одна из многих для него. У него есть невеста, а у меня муж», - тщетно успокаивала она себя, изо всех сил стараясь не обращать на него внимания. Она видела что с того самого вечера для него ее просто не существовало. «Значит, так будет для всех лучше», - решила она, опустив глаза, продолжала работать с удвоенной, неизвестно только откуда бравшейся силой, не обращая на него ровно никакого внимания. Но, не смотря ни на что, ее взгляд все равно украдкой останавливался на нем. Вот он опять общается с какими – то девушками, которые не сводят с него восхищенного взгляда.
«Все хватит», - решительно подумала она, собрав всю свою волю в кулак. – «Она все – таки сюда не для этого приехала. Завтра выходной. Она поедет за продуктами в магазины погуляет по городу и немного отвлечется», -удовлетворительно решила для себя она.
Вернулась Инга домой в воскресенье, очень довольная и счастливая, совершенно не купив никаких продуктов кроме огромного торта. Ей пришла в голову новая идея: собрать всех соседей по общаге вместе на чаепитие.
«А что?» - думала она. –« Нужен же им какой – то праздник. У них нет совершенно ничего интересного только работа, работа и работа». О том, чем она будет питаться всю следующую неделю, Инга не думала. Все взятые с собою деньги она потратила, сделав в салоне себе красивую прическу и купив к такому случаю платье, в котором она выглядела неотразимо. В глубине души она хотела произвести впечатление на Антония, чтобы он понял какая же она красивая и одумался, перестал обращать внимание на других девушек и их отношения стали бы прежними. Как девушка не старалась выбросить его из головы все, что она не делала, было ради него. Когда Инга вечером красивая и нарядная зашла к Антонию, чтобы пригласить его также, как и всех на торт, он лишь равнодушно окинул ее взглядом и сказал, что у него на сегодня есть другие планы. На чаепитии были все кроме него. Вечер был безнадежно испорчен.
За безрадостным воскресным вечером потянулись такие же безрадостные будни.
Эти несколько дней для нее стали адом. Ее даже руки перестали слушаться. Пределом ее терпения стала упавшая и разлетевшаяся на мелкие осколки чашка с ароматным кофе. Горячими брызгами напиток опалил ноги и горячими брызгами растекся черной лужицей посредине кухни. На глаза девушки навернулись слезы.
- О, это совсем не стоит того чтобы плакать, – как по волшебству материализовался и впервые заговорил с ней Антоний.
Вопреки всему ее желанию в ее глазах сразу же заискрилась яркими огоньками надежда.
- Давай помогу, – предложил он и тоже присел на корточки, чтобы помочь собрать ей осколки.
Их руки нечаянно встретились. По телу пробежался резкий разряд тока, и все внутренности заполнило, что – то горячее пульсирующее. Пересохшие губы учащенное сердцебиение и их губы встретились.
- Пойдем, – потянул ее за руку Антоний после того как привел кухню в порядок. – Я угощу тебя своим кофе.
Конечно же, они никакой кофе не пили. С этого дня началась счастливая жизнь Инги в течении, которой девушке даже ее каждодневная изнуряющая работа не казалась такой тяжелой. К сожалению, это ее забытье продлилось недолго.
- Я через неделю уезжаю, – ошарашил ее неожиданно Антоний.
- И мы, конечно же, не увидимся? – печально спросила девушка.
- Нет, не увидимся, у меня свадьба через месяц.
- Ты не говорил, – неприятно удивилась она.
- А зачем?
- И, правда, зачем? – слова отдали горечью на языке. – Конечно же, было не за чем.
Через неделю Антоний уехал. Дни потянулись безрадостные однообразные тяжелые, один за одним, не оставляя ей ни надежд, ни иллюзий. Изнуряющий труд, бессонные ночи, скудное питание и полная апатия. Инга и не заметила, как ее состояние дошло полного физического истощения.
«Еще один рабочий день. Ничего не хочется. Только спать. Быстрей бы прожить его», - кружились у нее в голове мысли. В глазах темнело, кружилась голова, к горлу подступала тошнота.
«Скоро перерыв, еще бы часик продержаться», - сдерживалась она изо всех сил, чтобы не потерять сознание. – «Может обратиться к начальнику и отпросится на сегодня? Нет, еще потерплю».
Такие приступы близкие к обмороку стали для нее обычным явлением. Плохое самочувствие стало для нее привычкой. Она жила с ним, она не представляла себе уже иной жизни без этой объемной, словно мокрая вата пустоты в голове. Реакция девушки стала заторможена, она видела все словно через пелену тумана. Работу необходимую ей выполнить она стала делать более медленно и менее качественно, из – за чего стала слышать постоянно упреки со стороны работодателей и ее коллег по работе.
Но ей было уже все равно, она словно абстрагировалась от окружающего мира. Она жила вне времени и пространства, словно со стороны наблюдая за жизнью окружающих ее работников. Здесь была своя атмосфера своя жизнь. В основе всего лежали отношения между мужчинами и женщинами, законы выживания, всеми движут инстинкты. Единственным развлечением сюда относительно «свободных» мужчин была возможность завязать с кем – то временные отношения. Здесь можно было наблюдать все: и ревность, и интриги, и желание показаться лучше за счет кого – то в глазах начальства, и зависть, если кому – то вдруг досталась более легкая работа. Здесь, в этом тесном коллективе, каждый был у всех на виду, каждый друг за другом наблюдал, и каждый шаг, поступок и слово другого человека решительно обсуждались. Здесь тебе могли в лицо улыбаться, а за спиной говорить что – угодно.
