Снежка. Обыкновенная история. Часть 1

сильно сожмете пальцы.
- Ну, с чего вдруг? Я же все-таки женщина. Умею быть нежной... когда очень надо!
Артем ничего не ответил.
- Что ты сейчас чувствуешь? – Озабоченно поинтересовалась Изольда, мягко, почти не касаясь кожи, скользя вдоль поврежденной кисти пальцами обоих рук.
Гуриеву внезапно стало жарко. Так, что взмокли волосы. А уж рука, казалось, просто пылала. Он списал все на волнение, и несколько секунд спустя ощутил странное покалывание, схожее с тем, что бывает, когда руки или ноги затекают от долгой неподвижности.
- Посмотри на меня! – Внезапно велела Изольда, и тут же внутренний голос шепнул Артему, что делать этого ни в коем случае не следует.
«Да что я, ребенок, что ли?!» - Гневно спросил он про себя, и решительно вскинул голову, встретившись с ее горящими глазами. Продолжая одной рукой удерживать его кисть, она медленно обвела второй вокруг его головы Он невольно дернулся, пытаясь отследить движение взглядом.
- Сиди прямо! – Она говорила негромко, но очень уверенно. – Смотри на меня, не отвлекайся.
Ее большие глаза показались Гуриеву сейчас бездонными, словно черные, сверкающие зрачки наполнили их до краев. В этом взгляде была сила, выдержать которую можно было недолго.
- Что же ты? – Спросила Изольда, когда он невольно отвел взгляд.
- Не могу! – Нехотя сознался Артем.
Тихая усмешка коснулась ее губ.
- Хорошо, не можешь в глаза смотреть – на переносицу смотри. Только чтобы я тебя видела!
Артем честно попытался послушаться, и на какое-то время ему это даже удалось. Но странное, тревожащее ощущение чего-то, с чем он еще никогда не соприкасался, завладело его сознанием. Сердце начало биться быстрее, дыхание пресекалось, по вискам как будто застучали раскаленные молотки, а в руку впивались уже сотни невидимых иголок. В какой-то момент он еле удержался, чтобы не вскрикнуть, потом перед глазами бешено завертелись разноцветные круги, и Артем на неопределенное время выпал из реальности.
***
- Ну, так что же меня ожидает в будущем?
Звонкий девичий голосок был полон веселого любопытства.
Сквозь полусомкнутые ресницы Гуриев видел, как Сатеник, успевшая расплести косички, оставившие волнистые следы на длинных темных волосах, и переодеться в темные брюки с простой белой водолазкой, насыпает корм в шарообразный аквариум на подоконнике. Улыбаясь и напевая знакомый мотив (он не сразу узнал одну из собственных популярных песен), девушка призывно постукивала ногтями по стеклянной стенке и яркие рыбки послушно подплывали на зов. Она с улыбкой разговаривала с ними на непонятном языке, перебивая пение, и время от времени оглядывалась на сидящую за столом Изольду. Вместо прежнего бумажного беспорядка, по столешнице были разложены карты таро, и Изольда, нахмурив брови, сосредоточенно разглядывала их, трогая ногтем указательного пальца ту или иную карту. Рядом стояли две чайные чашки, одну из которых она брала время от времени левой рукой, чтобы не глядя отпить немного и вернуть чашку на место.
Услыхав вопрос, Изольда оторвалась от расклада. Достала из пачки сигарету, чиркнула зажигалкой. Зажав сигарету между пальцев, в упор посмотрела на девушку.
- Почему ты решила, что я гадаю на тебя?
- Не знаю. Может, я потихоньку учусь у тебя предвиденью? – Девушка засмеялась звоном серебряного колокольчика. – А что, я ошиблась?
- Нет. – Изольда покачала головой и негромко позвала:
- Иди сюда!
Девушка опустилась на пол у ее ног, тонкие руки легли на колени Изольды.
- Хочешь знать, что с тобой будет?
Сатеник, замирая, кивнула.
- Разве сама, без карт, ты этого не знаешь? Ты – серьезная, умная девочка, Сати. Ты любишь науку. Ты любишь людей. Из тебя получится очень хороший врач.
- Такой, как ты?
