его как «относительное». А вот в общем смысле – когда «оно» одинаково относительно и для одного и для другого «мус» в частности – нет. Что из этого следует? Вывод очень простой: понятие «относительное время» так же является «прямолинейным», поскольку зависит оно от того, какие Валька Хривная надела сегодня каблуки и куда она на тех каблуках пойдет. Или относительно нее будет два часа по полудню и в марте. А вот относительно Титуса Нычкина – час ночи – июль». Нет никакого различия, в сущности.
– Я понял! И потому, наверное, можно, здесь, например, «сделать» дирижабль, ну или, например, какой-нибудь другой март месяц – или тайно пригласить гостей на посиделки, и тем самым отвлечь постояльцев от наблюдений за временем и сосредоточить их взгляд на великолепии заоконных пейзажей.
– Да, ведь, Роту абсолютно так и делает в большинстве городских случаев!
– Чтобы теперь, напротив – «заостряли» взгляд на картинах природы!..
– Несомненно, и по касательной – так! Но опять не стоит никогда забывать, что и здесь, подходя шагов на три поближе к таким искусственно-мнимым преобразованиям времени, то к такой относительности в одном месте обязательно может приклеется другая относительность и уже шагов на пять ближе в другом месте, где невзначай, начиная с щебенки на Музимчайской площади, Шестикос Валундр и Музумрик Осикин вполне могут стоять посередине брусчатки и сняв шапки почтительно говорить с Крузогодом Амитеичем на любые темы; дальше, в проекции Дульсеого проема и немного не доходя здания центральной почты, Монторан Тырдычный пройдет в обнимку, допустим, с Кузимуном Комковым, и чуть поодаль Обхоженной сговорившись с Титусом Нычкиным надумают отобрать у Мазимбоика Тутина подзорную трубу. Могут ли такие действия произойти симптоматически?
– Могут.
– Видите «как» все становится здесь «относительно», и какая здесь может быть «разная», и очень опасная ситуация. Затем, минуя Кусимов сдвиг и не задумываясь о том, какими могут быть непредвиденными последствия, и если обойти его с правой стороны, а не с левой, Пистана Папаяна затеет скандал в здании администрации ввиду поступков Мимикрия Миминкуса (зятя своего), и это происшествие, изменив имена, опишет в своем опусе Пепитрик-летописец, и сделает из такого на редкость не интересного, мутного эпизода фабулу очередного своего двухтомника. Се ля ви! Так что ли?
– Исторически выходит, вроде, что – так.
– А фактически – совершенно в другую сторону выходит.
Вы поймите простую вещь: если два кола посреди поля стоят на том же месте и никого, в сущности, в принципе своем, не интересуют или интересуют мало, то ходить на Музимчайской площади в Сметанный день в новом платье, хлопать холопушками и заигрывать парчовыми складками с каждым велюровым пиджаком, то есть, сделать для себя данное обстоятельство «важным», и чтобы под конец гарантийного срока осталась в вас только зависть к польскому шифоньеру и больше ничего – такая перспектива «жизни» весьма далека от аплодисментов даже на подиуме. «Ю» ли это будет или «2», или выведут через громкоговоритель другую закономерность – какая разница?.
Затем в дверь постучали
– Видать Осикин вернулся.
– Правильно думаете.
«Погода плохая – сказал он. Я тут посижу».
4
– «А не приумножаете ли вы целостность выдуманных обстоятельств говоря о том что «время» это какая-то там малоизученная и малознакомая вещь в несколько лишних раз – попытался возразить Тиронский на доводы Чирипского и начал ждать ответа. Этак неизвестно куда можно «придти».
«Не спорю – можно – возразил Чирипский. Кто спорит? Но ведь жаль не только Машмотиту, когда она плачет, никто ее от мигрени не лечит и миндаля не несет. Земетьте и это сомнительное обстоятельство – почему? Чис, двадцать пять – моно – хрен - вакса. Кто, спрошу вас, ее за руку «довел» до такого состояния? По какому «пути» вел, кто повстречался на «пути»? Опять, как видите всплывает в пойме тема «дороги» - прямолинейно всплывает. И уверяю – везде так! Мало того – жаль бывает и Шестикоса Валундра во всем его блеске зеленых сапог, когда он на коня собирается взбираться, и пытается коня оседлать. Видали когда-нибудь? Тоже ехать вечно куда-нибудь собирается. А зачем? Сам же говорил – была бы везде одна 2-я Фарватерная и черт с ней! Поглядите на его непосредственно вдвугорядь предпринимаемые не предприимчивые действия относительно этого взбирания и вы поймете, что прежде чем применять термин «относительно» и «относительное время» надо, прежде всего, суметь ясно обозначить вопрос – относительно «чего» мы применяем термин «относительное»? Вы опять, в двухсотый раз, абсолютно забываете простые требования, которые здесь нужны и опять отходите в другую сторону от понимания «точность формулировок». Шестикос Валундр, быть может, в тот злосчастный раз и на коня взбирался, быть может за нею, за «точностью», и гладил он коня по гриве исключительно для «нее», но все никак не мог понять, что «точность» эта ни «где-то» впереди, ни «где-то» за углом 2-ой Перекатной улицы при повороте ее к Шинкиным палатам, она эта точность – «под носом» (то есть, внутри тебя самого). И что же во время таких «сборов» в путь-дорогу приходится наблюдать? Вихор седых волос торчит на его голове-макушке, как солома какая-нибудь; ногой в стремя попасть никак не хочет или не умеет попасть (удивительное соперничество непреложных истин и путаницы во взглядах): руками болтает, головой мотает, домой не идет и в стремя не достает. Это же невыносимо видеть и очень, очень скучно наблюдать! А между тем, в голове у него разные мировоззренческие аспекты лежат на полках, как тернии в одном торговом ряду целыми кипами, штук двадцать вероисповеданий зараз, и столько ума в голове, сколько в наше время и не бывает вовсе, а в доме – два стула и газ. Больше ничего.
