Дорога к звёздам

Туда спешили устроиться на работу многие молодогвардейцы, получившие повестки в Германию – работа в клубе давала им бронь от вербовки, кроме того, там они могли собираться и тайно обсуждать свои подпольные дела. Директором клуба был назначен коммунист Евгений Мошков, администратором – Иван Земнухов, руководителем струнного оркестра – Виктор Третьякевич. Молодогвардейцы заполнили хоровой, танцевальный, драматический коллективы, струнный оркестр.
Вечером, возвращаясь домой, Стёпа увидел на улице, возле школы имени Ворошилова, Тосю с девочкой, её сверстницей, круглолицей, с двумя русыми косами. Тося о чём-то рассказывала ей, указывая рукой на здание школы. Стёпе послышалось, что она даже назвала его имя. «Я же учился не в этой школе, – подумалось ему. – И Тося тоже... Неужели она рассказывает ей про наше знамя?..» К тому времени немцы уже убрали знамя – из Ворошиловграда приезжал сапёр, он с большим трудом смог пробраться к знамени и снять его с крыши.
Стёпа двинулся к Тосе и её подруге, они к тому времени уже попрощались и стали расходиться. Тося обрадовалась, увидев Стёпу, но её тут же насторожило его взволнованное лицо.
– Тося, с кем ты сейчас разговаривала? – спросил он. – Ты что, сказала ей про наше знамя?
– Это моя хорошая подруга, Оля Лядская, – испуганно ответила Тося. – Мы с ней дружили, когда учились в школе. Она никому ничего не расскажет. Я давно знаю её и доверяю ей.
– Она состоит в «Молодой гвардии»? – спросил Стёпа.
– Нет, она живёт не здесь – на хуторе в Новосветловском районе, – после недолгой заминки ответила Тося. – Она попросила меня передать письмо одному нашему товарищу.
– Зачем ты ей рассказала о знамени? – сокрушённо проговорил Стёпа. – Я слышал, ты упоминала обо мне! Разве мы не должны хранить в тайне всё, что делаем? Уже и так про наше подполье знают родственники! А ты доверяешь тайны посторонним людям! Эх, Тося, Тося!..
Начался дождь, и Стёпа, махнув рукой, побежал домой. Тося двинулась за ним, пытаясь ему что-то объяснить, но он исчез в каком-то переулке, словно растворился в воздухе.
 
 
Глава 8. Партизанская война
 
Несколько раз Стёпе снился один и тот же страшный сон. Будто в каком-то бою его отец, раненный в грудь, падает, Стёпа приподнимает его. Отец, бледный-бледный, пытается ему что-то сказать, но в ту же секунду теряет сознание. Земля кругом гудит, грохочут взрывы, солдаты бегут мимо них, а Стёпа держит на руках отца и не знает, жив ли он… После такого сна он просыпался в отчаянии и тоске. Он не считал это каким-то плохим предвестием, зная, что этот повторяющийся сон вызван беспокойством за отца – Стёпа боялся его гибели больше, чем своей.
19 ноября началось контрнаступление советских войск под Сталинградом. Об этом Стёпа и его друзья услышали по радио вечером 21 ноября. А ещё через четыре дня была освобождена станица Морозовская, находившаяся за Северским Донцом, куда краснодонцы ходили менять вещи. К этому событию молодогвардейцы составили текст новой листовки:
 
«Прочти и передай товарищу.
Товарищи краснодонцы!
Долгожданный час нашего освобождения от ярма гитлеровских бандитов приближается. Войсками Юго-Западного фронта линия обороны прорвана. Наши части 25 ноября, взяв станицу Морозовскую, продвинулись вперёд на 45 километров. Движение наших войск на запад стремительно продолжается. Немцы в панике бегут, бросая оружие. Враг, отступая, грабит население, забирая продовольствие и одежду.
Товарищи! Прячьте всё, что можно, дабы не досталось оно гитлеровским грабителям! Саботируйте приказы немецкого командования, не поддавайтесь лживой немецкой агитации. Смерть немецким оккупантам! Да здравствует наша освободительница Красная Армия! Да здравствует свободная Советская Родина!
 
