полковник, к счастью, не знал русского языка. А Свен, понимавший русский язык, сказал ему, что женщина болеет и её сын просит дать ей отдохнуть.
– Gehen Sie weg, – махнул рукой полковник.
И Стёпа увёл мать в другую комнату. Он старался не выходить из своей комнаты, чтобы лишний раз не встречаться с полковником.
Однажды он пошёл к колонке за водой, но возле неё висела на столбе табличка: «Вода только для немецких солдат. Русские, берущие отсюда воду, будут расстреляны». Стёпа почувствовал, что ему трудно дышать от охватившего его гнева. Он в сердцах выругался и направился через несколько улиц к роднику, глядя искоса на немцев, беседовавших о чём-то возле дворов, возившихся со своими машинами. В роднике он набрал воды и вернулся домой, весь в поту от жары.
Войдя в дом, он увидел Свена, рассматривавшего его книжку о кометах, которую он не стал прятать в землю.
– Извини, мне стало интересно, – сказал Свен, отдавая ему книгу. – Я тоже очень люблю астрономию, изучал её в университете. А теперь... теперь наш полковник грозится отправить нас на передовую, под Сталинград, так что у меня вряд ли получится закончить образование...
Свен выпрашивал у Стёпы инструменты и всё мастерил что-то во дворе, а когда Татьяна Ивановна и Стёпа делали что-нибудь по дому, помогал им. А Курт всё время прохлаждался в саду, поедал яблоки и вишни с деревьев, слушал радиоприёмник. Полковник уезжал куда-то на целый день, а когда возвращался, вовсю песочил своих солдат.
Однажды за ужином, выпив вина, он размечтался о том, как война закончится победой немцев и как огромная территория Советского Союза примкнёт к территории III Рейха.
– Aber der Sieg wird uns sehr schwer zu bekommen, – сказал он. – Russisch guten Kampf, verdammt noch mal... Riesige Verluste werden unsere Armee in Stalingrad. Dennoch lassen wir auf den Sieg der deutschen Armee zu trinken. Es lebe der Führer!
Стёпа, изучавший в школе немецкий язык, понял, о чём он сказал. И сердце сжалось от боли. Немецкие войска идут на Сталинград. Сколько советских людей погибнет! И там сейчас его друзья – Витя и Вася. Может быть, кто-то из них уже воюет на фронте или в партизанах. Страшно было думать, что он может потерять и их. Но хуже всего было сейчас бездействовать самому. И Стёпа ходил с матерью на базар или просто бродил по улицам, надеясь повстречать кого-нибудь из друзей. Много дней ещё через город двигались на восток немецкие танки, машины, повозки, пехота.
Немцы развесили на заборах и столбах свои приказы. Велено было всем, кто имеет огнестрельное или холодное оружие, а также радиоприёмник, немедленно сдать их в комендатуру. Все коммунисты, комсомольцы и евреи должны были явиться на регистрацию. Населению нельзя было появляться на улицах после 6 часов вечера. За нарушение любого приказа полагался расстрел.
Вскоре появилась «Биржа труда», на которой должно было зарегистрироваться трудоспособное население. Немцы собирались отправлять молодых людей в Германию на каторжные работы.
В городе учредили полицию, которую возглавил бывший петлюровец Василий Соликовский, скрывавший своё прошлое. До войны он работал в селе Власовке Краснодонского района, с началом оккупации сразу пришёл на службу к немцам. Он активно участвовал в расстрелах и грабежах. Это был человек большого роста, со злым лицом, налитыми кровью глазами и громким голосом. Всегда пьяный, с плетью в руках, он расхаживал по улицам города, ища себе жертву. Люди рассказывали друг другу что-то невообразимое о том, как он и его подчинённые истязали и убивали арестованных людей, но всё это было правдой. Некоторых жителей города он арестовал и избил до смерти только за прошлые конфликты и обиды. Его помощниками были коллаборационисты Захаров, Жуков, Лукьянов, Мельников, Орлов, Подтынный, Усачёв и многие другие.
