совсем становится не понятно «что» именно подразумевается под тем или иным действием, откуда взялось это действие, какое «событие» повлечет за собой, «каким» именем это событие будет названо, «кем» названо, почему именно «тем» названо, «кто» назвал, какое придет за тем время, как и чем это время мерить, и выйдет ли из всегго этого различия мнений хоть какое-нибудь единство? И т.д. и т.п. Поскольку изначально не всегда понятно «о чем речь», какой смысл имеет само «существительное», где должно находиться «прилагательное», и должен ли при всем этом присутствовать городовой?? Ведь смысл у слов иногда совершенно разный, а пишутся они одинаково. В чем тут «подвох», и «чья» репетиция? Халисбандный момент – вот что все это значит!
«Смысл слов зачастую зависит от множества связей внутри сказанного» – сказал тогда Манчик Сипкин – и исчез, ввернул, так сказать, «своего гуся», и вдруг испарился. Не так ли?
– Так, если припоминаю
– А теперь он постоянно надевает теперь очки и в своем измененном теперь ракурсе (если смотреть сбоку от мыска) потихоньку и сапой, становится сам похож на Миминкия Мимикуса – приблизительно. И конечно он – идиот, но тут сказал вдруг очевидную «не глупость». Потому, как если хорошенько разбираться в этом, то врач – лечит, подобно – «лечу»; летчик летит, подобно – «лечу»; банкомет мечет подобно «мечу» – и т.д., и сама речь начинает походить на дичь в лесу, начинает двигаться в тех же пропорциях к несуразности и пущей не приязни к здравому смыслу, и не известно «до чего» еще, до каких новых Аристотелей, может договориться. Перетекать может только жидкость из одного сосуда в другой, а не речь из латыни в греческий и обратно. Это – до чего можно договориться?! Мало того, здесь к тому же стоит заметить, что когда «врач» – врет, то это в тех же пропорциях пониматься должно, когда «рвач» – рвет.
– Так. И вы хотите сказать, что именно в таком-то «не понимании» и кроется вся репетиция, в том-то и самая важная, самая утонченная и умопомрачительная абсурдность, ведущая любой ум к состоянию не понимания и схоластики относительно «точности в формулировках»?
– Именно. К тому же, если продлить подобные закономерности вглудь речевой зоны того же Мимикрия Миминкуса мозга, и на этом не останавливаться, то и в дальнейшем разбирая суть взаимосвязей внутри сказанного следовало бы разъснить, что сами слова по смыслу должны сами за себя отвечать, а не приклеиваться в «поисках» своего собственного смысла за вперед идущего, и не зависеть в своем истинном значении от позади отставшего. Но теперь не до того.
– Ха!
– И, вот, после всей этой неразберихи, с применением Телеграфа, то есть, по самому существу сапожнего мастерства, мы, казалось бы, потихоньку выясняем к «какой» именно «партии» принадлежал Шестикос Валундр, но в результате оказываемся в тупике потому, что речь шла о «партии» новых газонокосилок и никакого общего смысла здесь не усматривается. И, вообще, вдобавок к этому, хочу прибавить, что «знаки препинания» придумал безприцендентный и наглый «негодяй», поскольку они, «препинания», начинают брать на себя более значимости, чем самые буквы. А, между тем, попробуйте что-нибудь понять: : , . ? « ! Ничего, как видите, без букв непонятно.
– Вы хочете сказать (я даже боюсь такое представить) – потому-то и то, «куда приходит дорога – не важно», и данное обстоятельство комментирует это обстоятельство?
– Совершенно прекрасно заметили. Хочу. Какая разница Шестикос или газонокосилки, если мы, в конце концов, вообще не понимаем, зачем задали себе этот вопрос?
– «Время попутчиков и незнакомцев»?
– Не исключено и присутствует. Вполне возможно, что так. И тогда Чирипский, находясь еще на тайном заседании и уже собираясь домой, завязывая шнурки, так и выразился:
«Хоп – туда, а все ровно – некуда; папиросы высыпаются, и кто виноват – не известно. Ни яйца, ни курица – Страус».
И предложил к рассмотрению температуру песка, в которой созревают страусиновые яйца, и предложил составить новую карту, где будет обозначена данная пустыня потому, что о старой карте давно позабыли. Потому и – «выпиливание». В одну сторону, «вперед» – «одно»; в другую сторону, «назад» – совершенно «другое». Потому, отсюда, по всей видимости, и – «нос».
– То есть – философия...
– ...превалирует в данном положении и оказывается «очень нужна», как Монторане Хохлимане «застежки». Длинный нос всегда хочет сделать вид, что для того, чтобы залезть внутрь проблемы, в ее эпицентр, обязателен и необходим сам – самолично (а между тем, здесь и слух и взгляд и все другое тоже надо иметь «длинное», а не только «нос»). Для чего? Щикин, к примеру идет по 2-ой Фарватерной улице, смотрит не очень внимательно на впереди стоящий перед ним горизонт и ему плевать. Ну, а Миминкусу Мимикрию, в свою очередь, под микроскоп глядя, «очень» даже интересно, какая такая «философия» из такой ходьбы выйдет и куда заведет.
И потом, даже сами «силуэты» предмета (как «подробности»), не говоря уже о самом дирижабле и тех нововведениях, которые в нем находились, они ведь, как бы ни были «приятны глазу», и в каком виде не мерещились над головой, «форма» этих «силуэтов» может быть принципиально различная в известных случаях и для каждого «мус» в отдельности. Ведь после таких материальных изменений мыслей в голове (а там ведро) неминуемо должны последовать изменения тела, пола, стен и самой штукатурки, и далее по касательной в сторону наименее-наибольшего сопротивления общности и размеренности всего вокруг происходящего, вплоть до отказа от себестоимости. И потому совершенно становится и здесь опять не понятно – Попарона Попогора надули или кого еще? Что же говорить о «силуэтах»? Мало того – к какой Попорон Попагор принадлежит фракции и в чью баню ходит? К фракции Шестикоса Валундра принадлежит. Значит можно без околичностей и прочих неуместных уточнений, сказать, что надули и Шестикоса Валундра следом.