Ш.П.О. (Штаб Партизанского Отряда)»
 
«К началу декабря молодогвардейцы имели в своём распоряжении 15 автоматов, 80 винтовок, 300 гранат, около 15000 патронов, 10 пистолетов, 65 килограммов взрывчатых веществ, несколько сот метров бикфордова шнура», – говорится в документальной книге «Герои Краснодона».
Молодогвардейцы совершали диверсии на месте своей работы – в электромеханических мастерских, в гараже дирекциона, на шахтах. С началом наступления Красной Армии они, будто обретя новые силы, перешли к настоящей партизанской войне. Теперь-то им и понадобилось оружие, собранное на складе.
Немцы, испугавшись наступления советских войск, поторопились внести в списки на «Бирже труда» всех юношей и девушек, которых должны были увезти в Германию на каторжные работы.
Каждый из молодогвардейцев написал и распространил по пятнадцать-двадцать листовок с призывом уклоняться от вербовки в Германию, и после этого на сборный пункт в назначенный день вместо сотен краснодонцев пришли лишь десятки.
Путём облав, угроз, обманов оккупанты смогли выписать две тысячи «аусвайсов» на парней и девушек. Приближалось время отправки, и бедные матери мучились, не зная, как спасти детей от этой поездки…
Стёпа беспокоился, что ему тоже придёт повестка в Германию, но она не пришла – видимо, возраст был ещё не подходящий.
На заседании штаба «Молодой гвардии» было предложено несколько вариантов спасения завербованных. Обсудили вариант вооружённого нападения на биржу, но не остановились на нём. Сергей Тюленин предложил взять со склада оружия бикфордов шнур и взрывчатку и пустить в воздух биржу. Но и его предложение штаб пока не принял, решив рассмотреть все возможные варианты. И, когда Люба Шевцова предложила сжечь биржу, ребята поддержали её: пока немцы и их пособники соберутся и затушат пожар, огонь уничтожит все бумаги, кроме того, пожар, в отличие от нападения и взрыва, может возникнуть непредумышленно, например из-за неисправной проводки, и немцы вряд ли будут долго искать виновных.
Поджог биржи назначили на 5 декабря, намереваясь сделать сразу два дела: спасти завербованных и отметить праздник Советской Конституции. Исполнителями этого боевого задания назначили Любу Шевцову, Сергея Тюленина и Володю Лукьянченко. В те три дня, что оставались до поджога, они несколько раз под разными предлогами приходили на биржу и хорошо изучили, где что там находится.
Незадолго до этого немцы вызвали в дирекцион Женю Мошкова и потребовали для развлечения оккупационных властей подготовить концерт. Ребята решили устроить концерт как раз в день поджога биржи: на представление соберутся многие немцы и полицаи, их внимание будет отвлечено – и тогда-то биржа загорится…
В клубе шли репетиции – ребята играли на музыкальных инструментах, пели, плясали, между делом обсуждали тайком свои боевые дела. По требованию немецких властей Сергей Тюленин нарисовал для концерта портрет Гитлера, но сделал его похожим на шарж, и Володя Осьмухин напевал, обращаясь к портрету:
 
Эх, расскажи, расскажи, бродяга!
Чей ты родом, откуда ты?
Ой, да и получишь скоро по заслугам,
Как тебя солнышко пригреет
И ты уснёшь глубоким сном!
 
В день концерта зал был переполнен зрителями. На первом ряду сидели офицеры из фашистской комендатуры и другие высшие чины. Среди зрителей были не только немцы и полицаи, но и много советских людей. Стёпа и его товарищи смотрели концерт из-за кулис.
Открылся занавес, и на сцену вышел Иван Земнухов в своём нарядном серо-зелёном костюме. Он объявил программу концерта и стал читать стихотворение «На смерть поэта»:
 
Что слышу я? Печаль постигла лиру,
Уж нет того, чьи, прелестью дыша,
Стихи взывали о свободе, к миру,
Живою силой трепеща.
 
