Снежка. Обыкновенная история. Часть 1

десяти метров попадал в мишень. А тут намного меньше! Что же ты?
Широко распахнутые глаза Сатеник наполнились слезами.
- Не надо! Папа! Изольда! – Жалобно просила она. На другом конце стола Мара так же умоляюще шептала:
- Сурен! Сурен, ну, пожалуйста!
- Да не бойтесь вы! – Весело улыбнулась Изольда. – Ничего не будет! Он же трус!
Медленно, словно делая это с невероятным усилием воли, отец Сатеник разжал руку. Упавший нож зазвенел.
- Я же говорила! – Изольда насмешливо пожала плечами и с видом преподавателя, блестяще доказавшего студентам теорему, уселась за стол. – Как он только погоны столько лет носил? – Спросила она саму себя и тут же с улыбкой повернулась к гостям:
- Ну, что, может быть, тост?
Собравшиеся настороженно переглянулись.
- Ой, а мне пора уже! – Посмотрел на часы телеведущий. – Жена просила продукты в супермаркете купить! Дорогая царица вселенной, вынужден откланяться!
Он вылез из-за стола, галантно поднеся к губам руку Изольды.
- И мы пойдем... – Извиняющимся тоном сказала молодая женщина, увлекая за собой импозантного седовласого мужчину.  – Вы извините нас, Изольда!
Другие гости последовали их примеру и через несколько минут в гостиной остались только Изольда, Сати, ее родители, и Артем, не нашедший еще предлога для бегства.
- Вы же взрослые люди! – Жена Сурена переводила взгляд с мужа на Изольду и обратно.  Ее голос звучал почти умоляюще. – Ну, к чему эти глупые ссоры? Разве нельзя просто поговорить и все выяснить, а? Раз и навсегда!
- Как же это сделать, если твой обожаемый супруг меня боится? – Безжалостно возразила Изольда.
- Кто я?! – Вскипел Сурен.
- Ах, нет? Что ж, ладно, поговорим! – Изольда оглядела комнату. – Только здесь не совсем удобно, да и ребенок пугается! – Она посмотрела на бледную Сатеник. – Пройдем в кабинет, если ты не возражаешь.
- Пошли! – Кивнул он с мрачной решимостью.
- И ты! – Неожиданно сказала Изольда, обращаясь к Артему.
- Это еще с какой стати? – Нахмурился Сурен. – Кто он вообще такой?
- Я – Артем Гуриев. – Счел нужным представится Артем, задетый презрением, прозвучавшим в голосе Сурена. – Я певец и композитор.
- Богема? Ясно! – Еще более презрительно хмыкнул отец Сатеник. – А ей ты кто?
- Он – со мной, ясно? – Резко ответила Изольда. – Все остальное – мое дело. Тебе-то что, в конце концов?
- Да ничего, пожалуйста, пусть слушает! Если только не боишься, что после услышанного он тебя тут же бросит!
- Не боюсь. – Сухо бросила она, и потянула Гуриева за руку.
- Идем, Артем! Нет-нет, Марочка, ты останешься здесь! И, пожалуйста, проследи, чтобы Сати тоже не входила. Надеюсь, мы скоро!
Сатеник и Мара взволнованно шагнули вперед, но Изольда спокойно отстранила их и, пропустив вперед Артема и Сурена, плотно закрыла дверь, улыбнувшись на прощание:
- Что вы так переживаете? У меня там ножей нет!
Ответной улыбки это ни у кого не вызвало.


***
В кабинете все было по-старому. Так же шум улицы доносился из приоткрытого окна, колыхались кремовые шторы, дремали рыбки в шарообразном аквариуме на столе и терпко пахли свежесрезанные букеты. Отец Сатеник резко оттолкнул предложенный стул и встал возле оконного проема. Изольда обошла его, чтобы закрыть створку и включить настольную лампу.
- Что-то рано стемнело, да? – Заметила она вскользь, обращаясь к Артему. Тот не нашелся, что ответить, да она ответа и не ждала.
- Ты все еще не куришь, Сурен? Ты всегда был безупречен. А я вот никак не брошу... Ну, хорошо, сегодня потерплю. – Продолжая говорить, она усадила на диван Артема, сама примостилась на ручке рядом.  – Ну, я слушаю тебя!