«А я вот вообще «так» схематически подозреваю (и имею к таким подозрениям не меньшие основания) – сказал Тиронский, – что «некто записывающий» происшествия и получающий, между прочим, за эти записывания, не малые привилегии, уже успел вырвать из происшествий несколько внушительных листов, и в результате чего, от такой «короткости» получается вместо «значимого события», хоть голову чеши, прямо – прокламация. И, потому, необходимо здесь кое-что припомнить, полагаясь исключительно на самого себя, припомнить надо именно «самому» каждый маломальский штрих, каждую мерзость исторических перевоплощений, и только после этого можно будет ссылаться на другие источники памяти, дабы выводы сделались объективные».
– И соединить их с выводами Шестикоса Валундра в понимании Чирипского...
– Совершенно верно. Но здесь я усматриваю иное действие со стороны господина Тиронского. Видите, как хочет увезти на коломенских санях разговор в другую сторону от понятия «относительность»? Но, может быть, просто надоела тема. Но не тут-то было.
«Я вот хочу сам прояснить и выяснить для себя некоторую не маловажную особенность подобных различий – усмехнулся Чирипский приподнимаясь с дивана и глядя на Тиронского в упор.. Правда ли, что «время» может быть прямолинейным и иметь в себе «такие», присущие только прямолинейности, параметры и не иметь при этом никаких других данных согласно данной формулировки? Каким образом буду это делать – проверять? А вот – таким! (Он встал, заходил взад-вперед по комнате, как бы показывая, что у него созрели внутри прочные и арлипкулерные доказательсва). Приведу самый что ни на есть прочный, супинаторский и наглядный пример – сказал он – для общего, так сказать, рассмотрения».
И вот здесь прошу вас обратить особое внимание на его слова. Очень мне его речь, исключительно понравилась.
«Если время прямолинейно, – начал он, – и ничего в себе кроме прямолинейности не подразумевает, то идя, допустим, по 35 Старой улице в сторону Дульского проема и глядя по сторонам в обе привычные обязательные стороны, вы будете периодически встречать на своем пути такие, казалось бы, ничем не примечаталные, обычные городские сооружения: почта-баня; тучка в небе; магазин Колес и дом терпимости; новая кондитерская; завод Металлоконструкций и Спиридон-башня стоит; фонарь; Манчик Сипкин пуляется из рогатки в прохожих; городская библиотека и – мост. Это – когда мы идем в одну сторону. Ну, а теперь давайте пройдем обратно, в другую непосредственно сторону, и посмотрим «что» у нас из этого обратного движения, в сущности говоря, получится: городской пруд; в небе чисто; фабрика мужских сорочек и корабельные доки; магазин рыба-мясо стоит вблизи недавно посроенной бадминтонной площадки; аптека; ипподром; кирка за высоким забором и – мост. Как видите, когда мы идем в обратную совершенно сторону – совершенно разные «вещи» мы видим и наблюдаем в своем непосредственном окружении или, то есть, – другая совершенно картина. Сколько примеров было тому в подтверждение – не мне вам рассказывать – указывающих на не безусловность прямолинейного прохождения расстояний и напрашивающегося здесь альтернативного взгляда «смотреть несколько иначе», друзья мои, на праздничный шатер жизни, чем смотрится и показывается теперь. Или приведу другой, не менее очевидный пример данному умозаключению, этому примеру идентичный, во многом ему синонимичный и ясно показывающий всю кабалистику принятых прейскурантов. Пишем, допустим, слова в строку и, предположим вслух читаем их в обратную, противоположенную от нас сторону. И теперь посмотрите «что» получается в принципе: «Был хороший светлый день, солнце светило ярко, и на деревьях пробивались зеленые листочки». А теперь читаем данную запись в другую сторону: «Гремел в небе гром, барабанил по крышам дождь, и все вокруг казалось исключительно не привлекательным». Явная, как видите, противоположенность картинного пейзажа, и, согласитесь, четкая наблюдается не взаимосвязь с начальным замыслом воспроизводства высоких гонелищ вместо янтарных туфель, и полная, заметьте, противоположенность взглядов, и совершенно иная, заметьте, противоположенная архитектура строений, иной колорит. Там, исключительно, можно сказать, «одно» мы видим и убеждаемся в том, что видим исключительно «одно», а здесь исключительно, можно сказать, совсем «другое» мы видим, и так же убеждаемся в этом. Ну, и где вы «не видите», спрошу вас, в общем разрезе данного сравнения, хоть какой-нибудь намек на прямолинейность?
– А может такое быть, что в первом примере мы просто, когда идем назад, идем по другой улице?
– Может. Но дело здесь вовсе не в том «по какой улице ходить» и «ходить» ли вообще. Дело здесь исключительно не в «направлении» и не во взглядах, которыми смотрим на привычную картину настоящей испанской гавани – дело здесь – в «возвращении». Возвращаясь к исходной точке важно понять, что «время» не «шло» за вами, и оно «никуда не ушло» от вас, оно не потрачено, а осталось в целостности стоять, как слон, обволакивая вас со всех сторон, и находилось всегда «вокруг», а не «впереди» где-то, всегда было «рукой подать» рядом стоять, и было сферическим. Я так понимаю: есть колба, в колбе сидит, допустим, брат министра Булдыжного, но на том же вликолепном дубе
