О российской истории болезни чистых рук

ее хоть в чем-либо хуже, а попросту устои у нее иные не западноевропейские.

169
А как раз-таки именно поэтому и идти вперед тем самым никак не для нее давно проторенным прозападным маршрутом России было вовсе ведь исключительно же совсем не к лицу.
Нет, вполне надо было ей всесторонне развивать именно свою собственную культуру, а как раз тут-то и было бы российской интеллигенции над чем более чем всерьез действительно призадуматься, а то она себе и впрямь лоб расшибла, неистово пытаясь им до чего еще сходу так прислониться ко всему тому сколь невероятно прекрасному западноевропейскому культурному житью.
И все это исключительно же потому, что главные поборники высокой и чистой духовности, никак не имевшие, как аристократия чувства презрения к черни из-за необычайно высокого своего родового превосходства, выработали себе, именно свое несколько иное чутье, а именно нечто весьма испытующе зорко направленное в сторону всякого, кто едва удостоился их человеческого внимания.
Оно было ими выработано, а затем и довольно уж тщательно выверено именно как раз на основе всех тех довольно общих вкусов, взглядов, интересов совместно нажитых устоев всей их довольно широкой общественной культуры.

Чем, вооружившись, они и впрямь-то отдалились от простого народа не только на то расстояние, что более чем неизменно ведь отделяет образованного человека от тех совсем уж необразованных, но и вознеслись над ним, словно древние волхвы над простыми и ни в какие таинства нисколько непосвященными людьми.
Да и вообще подлинную любовь к своему отечеству лишь тогда вот и будет возможно считать чем-либо так или иначе более-менее полноценным, коли будет она до чего явственно сочетаться и со всем тем, глубочайшим уважением ко всей своей нации.
Причем именно в этом-то и заключено весьма полноценное духовное родство со всей своей извечно неумытой родиной.

170
Однако столь ли сильно российские ученые мужи любили свою страну, коли среди толпы, штурмующей отходившие в Стамбул корабли, они были отнюдь никак не на последнем месте?
Ну а вслед затем они в точности, как и тот на весь мир, знаменитый Владимир Набоков сидели на чемоданах и ждали, когда — это такая-сякая власть проклятых большевиков сама собою безо всякого их хоть сколько-то деятельного участия более чем своевременно разом же рухнет в сущие тартарары.
Владимир Набоков высказался именно в подобном сколь бравом ключе в своем рассказе «Адмиралтейская игла».
«Со дня последнего свидания прошло шестнадцать с лишком лет, - возраст невесты, старого пса или советской республики».

И это разве что гениальный изобретатель Сикорский и был в самой же величайшей спешке фактически вынужден незамедлительно покинуть свою горячо им любимую родину, а вовсе-то никак не сам он того действительно захотел.
И коли бы в тот самый момент он сколь весьма своевременно не уехал, то уж точно как-никак, а довелось бы ему ныне лежать под сырой землицей вместе со всеми теми, чьими именами ныне могла ведь гордиться родная страна.
Ну а всех тех довольно-то разнообразного вида вертолетов нынче может уж попросту как есть попросту и не было бы даже в помине.
Как нет, считай так именно ничего из всего того, что изобрели бы все те в сущую безвестность, канувшие иные русские люди, что со всей очевидностью явно никак не успели довольно-то вовремя и вполне достоверно прознать, что как оказывается, и они тоже попали в те самые всею той обильную народною кровью пропитанные расстрельные списки.
А, кроме того, кое-кто из их числа всему тому и близко так вовсе никак уж абсолютно совсем не поверил.
Нет как — это еще такое вообще может быть, чтобы и их нисколько не лезущих ни в какую политику, тоже ведь без тени сомнения могут, что называется в виде наивысшей меры социальной защиты до чего по-простецки бесцеремонно разом-то шлепнуть.
А между тем для того чтобы произошло то самое донельзя равнодушное поднятие безжалостно карающей длани вполне бы хватило и тех сколь и впрямь невоздерженно хлестких и крайне-то нелестных замечаний в слепом гневе, обращенных против новой во многом сколь так еще чудовищно беззаконной власти.
Ну а кроме того в те времена очень даже многие, из тех, кто всего-то лишь разве что только захотел жить полностью легко и свободно, довольно уж вскоре явно в великой спешке сделали ноги из безнадежно отныне навек освобожденной от всякого разума советской страны.