Говорила спокойно, и даже весело. Но Артем чувствовал, что тело Изольды напряглось, как струна. Что-то странное и даже пугающее было в ее облике. Промелькнула мысль уйти, но Артем прогнал ее, чувствуя подсознательно, что она привела его сюда не из-за каприза, что ей действительно нельзя, опасно оставаться с этим человеком наедине.
А он заговорил как-то сразу, нервно и горячо. Слова шли накатом, уследить за смыслом было трудно, тем более, что больше половины было на незнакомом Гуриеву языке.
Изольда поморщилась
- Пожалуйста, по-русски, Сурен! Я давно забыла и твою страну, и твой язык. И тебя самого тоже почти забыла. Так что, если тебе есть, что мне сказать, говори по-русски.
Он  с шумом выдохнул воздух, словно эти слова задели его.
- Что ж, мне действительно есть, что сказать! Много лет я хотел сказать это тебе в лицо! И пусть твой любовник, или кто он там, тоже слышит! Слышит и знает, что связался он отнюдь не с человеком, не с женщиной, а с исчадьем ада!
Последние слова он почти прокричал. Рыбки в аквариуме зашевелились, словно прислушиваясь.
- Не горячись так! – С насмешливым спокойствием посоветовала Изольда. – У тебя ведь слабое сердце!
Он сделал вид, что не услышал ее.
-  Знаешь, однажды моя дочь... та самая, которую ты теперь хочешь у меня отнять... она однажды спросила: почему я так тебя ненавижу? Я не смог объяснить ей тогда. Может быть, я сделаю это теперь, когда она подросла...
- А ты действительно ненавидишь? – Прищурилась она. – Вроде, бросаться громкими словами не в твоих привычках. Что же я тебе сделала?
- Ты? Ты убила всех моих родных, не говоря уже о других! А теперь пытаешься отнять у меня мою дочь, делая так, чтобы она меня возненавидела!
-  Да тут и делать ничего не нужно! – Насмешливо фыркнула она. – Тяжело любить того, кто пытается решать за тебя, как тебе жить, все время вмешивается. А этим замужеством ты вообще добил девочку!
- Простите, но Изольда права! – Счел нужным вмешаться Гуриев. – Принуждать девушку к замужеству в нашем веке? Да это дикость! Средневековье какое-то!
Сурен даже не счел нужным ему отвечать.
- Хватит, Изольда. Знаю я, для кого ты играешь! И даже допускаю, что этот музыкант поверит именно твоей игре, а не моему слову. Тем более, что меня он  не знает, а твои чары наверняка уже успел испытать! Так же, как и я когда-то...
Он на минуту умолк, словно собираясь с мыслями. Стояла мертвая тишина. Потом отвернулся к окну и заговорил спокойно, не торопясь, точно давно уже обдумал каждое слово.
-  Я был беспечным, жизнерадостным подростком, когда однажды мой отец привел в дом незнакомую девочку, и сказал нам: теперь она будет вашей сестрой. Я так сильно любил отца, что привык доверять каждому его слову, поэтому ни о чем не спросил, принял, как данность, так же, как мои родные, кровные брат и сестра. Я только слегка удивился, что моя мать радовалась этому приемышу так, словно у нее родился собственный ребенок. Впрочем, очень скоро я сам, не отдавая себе отчета, полюбил ее больше брата и сестры, и проводил с нею почти все свободное время. И если... – Он покосился на Артема. – Если бы тогда кто-нибудь сказал мне, что моя новая сестра – самая настоящая ведьма, я только рассмеялся бы этому человеку в лицо! Тем не менее, это было так.
- Ты это слышал?! – Ахнула Изольда. – Додумался, называется! Вот оно где, средневековье-то! Как же тебе не стыдно, Сурен? Ты же образованный человек! Тебя отец дипломатом хотел сделать!