Изольда сделала отрицательный жест.
- Я не врач. Очень хотела стать им, да, но... не пришлось. Другие дела отвлекли. Их оказалось так много! – Она задумчиво покачала головой. – А этому делу нужно отдавать всю себя, всю жизнь, без остатка. Ты сможешь. Можно сказать, что ты – мои нереализованные надежды. В какой-то мере.
- А я буду уметь все, что умеешь ты? – С надеждой и нетерпением спросила Сати. – Буду я когда-нибудь как ты?
- Нет.
- Почему?
- А зачем? – Изольда прищурилась. – Не все человеку нужно знать! В древности говорили: многие знания – многие печали. И напрасно ты книги мои читаешь, все равно ничего не разберешь в них!
- Кое-что я разбираю! – Сказала девочка серьезно. – А что не пойму, надеюсь, ты мне объяснишь!
Нет, Сати! Что можно сказать, я и так не скрываю. Не требуй большего! Я тебя многому учу, но у каждого человека своя дорога в жизни. И если ты думаешь, что именно моя очень легкая, то...
- Он проснулся, кажется! - .Прервала ее Сати, тревожно оглядываясь на Артема.
- Да? Ну, вот и отлично! – Изольда улыбнулась Гуриеву. – Иди чай пить, артист!
Артем покорно пересел к столу, молча сверля женщину взглядом.
Изольда подвинула ему остывшую чашку и озабоченно спросила:
- Как чувствуешь себя?
- Нормально, вроде бы. – Он отпил из чашки и поморщился.
- Что, кислит? Это брусника. Пей, пей. Тебе сейчас полезно.
– Что со мной произошло – решился он спросить. Она равнодушно пожала плечами.
- Ничего особенного! Упал тут в обморок, как слабонервная барышня, друга своего перепугал!
- Севку? А где он?
- Домой поехал. Я убедила его, что сама за тобой присмотрю. Что смотришь, как будто тебя похитили? Насильно держать не буду, не бойся!
- Что вы со мной сделали?
- Я? О чем ты? Ты просто отключился. Переутомление, вероятно. Тут еще атмосферный фронт, давление поскакало. Ты витаминов попей, а если повторится, то и к врачу сходить не грех.
Артем хотел сказать, что еще никогда в жизни так вот запросто не терял сознание, но прислушивающаяся к ним Сатеник перебила его:
- Простите, а, может, вы все-таки сыграете? Раз уж остались здесь! Хоть одну песню! Пожалуйста!
- Но у меня рука... – Начал было Артем.

- Все с твоей рукой в порядке! – Весело парировала Изольда. – Не хочешь сделать девочке одолжение – другую отговорку придумай!
Гуриев возмутился. Машинально попробовал пошевелить больной кистью и замер. Боли не было. Абсолютно никаких ощущений. Он повертел пальцами и с растерянным видом потянулся к гитаре. Уже когда зазвучали первые неуверенные аккорды, Артем спросил, невольно понизив голос до шепота:
- Как это вы? А?
- Я ничего не сделала, говорила уже! С твоей рукой все было в порядке с самого начала! То есть, сначала пальцы были вывихнуты, и, должно быть, и впрямь здорово болело, но потом вывих вправили, и боль твоя ушла бы давным-давно, но ты сам ее не отпускал.
- Не понял?
- Это же очень просто! Ты так хорошо запомнил эту боль, что память тебе ее услужливо воспроизводила всякий раз, как ты двигал рукой. Короче говоря, ты просто бессознательный симулянт!
Он не знал, верить ей, или не верить.
- А почему же теперь я ничего не чувствую?
- Твоя симуляция порождалась страхом. Страхом, что боль вернется, что ты никогда не сможешь играть. Я убрала из твоей головы этот страх, вот и все.
- Но как можно убрать страх?
- Просто. – Изольда пожала плечами. - Взять руками и выбросить! Если хочешь, я покажу. Потом. Сейчас играй!
И он играл одну композицию за другой, не зная усталости, играл с упоением, как первый раз в жизни. Сатеник, присев рядом, смотрела на него восторженно, как на сошедшее с небес божество и даже подпевала ему беззвучно, одними губами. Когда Гуриев закончил, она сказала со счастливым вздохом.