– Я начинаю догадываться к каким выводам вы в поводу ведете. Не о новых ли газонокосилках речь? Мне говорили что, как раз, на Трифолепную завезли партию новых.
– Нет, не угадали. Следовательно, и догадки у вас не те. Вы сразу же, услыхав о Трифолепной, интуитивно и молниеносно сосредоточили свой взгляд на названии улицы, вспомнили о том, что вам понадобилось на дворе траву косить, и потому пошли совершенно по другой дороге рассуждений, не в «то» начали вникать, не на «то» глядеть. Здесь речь совсем о другом. Вы вдумайтесь: кому нужны нововведения, пусть, даже, если вы вступили в партию Шестикоса Валундра и раздели с ним его участь?; зачем нужны были Машмотите на место одних застежек – другие, и она пошла в гости к Монтаране Хохлимане советоваться?; и где, все-таки, сбруя? Видите сколько отвлекающих маневров происходит в общей схеме общежительства, отвлекающих от основной темы, и плюс еще различное понимание однокоренных слов в их извращенной интерпретации? Следовательно, о какой «партии» идет речь, мы имеем всегда только приблизительное понятие, и, согласно принятому положению и в соответствии с моральным кодексом, «вправе только догадываться» потому, как «это», быть может, «газонокосилок» «партия» или, быть может, парта школьническая или Спарта греческая?
– А может быть и «фонарь»
– Вы совершенно и абсолютно правы. Надо для начала понять, что солнце горит днем, а луна светит ночью, и потому совершенно незачем развешивать повсюду невероятно яркие и совершенно безумные, «горящие» фонари, чтобы стало хорошо видно то, что сама природа от нас скрывает. Ночью надо спать. Так, что фонарь совсем не обязателен практически, выходит не из того танцзала полька, и фонарь этот следовало бы Перпетимусу оставить, чтобы ночь спокойно переночевал.
И потом, как знаете, в немалом соответствии с последующими действиями или, спровоцировав их, в углу, за комодом, замечена была Шиншила и начала все, что ей под руку попадалось, грызть. Разумеется, Машмотита испугалась!
– Постойте, вы опять с места на место перескакиваете, и я не успеваю сложить данные обвинения в одну «минисоту».
Допустим, предположим, или хотя бы представим себе, что Валисас Валундрик не терял никакой бдительности в виде попоны, древесный уголь никто, предположим, не разгружал, и сама подоплека событий, допустим, не содержала преемственности четверга, а от той только «сдержанности» поездов зависела «ездить по кругу», от какой, собственно говоря, и произошла беготня на ипподроме, и гости, после того, как почувствовали не ладное, не приехали на региональную выставку – до сих пор не видать.
– Конечно и безусловно так! Нашли предлог, разложили его надвое, и вот теперь их ни вдалеке, ни вблизи не сыщешь. Кому надо в таком месте отдыхать и «что-то» в таком месте утрировать, когда в прошлый раз в гуще встречающих постояльцев и ввиду странного поведения Манчика Сипкина, могли ведь и настоящий топор принести и утрировать им самих гостей. А во-вторых, вы упускаете здесь весьма и весьма существенную деталь из общего обозрения обстоятельств (откройте вторую часть Рамидинского тупика, стих 5, и дальше через очки или сквозь снег, проведите частное исследование (Кусимов на Цусимов сдвиг – вторая волна миграции одноклеточных в их сиюминутных преобразованиях)), и в интерпретации не Мимикрия Миминкуса, а Пепитрика-летописца. И тогда увидите, после подробного изучения предлагаемых материалов и суммирования достаточно противоречивых обстоятельств, что, выходит, потерялась – «сбруя». Не забывайте, пожалуйста, о таких «мелочах».
– Легко сказать! Сами же видите – стоит только не глубоко капнуть «+» или обстоятельства предшествующие тому или иному событию, сразу вылезает наружу «другой Страус», и такая глиняная утварь и такие невероятные по своей сути строения черепа смотрят на вас из ямы веков, что ни одному археологу в ум не придет (даже энциклопедически) правильно о том догадаться. А что будет, если капнуть «глубоко»? О чем можно будет Машмотиту спросить, и чего от нее ждать, когда ответит?
– Так у нас, ведь, всегда в соседнем доме гармонист живет. И, заметьте, опять, и в полном соответствии с привычками доверять более «важности» критического состояния не чистоты кастрюльных днищ, чем смещениям земной коры в сторону ее сейсмического смещения, доверять следует более щам с капустой, чем формулам. Хилувана Хахомана это будет или не Хуливана – опять – ни о чем фактически нам не скажет. И еще, заметьте, что археология копает только там, где «можно» копать, и ей почему-то никогда не приходит в голову другое обстоятельство, что копать там, где «можно», не всегда соответствует тому, где «нужно» копать потому, как там, где «нужно» часто и не без оснований и прочно заасфальтировано. Попробуйте раскопать теперь ту же Фарватерную – что будет? А там, быть может, такое можно найти, что ни одной лопате не приснится. Истинное значение связи «моно» (в смысле подробностей) я никогда не утрирую. Да и какие «лопаты» знаем? Не те ли, которыми токмо пшено в карманы удобно сгребать и умно об этом, бодрствуя, способствовать? Я вот все время не перестаю ждать, что опять придет знакомый нам новатор, снова выспится и верблюда привяжет у ворот, в поисках,
