрыла слова атамана. Нападки за "германскую ориентацию" прекратились».

180
НО при этом яснее ясного, что прекратились они только-то чисто внешне, да и вообще на фоне взаимных и на редкость исключительно так во всем колких претензий борьба с большевиками, в конце концов, попросту так превратилась в сущую возню в песочнице, где важнее и не было, чем, кто — это кого весьма отвратительнее считай так всласть всячески замарает.
Причем кое-кто из тех будто бы немыслимо праведных белых военачальников, до чего ревностно же заботясь разве что об лично своей грядущей карьере, при всем том мог со всем тем усердием довольно-то порядочно изгадить чужую и всею душою ему и впрямь сколь отъявленно ненавистную чужую репутацию.
А все потому, что действуя считай так подобным образом, он сколь явно при этом рассчитывал некогда затем более чем сладостно изыскать довольно надежные пути, дабы самому при этом разом выдвинуться, сделав до чего еще головокружительную карьеру.
Ну а то и просто как есть весело разжиться за счет той самой совсем уж беспросветно тяжкой войны.
Ну а тот, кто скрепя сердце добывал снаряды у немецких господ, получается, что именно та еще продажная девка?
И вот ведь чего пишет обо всем этом генерал Краснов в его книге «Всевеликое Войско Донское».
«Но что же Войску делать, - сказал Денисов, - Немцы пришли на территорию его и заняли.
Войску Донскому приходится считаться с совершившимся фактом. Не может же оно, имея территорию и народ, ее населяющий, уходить от них, как то делает Добровольческая армия. Войско Донское - не странствующие музыканты, как Добровольческая армия. Эти "странствующие музыканты" были переданы генералу Деникину, и он в свое время припомнил это словцо Денисова. Когда Войско Донское начало свои сношения с союзниками, в штабе Деникина сказали: "Войско Донское — это проститутка, продающая себя тому, кто ей заплатит". Денисов не остался в долгу и ответил: "Скажите Добровольческой армии, что если Войско Донское проститутка, то Добровольческая армия есть кот, пользующийся ее заработком и живущий у нее на содержании».

181
Да только видно никак уж затем не прошли даром генералу Краснову эти его грязные руки, впоследствии он сколь явно запачкал исконно благородную свою натуру, пусть и наполовину вынужденным, а все-таки до чего ведь наглядно имевшим место вовсе никак неправым его пособничеством с подлым нацистским врагом.
А потому резкие слова Бернарда Шоу из его ранней пьесы «Дома вдовца» очень уж даже вполне подойдут и к его более чем однозначно довольно-таки двуликому облику.
«Мистер Сарториус — это не справедливо! Это не справедливо!!! Вы понимаете, что никто на свете не может больше выжать из этих несчастных бедняков и меньше при этом истратить. Я так замарал руки на этой работе, что для чистого дела они вообще не годятся».

182
А между тем в некоторой мере, весьма уж беспринципно во многом нечистоплотным было практически все руководство белого движения.
Раз вот еще изначально почти поголовно оно себя замарало самым явным и наглядным предательством прежней законной власти, мелким подличаньем и заискиванием перед новыми князьками из той самой что ни на есть клоаки общества.
А между тем более чем толково учитывая явную тупость и фиглярство даже ведь и предшественников большевиков, а именно того самого пресловутого Временного правительства этим людям явно уж следовало полностью самоустраниться от всякого сотрудничества с этакой считай так вмиг из самого неоткуда самоорганизовавшейся властью.
Правда в их некоторое хоть сколько-то достойное того оправдание можно будет разом до чего сходу сказать, что как-никак а совсем незамедлительно уйти в тень им явно помешала та самая безумно страшная германская угроза всему их отечеству.
Но можно ведь было быстро и четко весьма вовремя отодвинуть от кормила власти всю ту к ней более чем надежно прилипшую гражданскую шваль, пока она враз уж не разнесла свою заразу по всему общественному организму.
Да вот, однако, люди, нечто подобное преотлично в душе понимавшие, были внутренне явно слабы, измотаны кровопролитной войной, а также почти до конца раздавлены морально, вдруг ни с того ни сего сходу нагрянувшими переменами.
А те перемены для всей тогдашней военной элиты уж и явились, словно тот еще проливной дождь с ясного неба.
Правда, когда ведь на деле прошло некоторое время, и у них вполне же наглядно была та самая сколь откровенная возможность полноценно взглянуть, куда — это, словно отрубленная на плахе голова так и катиться их венценосная держава многие из них разом так вспомнили о своем безвременно доселе позабытом ими долге.

Да вот, однако, для доподлинно же верного возвращения всей страны в то самое вполне нормальное русло исключительно естественной для нее истории время тогда было полностью уж безнадежно совсем так упущено.
А впрочем, и в случае до чего славной победы белых над красными при помощи обоюдоострых немецких штыков едва ли затем бы возник тот самый навечно прочный мир.
Поскольку, куда и впрямь многозначительно вернее и нагляднее еще уж мог бы, затем довольно-таки вскоре возникнуть именно тот прочнейший союз объеденного в единый кулак империалистического тоталитаризма.
Ну а тот более чем целенаправленно разом и был бы вскоре направлен именно что