171
Однако, между тем, уж явно тогда имелись и те, для кого подобное (на весь тот последующий век) сущее безобразие и было на редкость весьма так удивительно светлым праздником всей их души и сердца.
Раз было все — это именно тем, о чем им довольно-таки давно чисто сослепу разом мечталось всю их беспечно и самосозерцательно сознательную жизнь.
Их разум приученный потреблять живительный кислород большой литературы всячески согревала одна та до чего «яркая мысль», а именно, что как бы — это не был чисто насквозь пропитан обильною людской кровью невообразимо далекий и долгий путь, да все уж едино в конечном итоге он обязательно выведет на верную дорогу.
Причем как и понятно тому ведь должно было случится только лишь в связи с тем, что большевистские лозунги неистово во всю свою глотку так и вопили как раз о том, чего кое-кому на самом-то деле явно хотелось бы сколь радостно видеть посреди той отчаянно сурово серой действительности.
Однако вот то самое вполне полноценное воплощение в будни радужных грез требует самого уж верного умения разом так сходу спускаться с синих небес на грязную и болотистую землю.
А это никак совсем небезопасно для людей искусственно огражденных от всего того нечестиво черноземного быта.
А заодно он сколь весьма непременно кажется кому-то именно тем к чему им никак и не следует хоть сколько-то вообще соприкасаться никакими высшими сторонами своей светлой души.
Причем как всегда та до чего нежная так уж самую себя и ласкающая полуправда тут ведь играет главную роль самой вот наивысшей истины.
А между тем иногда высокий духом человек должен совершенно напрочь забыть о своих высших качествах и совершенно на равных с подлыми негодяями вступать во всякую мышиную возню.
И он разве что только при этом вовсе не должен вполне безразлично превращать живых людей в фигуры на шахматной доске.
Ну а заодно, что еще важнее не обагрять свои руки напрасной кровью, а так все способы хороши, чтобы был именно тот должный результат.       
Однако люди подобного плана всегда жили в одном только призрачном мире яркой фантазии, а всякие практики были не только люто жестоки, но и циничны и глумливо лицемерны.
Да и вообще решительно, всем тем господам комиссарам и было отныне вовсе не затруднительным безо всяческих так излишних стеснений сходу же разрубать кавалеристкой шашкой наиболее насущные вопросы чьего-либо исключительно для них явно неправого земного существования.
Причем со всей той своей исключительно узкой, словно прицел винтовки холодной и твердой точки зрения они при этом были буквально всегда полностью во всем непоколебимо правы.
Ну а именно потому на редкость подобающе позаботиться о чьей-либо совсем же неминуемой смерти во имя, куда только поболее лучшего и всеобщего до чего и впрямь сколь еще «ясного очами грядущего» и было их наиболее главной исторической миссией.
Хотя может, и, руководствовались они при всем этом каким-либо разумом, но разумом напрочь отвлеченным от всех тех порою и впрямь никак нелегких жизненных обстоятельств.
Эти аскеты жили одной только ярой борьбой за справедливость, но справедливость их была столь же убога, как и все их более чем отчаянно черные мысли.
Ну а те, кто был по большей части в стороне всегда жили в теремах того самого светлого будущего, которое было довольно-таки четко выстроено строгой цепью логических рассуждений, но практической и конкретной базы в реалиях и просторах общественного российского бытия и близко-то явно совсем не имело.
Да и вообще весь тот чувственно зрелый ум тогдашней интеллигенции был, весьма уж слепо обласкан светом удивительно так многообещающих божественно нежных истин…
А от всех тех грязных и банально пошлых бытовых реалий сколь уж безнадежно противных всякому их высокому разуму они фактически начисто со всею большою духовную самоотверженностью неизменно так попросту явно самоустранялись.
И главное, все — это именно из-за того, что уж был весь тот общественный быт совершенно доверху переполнен всяческой до чего крайне чудовищно несуразной житейской скверны…
Ну, а для того чтобы весьма ведь искрометно же смело добиться безумно правого изменения всех тех ныне существующих реалий в самую наилучшую сторону только-то и всего, что по их мнению вполне ведь следовало, раз и навсегда похоронить в душе покой, а точно также и все свое собственное личное счастье.
Да только вовсе-то никому с того самого сколь еще необычайно же легкого взмаха было и близко не разрубить весь тот Гордиев узел тех самых от века безнадежно так тяжких российских проблем.
Но есть между тем и тот до чего же явственно другой, куда только поболее разумный и взвешенный подход!
Однако вот нечто подобное и впрямь-то никак совсем не для нас.
И большевики гнусаво отхаркивая как есть уж неизменно меткие свои ярлыки всегда так заранее знали, чего — это именно они собственно делали.
Ну а как раз именно потому и всегда же одному лишь своему наилучшему товарищу маузеру слово надо и не надо сколь безоговорочно предоставляли…
И это наверное, как раз-таки он и был именно тем наиболее основным их аргументом в споре, каким — это именно должно-то и впрямь на деле быть всему тому «светлому» российскому будущему.

172
Да только вот между тем подобного рода методы явно же показались кое-кому из всех тех более чем безупречно видных и осанистых представителей интеллигенции чем-либо исключительно же невообразимо нужным, важным и крайне ведь откровенно во всем назрело ныне насущным.
Да и вообще смерть или угроза смертью была в чьих-то глазах до чего только безукоризненно верным и действенным средством для перемены облика всего того как есть вполне закостеневшего во всей его обыденности мира крайне излишне же незатейливо простых вещей и событий.
Ну а те или иные сторонние наблюдатели происходящих в стране трагических перемен были загодя вооружены всеобъемлющим равнодушием буквально-то ко всему кроме своей личной судьбы и судьбы самых близких им людей, либо, что хуже были они лютой силой именно как есть, сурово же загнаны в темный чулан новой общественной жизни.

Причем надо бы со всей той большою ответственностью до чего только сходу заметить, что буквально-то всякое духовное отторжение от российской реалий, грязи, свинства, казнокрадства и взяточничества и послужило самой надежной точкой опоры для тех, кто более чем непримиримо ведь захотел разжечь костер из древних бревен императорского престола.
И главное именно для этакой необычайно «благой цели» наиболее наилучшим образом как раз и подходили сколь еще жаркие угольки крайне так непримиримо сурового европейского идеализма. 

173
Их радостно подобрали (и зачастую вовсе уж совсем абстрактно)