По мере того, что Стёпа слышал об оккупантах и их пособниках и что видел сам, его сердце наполнялось лютой ненавистью к ним. Поэтому, когда в один из первых дней оккупации он узнал, что кто-то поджёг двухэтажное здание бани, в котором размещался немецкий штаб, он очень обрадовался и понял, что в городе уже начали бороться с оккупантами.
Однажды он шёл по улице, и кто-то окликнул его. К нему бежал Серёжка Тюленин. Он, казалось, ещё больше отощал, хотя и раньше был худеньким. И смотрел на друга уже не с улыбкой, а серьёзно и даже мрачно. Они поздоровались, и Сергей спросил, как Стёпе живётся при немцах.
– Разве это жизнь, – вздохнул Стёпа. – У нас полковник живёт, толстый как бочка, орёт постоянно, всё ему не так. Глаза б мои его не видели. С моей мамой обращается как с прислугой. Если он, гад, посмеет её чем-нибудь обидеть, я убью его...
– Понимаю тебя, – кивнул Сергей. – Сколько они здесь, в городе, награбили всякого добра... Женщин заставляют носить воду для их лошадей. И на каждом углу вывесили свои поганые приказы. Только их всё равно никто не будет выполнять. Надо их срывать, а этих гадов – уничтожать...
– А ты слышал – кто-то баню спалил, где они расположились? – спросил Стёпа. – Я бегал смотреть – там здорово всё обгорело... Хотел бы я увидеть этих смельчаков.
– Это сделал один человек, – усмехнулся Сергей. – Ты сейчас с ним разговариваешь.
Стёпа, ошеломлённый этим, крепко пожал Сергею руку.
– Серёжка, ты молодец, – сказал он. – Просто герой... Как ты смог сделать это в одиночку?
И Серёжка рассказал другу вот что.
Его мать Александра Васильевна и сестра Надя взяли из разбитой машины на обочине дороги несколько бутылок с чем-то, думая, что в них мёд или масло, но Серёжка понял, что в них зажигательная смесь. Они втроём перенесли их на огород и закопали там.
Однажды ночью Серёжка выкопал эти бутылки, рассовал их по карманам и за пазуху и тёмными переулками направился к зданию бани, где разместился немецкий штаб. Он подкрался к зданию со стороны оврага. Немцы уже почти все легли спать, только охрана иногда тихо переговаривалась. Серёжка вытащил бутылки, сложил их в траве, подождал, пока в здании всё успокоится и утихнет, и после этого одну бутылку за другой метнул в окна бани. Зазвенели стёкла, заплясали внутри здания языки пламени, послышались крики. Буквально за несколько мгновений здание охватил огонь, немцы, вопя от ужаса, в одном белье выпрыгивали из окон. А Серёжки уже и след простыл.
– Но это ещё так мало по сравнению с тем, что нам предстоит сделать, – сказал теперь он.
– «Нам»? То есть ты предлагаешь бороться вместе? – оживился Стёпа.
– Конечно. Я хорошо тебя знаю. У нас будет своя группа, в которой будем мы и наши школьные товарищи.
Стёпе не терпелось начать борьбу с врагом. И вскоре он получил первое задание от Серёжи: начать собирать оружие, которое в дальнейшем пригодится им. Стёпа, Володя Куликов, Сеня Остапенко и Лёня Дадышев ходили в степь, на места недавних боёв, там находили тела убитых солдат, советских и немецких, своих по возможности старались захоронить и забирали у всех убитых, у кого были, патроны (оружия при них не было, видимо, его забрали немцы) или находили их на земле, один раз нашли гранату и пистолет.
Однажды возле посёлка Первомайки они обнаружили в овраге целый склад оружия, охраняемый одним-единственным полицаем, который к тому же спал, и набрали в корзину несколько лент патронов, прикрыли их пучками травы. Но на одной из улиц Первомайки наткнулись на полицая, который стал допытываться, что они несут в корзине, и, заглянув внутрь, сбросив траву, остолбенел. Потом, грозя винтовкой, велел им идти с ним в участок.
В участке дежурный, осмотрев корзину, спросил:
– Зачем вам эти патроны?
