О российской истории болезни чистых рук

монархом.
Николаю Второму, явно во всем импонировала мировая слава, ну а простым житейским умом он так и не догадался обзавестись еще от рождения.

Без его упрямого самодурства Россия вполне бы имела все реальные шансы полностью как есть тихо-мирно уладить все те до чего весьма остро торчащие на самом краю империи не столь в принципе и глубокие разногласия с той самой вовсе так несоизмеримо (с ее просторами) маленькой Японией.
Причем все — это было возможно осуществить, никак и близко не доводя при этом дело до того самого позорного цусимского поражения.
Поскольку все те довольно-то вдоволь имеющиеся спорные вопросы уж нисколько не были чисто никак настолько неразрешимы на том самом для именно того ведь разве что и существующем дипломатическом фронте.
Да и во время того совсем же безалаберно бездарного ведения русско-японской войны 1905 года никто из тех грубо и властно предержащих вожжи правления центральной властью и близко не учитывал всю ту крайне отчаянно неблагополучную дальневосточную обстановку.
А только и всего, что именно заранее нежились все те петербургские сколь непревзойденно смелые столичные «задомыслители» в том самом чисто же мнимом золотом ореоле всей своей личной и совершенно никак затем немеркнущей грядущей славы.
А между тем то, что сыграло тогда исключительно как есть еще незавидную роль, так это именно та вовсе ведь совсем бескрайняя отдаленность тех самых морских ристалищ, а в точности и всех тех прочих сухопутных сражений, от всего того, что вообще уж в то время хоть как-либо только еще прозывалось Россией.
А, впрочем, имела тогда место и самая неописуемая отстраненность петербургских кабинетных вояк буквально от всего, что могло иметь хоть какое-либо относительно прямое отношение ко вполне настоящему состоянию тогдашних дальневосточных военных дел.
Ну а на германском фронте все было абсолютно так полностью явно иначе…
Немцев била жуткая дрожь при одном лишь даже и мимолетном упоминании о, безусловно, вот как есть только лишь явно возможном грядущем русском наступлении.
А впрочем, и выражения типа «Цусиму… это очень уж даже прямой плевок в души людям честно и геройски умиравшим, а между тем и до чего славно наведшим шороху посреди японских военачальников.
Ну а как раз именно потому они никак уж нисколько вовсе и не захотели нарушить тот довольно хрупкий нейтралитет во время самого еще начала Второй мировой войны. 

208
Всей той до чего непомерно огромной империи вполне реально и справедливо всегда вот явственно же опасались.
И это именно потому и той навеки нынче прежней царской РОССИИ вовсе не составило бы труда еще в том 1915 году подписать же с Германией исключительно для нее крайне выгодный сепаратный мир.
Ну а тем более вовсе не было бы ничего полегче, нежели чем нечто подобное, да еще и на значительно лучших условиях разом вполне уж сходу осуществить в том самом последующем 1916.
Но то явно было бы совсем нисколько не по-благородному, и не по-товарищески, по отношению к старушке Европе, чьим сердцем и умом целиком ведь так и жила элитная прослойка всего тогдашнего российского общества.

А всякий тот остальной народ и все его непомерные ежедневные муки, она буквально ни во что явно уж попросту и не ставила.
И это как раз по этой причине, в конце концов, и взорвался большой общественный котел, в который столь существенно прибавил «пара» немецкий Второй Рейх, проигрывавший войну на два фронта, а потому и позаимствовавший у японцев их вполне делово и находчивый план самого так более чем неистового разрушения России именно что изнутри.
Как известно, революция 1905 года была всецело состряпана как раз на японские кровные - загодя именно для этой цели, сколь еще делово же отмытые на Нью-Йоркской бирже.

209
Однако подобного рода многозначительно вот простые житейские истины и близко уж явно вовсе не существуют для всех тех бравых любителей единственно верной правоты, весьма рьяно так праведно осуществляемой именно за счет одного того безразлично грубого попрания всей той никак не с потолка взятой исторической правды…
Многим из них абсолютно все нипочем для них существует лишь разве что одна та чисто своя собственная история, и дабы оправдать действия своих кумиров, они обязательно, и впрямь-то еще наведут тень на плетень в любом том сколь лихо красочном виде и форме.

И главное, во всем том вовсе же незыблемо непоколебимом их сознании явно имеется именно тот единый ореол той ведь самой еще безукоризненно безоблачной святости, так и витающий над светлыми душами тех, кто для них был навеки в доску всецело так явно своим…
Причем — это именно им до чего безукоризненно и было всем уж сердцем фактически свойственно разом еще с пеной у рта яростно оправдывать и обелять любые зверства гражданской резни 1917-1922 годов.
И главное, все это исключительно потому, что было им, некогда суждено стать самой неотъемлемой частью всей той неистощимой сколь вот на каверзы тогдашней действительности именно при более чем непосредственном посредстве самых так вполне расторопных действий той самой для них полностью безгрешно праведной в те времена стороны.
А между тем все те как есть только разного цвета стороны в том совсем так еще безысходно братоубийственном побоище фактически одинаково по самую шею уж замарали себя и все свое доброе имя в безвинной крови всего своего совершенно несчастного и почти безоружного народа.
Та самая как она есть обыденная и полностью повседневная данность Гражданской войны была подчас до чего пострашнее любой медленной лютой смерти.
Но корни всего этого взросли в той еще на редкость благодатной для того земле именно из-за весьма вот давно царивших на Руси нравов все проблемы решать самым популистским и сурово однобоким образом действий. 
А вот он и тот самый явный пример того, как правда глаз колет, когда ее сколь вот непременно прямо-таки под нос кому-либо разом ведь сходу тычут.
Федор Достоевский «Бесы»
«- Но он черт знает что говорит, - возражал фон-Лембке. - Я не могу относиться толерантно, когда он при людях и в моем присутствии утверждает, что правительство нарочно опаивает народ водкой, чтоб его абрютировать и тем удержать от восстания. Представь мою роль, когда я принужден при всех это слушать.
- Знаете еще, что говорит Кармазинов: что, в сущности, наше учение есть отрицание чести, и что откровенным правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно. - Превосходные слова! Золотые
слова! - вскричал Ставрогин; - прямо в точку попал! Право на бесчестье, - да это все к нам прибегут, ни одного там не останется»!