- Не мешай!. Через несколько лет, когда я уже готовился к экзаменам в военную академию, к нам приехал в гости старый друг моего отца. Много лет от прожил за границей, теперь вернулся, и с радостью приехал повидаться. Отец стал знакомить его с детьми, и, когда дело дошло до нее, он побледнел так, словно увидел смерть. И весь день не спускал с нее глаз.  А назавтра приехал снова, увел отца в кабинет, и совершенно серьезно сказал ему, что эта девочка появилась в доме не просто так. Что мой отец совершил когда-то страшный грех, за который был проклят. И она – орудие мести. Она послана дьяволом, чтобы уничтожить его и всю его семью. А потом, когда она достигнет цели, погибнут и многие другие, которым не посчастливится оказаться рядом!
Изольда грустно покачала головой.
- Сурен, этот человек был болен! Неужели, и ты...
- Замолчи! Да, в такое сложно поверить! Ребенок с ясными глазами – средоточие зла. Не поверил и отец. И я не поверил, и смеялся, когда он рассказал мне. Хотя именно в эти дни я сам в первый раз испытал эту страшную силу, которой она владела. Я не спал много ночей, готовясь к сложным экзаменам, и, вдобавок, угораздило простудиться посреди лета. Поднялась температура, ужасно болела голова. И тогда она вошла ко мне в комнату. Вошла, хотя я всегда запирал дверь. Стены никогда не были для нее преградой, так ведь?
- Что ты несешь? – Устало вздохнула Изольда. – Мне мама сама дала ключ, чтобы я смогла тебе помочь!
- Я сидел за столом, когда ее увидел. Встал, хотел спросить, как она сумела войти, и... ничего уже больше не помню. Словно провал на целую половину дня.  Очнулся вечером, в своей постели. Рядом – никого. Бодрый и сильный, словно отдыхал неделю, и безо всяких признаков болезни! Что можно было подумать? Я решил, что целебным был этот короткий крепкий сон...
Изольда медленно прошла по комнате и замерла напротив Сурена, вскинув голову. Ее глаза презрительно щурились. Сурен не замечал этого взгляда. Или делал вид, что не замечает.
- А того человека, друга моего отца, и впрямь объявили сумасшедшим. После его смерти. Это была жуткая смерть. Он упал среди бела дня с крыши Дворца детского творчества.Самое интересное, что он находился там не один... Перед этим попрощался со своим сыном, сказал ему, что идет убивать ведьму. Все решили, что его рассудок поврежден, гадали – самоубийство это, или все-таки несчастный случай. Все жалели его и перепуганную девочку, на глазах которой все это произошло. И никому не пришло в голову, что ведьма просто оказалась сильнее. Он недооценил ее, и она сама его убила!
- Господи, Сурен, ну что  за дикие суеверия?! Ведьм не существует, это я тебе как ученый, и как врач говорю!
- Да, конечно! – Усмехнулся он. – Было время – и я так думал. Пока внезапно, от неизвестной болезни, не умер мой отец. Мой отец, который считался исключительно здоровым человеком!
- Считаться здоровым и быть им – две большие разницы. – Возразила Изольда. – Ты это знаешь не хуже меня!
- Вслед за ним так же незаметно ушла моя мать. Потом я потерял брата и родную, кровную сестру. Все от естественных, якобы, причин!
- Армен унаследовал папину болезнь, как и Сати, а Мирануш умерла при родах! Причем, меня тогда уже даже не было в Ереване!  – Раздраженно ответила Изольда. – Почему, скажи на милость, ты валишь все в одну кучу? В чем ты меня подозреваешь?
- О, тебе не обязательно было быть там! Твое проклятье действовало на любом расстоянии! Когда покончил с собой этот бедный мальчик, ты ведь тоже не стояла рядом. Помнишь, он жил от нас через улицу? Такой хороший, тихий мальчик...
- Ты бредишь? Я не представляю, о чем ты говоришь!
- Не представляешь? Неужели, Изольда? Какая жалость, что ты даже не помнишь всех, кого убила! А знаешь, как горячо он тебя защищал? В тот вечер, когда я увидел вас обоих под деревом, у ворот его дома, когда вы оба смеялись, и твоя голова лежала на его плече, я попытался поговорить с ним. Предупредить. Объяснить, что все, что рядом с тобой – гибнет. И он, конечно же, отчаянно спорил со мной и отчаянно за тебя заступался! Я просил его хотя бы дать мне слово, что он больше не встретиться с тобой, я настаивал, и даже угрожал, но все было бесполезно! В тот же вечер его снова видели у окна твоей комнаты. А всего через несколько