Зрители поняли, что это не Лермонтов. Это чьи-то ещё стихи, хотя тоже замечательные. А Иван читал дальше:
 
Кто не искал с глупцами примиренья,
Услышавши холодный ропот их,
Кто видел Родины истерзанной мученья,
Кто для борьбы чеканил стих…
 
Зрители были восхищены выступлением Ивана – как самим талантливо написанным стихотворением, так и его выразительным прочтением. Ване долго аплодировали. Потом на сцену вышел Виктор Третьякевич и объявил, что это стихотворение было написано Иваном и посвящено памяти великого поэта М.Ю. Лермонтова.
Затем прозвучало несколько музыкальных номеров в исполнении струнного оркестра, среди участников которого были Сергей и Василий Левашовы.
После одна из участниц драматического коллектива – Нина Маркина – исполнила на сцене «Легенду о Марко» А.М. Горького под мелодию старинного вальса «Прощай, молодость», которую играл струнный оркестр. Она очень красивым, мелодичным голосом читала куплеты, и зал слушал её затаив дыхание. Но вот при завершающем куплете голос её зазвучал пронзительнее, строже:
 
А вы на земле проживёте,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!
 
Услышав эти слова, публика зааплодировала и иронически посмотрела на гитлеровских офицеров, а те насторожились и стали о чём-то переговариваться между собой.
Советские зрители особенно хорошо приняли этот концерт, после каждого номера слышались их громкие аплодисменты: люди за время войны истосковались по старым советским, русским, украинским песням, танцам, стихам и вообще по праздникам… И в каждом слове выступающих им слышалось что-то родное, близкое, своё. И слова пушкинского стихотворения, прочтённого Аней Соповой, прозвучали как призыв к борьбе:
 
Увижу ль, о друзья! Народ неугнетённый
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещённой
Взойдёт ли наконец прекрасная заря?
 
Потом снова выступал струнный оркестр. И вот за кулисами появились Люба Шевцова в длинном и очень широком платье и Серёжа Тюленин в пиджаке и широких брюках, улыбнулись Стёпе и другим товарищам и после объявления номера Ваней Земнуховым вышли на сцену исполнять танец «Цыганочка». Как же они быстро, задорно танцевали! На лицах у них была радость, Стёпа не заметил никакой тревоги, беспокойства, словно они и не помнили о своём ответственном задании. И Володя Лукьянченко, стоявший рядом с ним, был задумчив, но спокоен. И Стёпа вдруг понял: мысли у них заняты другим – как всё сделать хорошо, правильно, быстро, им сейчас не до переживаний.
После всех номеров были объявлены танцы. Любка, Серёжка и Володька отправились на задание. Они были спокойны и сосредоточены. Пожав руку Стёпе и другим ребятам, они оделись и выбежали на улицу.
Ночь была очень тёмной и ветреной. Снег поскрипывал под ногами. Трое друзей пробрались к густому кустарнику, находившемуся возле западной стороны биржи, подождали некоторое время. Люба предупредила ребят, что в коридоре биржи дежурит часовой. Они бесшумно подползли к зданию, осторожно выдавили стекло в одном окне и проникли внутрь… С помощью нескольких палочек артиллерийского пороха и пузырька бензина, захваченных Любой, они подожгли портьеру, матерчатый диван и стол с кипами бумаг. Володя поджёг стены машинного бюро, обитые материей. Все трое быстро выбрались обратно на улицу и убежали.
…Жителей разбудили гул машин, крики. Над городом стояло зарево. Биржа пылала. Стёпа, Татьяна Ивановна и Мария Георгиевна с сыновьями, стоя во дворе, смотрели на пожар вдалеке. Стёпа не мог скрыть своей радости:
– Теперь молодёжь никуда не угонят! Шиш вам, проклятые фрицы!
Татьяна Ивановна, держа сына под руку, с большой