– Мы хотели сделать из них ракеты, – сказал Стёпа, волнуясь. – Хотели разрядить их, а порох – на ракеты. Раньше мы ведь их из спичек делали, а теперь спичек почти не осталось.
Полицаи, кажется, поверили ему. Но попросили показать, как они разряжают патроны. Лёня Дадышев взял патрон к винтовке, стал прижимать его к стене то с одной, то с другой стороны и ловко вытащил пулю из дульца гильзы. Из перевёрнутой гильзы на его ладонь посыпались мелкие зёрна пороха. Один полицай признал, что сам так играл когда-то – пускал ракеты из спичек.
У мальчиков спросили их фамилии и имена, и они догадались назваться не своими, а вымышленными. Так, например, Стёпа назвался Борисом Степановым. Полицаи наказали их – пребольно выпороли прутьями, а затем отпустили.
Когда они рассказали об этом приключении Сергею и признались, что патроны пришлось оставить в участке, он похвалил друзей за находчивость и сказал:
– Ничего, главное, что вы остались живы и на свободе. А патроны мы ещё достанем.
Сам он с другом Володькой Лукьянченко, черноглазым пареньком, скромным и молчаливым, тоже собирал оружие в степи, а также в тёмное время суток срывал на улицах немецкие приказы и потом сжигал их. И к тому же по возвращении со строительства оборонительных сооружений Сергей принёс с собой автомат, патроны и несколько гранат. Оружие ребята сначала хранили у себя, а потом отнесли его на общий склад, устроенный Сергеем в подвале сожжённой им бани, где больше никто не обитал.
Однажды утром – это было в начале августа – немцы собрали вещи, Свен вынес из дома чемоданы, погрузил их в машину, вслед за ним вышли полковник и Курт, все сели в машину и уехали. Их отъезд не принёс Стёпе большой радости: в городе остались куда более страшные люди – полицаи, к тому же он понял, что успокоится только тогда, когда ни одного врага не останется на его родной земле.
Стёпа снова бегал к той балке, надеясь набрать ещё патронов, но там уже ничего не было – видимо, полицаи перенесли всё в более надёжное место.
Возвращаясь оттуда, он навестил Анну Степановну. У неё тоже до недавнего времени стояли немцы, и теперь, после их отъезда, они с Марией Фёдоровной прибирались в избе. Анна Степановна угостила Стёпу хлебом и молоком и рассказала про своих «постояльцев»:
– Всё, что наготовила, съели, всё из погреба слопали. Один немец напился молока – и лежит, икает. Говорит: «Гут, зер гут, бабушка!» А я ему: «Какая я тебе бабушка, оглоед! У меня два внука за Родину погибли!» И от другого тоже беды жди: подъехал ночью на своей машине ко двору, лавку опрокинул, чуть забор не снёс...
Стёпа тоже рассказал о немцах, которые у него жили. В комнатке, где они с Анной Степановной сидели, висел портрет Фили, и Стёпа поглядывал на него – друг всё так же тепло улыбался ему, казалось, он вот-вот оживёт, сойдёт с фотографии...
Мария Фёдоровна в соседней комнате разбирала вещи. Здесь было много всего: книги, привезённые Филей, тетради по разным предметам, табели успеваемости с одними отличными оценками, детская одежда, люлька...
– Стёпа, бери себе книги, какие хочешь, – сказала, заглянув в комнату, Мария Фёдоровна. – Политические я закопала, а остальные всё равно пылиться будут.
Книги были в основном приключенческие или из серии «Жизнь замечательных людей» – об известных политиках и писателях. Но Стёпе было теперь не до чтения, и он попросил у Марии Фёдоровны только одну из рукописей Фили – недописанную повесть «Западня» о Гражданской войне.
Дома он быстро прочитал эту повесть. Сюжет её был таков.
Профессор Леонид Константинович с семейством – женой, невесткой, внуком и внучкой – приезжает из Москвы на дачу под Рязанью. Главу семейства вскоре вызывают по делам в столицу, и он с большим сожалением уезжает.
Неподалёку от их села