- Одноклассники от зависти умрут! Если поверят, конечно!
- Ты действительно неплохой музыкант, молодец! – Одобрительно кивнула Изольда. – И все это ты сам написал?
- Я чужого не исполняю!
- Стиль не совсем типичный, но мысли интересные есть, даже очень! А ты тексты свои хранишь? Много их у тебя?
- Конечно. Пара сотен уже есть, где-то. Я песни с шестнадцати лет пишу.
- Интересно... А, может, покажешь как-нибудь? Я бы свои стихи тебе показала тоже.
- У вас еще и стихи? Изольда, вы неординарная женщина!
Она насмешливо улыбнулась.
- Да? Ты еще не представляешь, насколько!
- Не представляю, но очень хотел бы узнать!
Артему неожиданно стало уютно и весело одновременно. Эта комната с мягкими шторами, книжными полками, матово блестящим круглым аквариумом и шумом дождя, доносившимся с улицы, показалась ему почти родной. Изольда говорила обо всем одинаково живо и остроумно, легко переходя с одной темы на другую, и он почти не заметил, как пролетело время. Перед уходом она предложила ему окончательно перейти на «ты» и он сказал, неожиданно для себя.
- На «ты» я обычно называю близких друзей. Может быть, попробуем дружить? Как ты на это смотришь?
- Положительно. – Изольда скрестила руки на груди и прищурилась. – У меня есть правило: я никогда не отказываюсь от подобных предложений. Считаю, что чем больше друзей – тем лучше. Но при этом у меня их совсем немного. Как думаешь, почему? Потому, что мою дружбу не каждый может выдержать! Я странная, непонятная для многих. Вокруг меня большое количество необычных событий, часто даже опасных, и тот, кто находится со мной рядом, также попадает под их влияние. Кроме этого, я человек резкий, взрывной. Могу из-за пустяка разойтись так, что мало не покажется! А уж что творю в гневе – отдельная история, которую до поры лучше не знать. Ну, как? Не напугала еще?
- Пока нет. – Улыбнулся Артем.
Она расхохоталась.
- Ладно, герой! Как говорится, поживем – увидим!
На прощанье они обменялись номерами телефонов и приветливая Сати проводила Гуриева к выходу.
***
Следующая ночь была самой странной в жизни Гуриева. Даже спустя много месяцев он не мог вспомнить ее иначе, как с внутренним содроганием.
Утомленный впечатлениями прожитого дня, Артем лег спать рано и почти сразу заснул как убитый. Однако посреди ночи он открыл глаза, словно кто-то резко толкнул его вбок. По всем углам спальни слышался негромкий шорох, вначале невнятный, но словно нарастающий с каждой минутой. Впечатление было такое, словно сонмы огромных пауков карабкаются по стенам. Артема бросало то в жар, то в холод, на лбу выступил пот. Шум заполнял пространство комнаты, приближался к нему со всех сторон, словно сжимал кольцо вокруг кровати. Потом из шума вычленился как будто женский голос, вьедливым негромким голосом нашептывающий загадочные слова на неизвестном ему языке. Когда голос жарко зашелестел у самого уха, Артем не выдержал и, вскочив с постели, бросился к выключателю. Вспыхнувший свет как будто отключил пугающие звуки, их не стало. Чувствуя, как колотится сердце, Артем осмотрел углы, мебель, подошел к окну, даже под кровать заглянул – никого. Да и кому взяться в запертой изнутри квартире на седьмом этаже в спальном районе Москвы, когда на часах – полночь с четвертью?
Мысленно ругая себя – Надо же так близко к сердцу принимать временный отказ от выступлений, вот, донервничался до слуховых галлюцинаций! – Гуриев прошел на кухню. Выпил воды, посидел, успокаивая нервы. Хотел закурить, но раздумал, проглотил на всякий случай завалявшуюся в аптечке валерьянку, и вернулся в постель. Погасив свет, несколько минут настороженно прислушивался, но, не услышав ничего подозрительного, постепенно успокоился и даже задремал.
Это началось внезапно, словно кто-то поставил плейер на паузу, а теперь включил вновь. Жаркий шепот послышался совсем