210
И уж более всего на то и похоже, что эти самые «золотые слова» были кем-то до чего еще многозначительно и самозабвенно, сходу уж тогда полностью как есть более чем верно вполне до конца ведь услышаны.
Ну, а именно в связи с тем и довелось более чем откровенно скотски заложенным в них жизненным постулатам всецело, так оказаться именно тем вокруг чего затем и сгрудились великой грудой всякие единомышленники. Причем уж они явно вполне имели одно на всех твердое убеждение, а именно, что светлым именем идеи можно будет разом прикрыть чего только угодно отвратительно мерзкое… 
Недаром во времена смуты, буквально любая из сторон, словно бы нарочно как есть беспрестанно же старалась переманить в свой лагерь колеблющихся людей, той еще самой откровенно простой и более чем незатейливой отменой всего того, что, так или иначе, вообще вот когда-либо ранее дружило с совестью и состраданием ко всякому ближнему своему.
Ну а затем по прошествии целой бездны времен - мнения у нас попросту явственно же разошлись, впрямь словно «как по шву», будто бы у болельщиков любимых футбольных команд, кто у нас за кого всею душою болеет тот вполне соответственно у него и будет самым еще значиться настоящим святошей.

Если, мы за царя, то тогда он святой, если против, он узурпатор, погрязший в коррупции и крови.
Чего-либо среднего попросту никак и никогда совсем ведь почти не бывает.
А между тем буквально все весьма конкретно участвовавшие в той чудовищной гражданской бойне крайне же различные силы полностью одинаково тогда ославились всею своей сколь еще бессмысленной и бесчеловечной жестокостью.
А основано — это было как раз на том до чего отчаянном принятии на ура всех тех принципов бесчестного бесчестия, которые Достоевский некогда именно вот всецело вознес к самым небесам, а вовсе ни то чтобы в ком-либо лютого зверя неистово наспех тогда сходу уж разом и разбудил.

211
Белые, тоже сколь вполне ведь весьма внимательно прочитали и проштудировали все романы Федора Достоевского и, между прочим, сделали они это с той еще как есть великой же пользой для самих так себя.
Огромный творческий потенциал творений гения Достоевского, придал его словам тот сколь еще ведь неописуемо назидательный и вполне конкретный смысл столь откровенно затем и раздувший же пламя всей той яро революционной и совсем не менее яро контрреволюционной эпохи.

А именно потому «бравые генералы», выбившиеся с низов и действовали же вполне осознанно всячески еще развращая своих подчиненных, дабы, они им затем всею верой и правдой служили, и лишь подлинным бесчестьем своим пуще всего до чего явно ведь только и дорожили.
Причем одним из наиболее ярких представителей как раз-таки подобного рода невинной кровью от пуза же сытых военачальников являлся именно тот белый, но при всем том вполне еще безбожно черной души бандит Шкуро.
То есть, именно уж тогда когда честные и благороднейшие люди, иступлено, защищали старую Россию грудью, в том еще самом весьма непосредственном их тылу беспрестанно бесчинствовала банда озверелых мародеров.
И это они и создавали у населения довольно определенное и крайне же удручающее впечатление вот, мол, она та самая Белая армия, будто бы и впрямь состоящая из бандитствующего элемента, до чего беззастенчиво грабящего всех подряд.

212
А тот крепко обиженный кем-либо народ нисколько затем никак не разбирает, кто есть, кто.
Ну а потому, когда его грабят люди, одетые в определенную форму, он ведь при всем том разом уж сделает из всего этого вполне так самые надлежащие веские выводы.
И вот же свидетельство генерала Краснова, на этот счет взятое из его книги «Всевеликое Войско Донское».
«В тылу лазареты с врачами, санитарным персоналом и сестрами. В тылу любовь и ревность. Раненые и больные часто бывают капризны и требовательны и на правах раненых и больных позволяют себе весьма многое, оскорбляющее тех здоровых, которые отдали себя на служение им.
Но настоящие раненые и больные не в счет, им это охотно прощают, но в лазаретах всегда бывает известный процент таких раненых, которые никогда ранены не были, таких больных, болезнь которых не найдет и не определит самый искусный врач. Эти "раненые" и "больные" приносят вино в лазареты, эти "раненые" и "больные" до глубокой ночи шатаются по городу, горланя песни, и управы на них нет нигде. Что может им сделать дежурная сестра, которая сама их безумно боится? Так было во всех армиях, так было и в Добровольческой армии. В Добровольческую армию вместе с