Последнее время cтычки и ссоры, между когда – то дружными соседями по комнате, особенно участились. Когда люди, уставшие, недовольные, невыспавшиеся, любое действие окружающих, несовпадающее с привычками этого человека, может вызывать раздражение. Все самые нелицеприятные черты становятся заметны в ситуациях, когда человека выводят из зоны комфорта, задевают его личные интересы.
А еще Инга заметила, что все прощается красивым и обаятельным. Например, таким как Антоний. Это сейчас, вспоминая события тех дней, когда он еще был здесь, Инга вспоминает какой эффект он производил на окружающих вне зависимости от возраста женщин, да и мужчин тоже. «Обаятельный гад», - с горечью подумала она, слишком поздно поняв, что Антоний был всегда сам себе на уме и никогда бы не сделал то, что ему не выгодно. Инга печально прикрыла глаза, лучше обо всем этом совершенно не думать. Такие мысли вызывали в ней чувство такой щемящей тоски, от которой хотелось просто выть. Она чувствовала себя опустошенной, и ей было очень скучно. Все люди вокруг нее казались более угрюмыми, чем обычно.
Она была уже рада, если ее ставили на тяжелую работу. Так немного легче забываться и не думать об этом. Физическая усталость заглушает мысли. Ей не хотелось думать ни о чем – о том, что она устала о том, что она чувствует себя использованной. Ведь она знала, что к Антонию нельзя привязываться. Ведь еще в самом начале подсознательно она чувствовала это, но заглушив этот очень слабый голос, может быть, интуиции, а может быть рассудка, она полностью поддалась своим желаниям. Порой ей забывшей о том, что он уехал, казалось, что она видит его знакомую фигуру. Сердце начинало учащенно колыхаться в груди, а затем медленно и печально оседать и, наконец, замирало. Она вспоминала, что увидеть его нереально. Он уехал и больше они никогда не увидятся. С отъездом Антония эта чужая для нее страна стала еще более чужой. Разговаривать ни с кем не хотелось. Все и все окружающие люди ее раздражали – соседи по комнате и работе, установленные здесь правила, порядки и работа. Работа же ее и спасала. Каждый день она выкладывалась на 100 процентов.
Вторая встреча с Ритой.
Спать легла Камилла в своейб сейчас казавшейся чрезмерно большой квартире, полная негодования. Рита обманула ее: она превосходно передвигается без костылей. Теперь совершенно нельзя было понять, что из ее слов было правдой, а что – нет. Может быть, все, что она говорила, было вымыслом. Понять ее Камилла совершенно не могла. Ей просто хотелось верить, что у Риты была совершенно необычная жизнь, не такая, как у нее. И, кажется, Рита не оправдала ее ожиданий.
- Все совершенно бессмысленно, – думала с горечью Камилла. И с этим нужно смириться.
У большинства людей обычная рутинная жизнь и ничего с этим не поделаешь. А ее бестолковые попытки хоть что – то изменить так и останутся бестолковыми попытками, и не на что совершенно надеяться. А ее мечта, лепить талантливые скульптуры из глины, так и останется далекой и недостижимой мечтой. От этих мыслей Камилле нестерпимо хотелось плакать. В окно светила полная луна, слышны были трели сверчков и прохладный летний ночной воздух был пропитан чем – то таким, что в груди щемило от необъяснимого чувства тоски.
Вдруг за окном послышалось пьяное пение какой – то ненормальной и постукивание в такт ему железкой о железку, словно в тарелки. Из окон сразу же послышались недовольные окрики разбуженных жителей многоэтажек.
- Немедленно прекрати это безобразие! Что ты себе позволяешь?! Уже полночь! Мы сейчас милицию вызовем.
Пьяный женский голос не смолкал. Камилле стало интересно, что это там за бунтарка под окнами, ее голос казался Камилле странно знакомым. Она выглянула и обомлела.
Посреди двора, на одной из детских качелей, в вечернем платье сидела Маргарита. Рядом с ней стояли ее шикарные босоножки, со стразами, на высоченной шпильке, озорно переливаясь в свете луны. Красивая и стройная, Рита была странно похожа на какое – то мифическое существо: дриаду, русалку, богиню или колдунью. Судить Камилла не бралась, она в них не разбиралась. Девушка судорожно сглотнула и чары развеялись. «Богиня», активно жестикулируя и пытаясь танцевать, громко горланила русскую народную песню «напилась я пьяна». Картина выглядела немного комичной и Камила не смогла удержаться, чтоб не улыбнуться, спускаясь по лестнице, как была, в ночной рубашке, к своей новой знакомой.
- Привет, – робко поздоровалась она, облаченная до пят в белую, светящуюся при лунном свете, рубашку.
Рита, хотевшая сначала что – то возразить, окинула любопытным взглядом свою собеседницу и передумала, жестом предложив присесть рядом.
- Подпевай, – через мгновение предложила она, и они заголосили ту же песню, но уже дуэтом.
- Ты почему мне сказала неправду про костыли? – в перерыве между пением спросила Камилла.
- Мне хотелось, чтоб ты поняла – несмотря ни на какие обстоятельства, неизлечимую болезнь, череду неудач и еще что – то, жизнью нужно дорожить, проживать ее по – полной, до последней капельки, ведь другой возможности не будет.
Камилла с недоверием смотрела на одухотворенное лицо Риты, говорившей так убежденно, с неподдельной верой в cвои слова и мудростью. И как она раньше этого не замечала.
- А может все, что ты мне раньше рассказывала – неправда, – с вызовом высказалась Камилла.
- Доказательств никаких нет и быть не может – ты мне или веришь или нет, – улыбнулась обезоруживающе Рита. Я пойду, – добавила, поднимаясь она. – Тебе ведь завтра на работу. Правда?
- Я не хожу сейчас на работу, – недовольно заметила Камилла.
- Отлынивание от работы – твое проявление слабости, поэтому ходи, – сказала Рита, и
