идут бои красных и белых. Тяжелораненый красноармеец Скворцов пробирается в село, где его укрывает профессорская внучка Серафима. Когда в селе появляются белые, мать и бабушка просят Серафиму выпроводить солдата – за его укрывательство могут расстрелять всю семью. Но девушка продолжает заботиться о солдате, которого прячет в погребе: он ещё слишком слаб, кроме того, она испытывает к нему симпатию. И однажды к ним приходят белые – разжиться продуктами – и обнаруживают Скворцова...
На этом повесть обрывается. Принеся рукопись обратно, Стёпа узнал от Анны Степановны, что отец Фили действительно пережил во время Гражданской войны страшную трагедию – всё его семейство расстреляли...
Внутренне настроенный на борьбу с врагом, Стёпа понял, что нужно быть очень осторожным, не столько для себя, сколько для мамы, которая тоже может пострадать от рук немцев и полицаев, если его поймают. Нужно не только соблюдать конспирацию, но и принимать в группу лишь проверенных ребят, которые точно не предадут.
Сергей Тюленин тоже хорошо понимал это. Группу он собрал небольшую, но в ней были самые надёжные ребята: кроме него и Стёпы, это были Володя Куликов, Сеня Остапенко, Лёня Дадышев, Володя Лукьянченко, Валя Борц, Тося Мащенко и Радик Юркин.
Стёпа узнал, что Сергей держит связь с коммунистом Чернявским, участником Советско-финской войны, который теперь жил в лесу возле станции Митякинской и был связан с партизанами. Неподалёку от него были и Ростовская группа, и Ворошиловградская. Он часто давал группе Сергея советы, указания, иногда передавал тексты листовок. Время от времени он сам приходил в Краснодон для встречи с Сергеем.
Однажды, когда к Сергею пришли Стёпа и Володя Лукьянченко, он выдал им экземпляры переписанной им листовки ЦК ЛКСМУ к молодёжи Донбасса, которая была составлена ещё до оккупации Краснодона и теперь быстро распространялась партизанами и подпольщиками.
– Запомните и передайте ребятам и девчатам: нужно переписать листовку как можно больше раз, – велел он. – Пусть будет двадцать, тридцать, сорок экземпляров у каждого... Не жалейте бумаги. Позже я распределю вас – кто где будет распространять листовки.
Вот что было написано в выданной им листовке:
«Молодёжь городов и сёл Донбасса!
Каждый час приближает наше освобождение от фашистского ига. Поднимайтесь все, как один, на великое всенародное восстание, идите в партизанские отряды! Уничтожайте врага днём и ночью! Разрушайте пути, мосты и железные дороги, режьте телефонные провода, уничтожайте презренных изменников Родины... Молодые партизаны и партизанки! Вперёд! Уничтожайте всех до последнего гитлеровского захватчика... Фашисты гонят советских людей на рабский труд в Германию. Разъясняйте везде, чтобы прятались и не шли в немецкий тыл на каторгу наши люди. Помогайте им вырваться из рук фашистов... К оружию, товарищи!»
Стёпа передал экземпляры листовки и поручение Сергея товарищам и отправился домой переписывать листовку. Дома он собрал много чистых листов из тетрадей и ночью, когда мама спала, при тусклом свете лампы стал переписывать. Писал до тех пор, пока рука не заболела так сильно, что он больше не мог ею двигать. Маме про свою подпольную деятельность он не хотел говорить, не хотел волновать её – ей и так часто приходилось переживать в последнее время.
Сергей распределил ребят в группе по парам и закрепил за каждой парой территорию для распространения листовок. Стёпа был в паре с Тосей Мащенко. Она теперь часто приходила к нему, они вместе писали листовки, делая вид, что повторяют школьную программу, а в тёмное время суток распространяли их неподалёку от дома Стёпы – приклеивали на заборы и столбы, подбрасывали во дворы. Тося принесла ему целую стопку чистых тетрадных листов и острый, наточенный карандаш.
Через несколько дней после первой листовки они переписывали вторую:
«Земляки! Краснодонцы! Шахтёры!
Всё брешут немцы. Они принесли горе и слёзы в наш народ. Они хотят запугать нас, поставить на колени. Помните: мы для Гитлера – рабы, мясо, скот!
Мы все лучше предпочитаем смерть, нежели немецкую неволю. Правда победит. Красная Армия ещё вернётся в Донбасс. Сталин и правительство в Москве. Гитлер врёт о конце войны. Война только разгорается.
Гитлер хочет угнать вас в Германию, чтобы вы на его заводах стали убийцами своих сыновей, мужей, отцов, дочерей. Не ездите в Германию, если хотите в скором времени поцеловать у себя дома своего мужа, сына, брата. Мы будем рассказывать в своих листовках всю правду, какой бы горькой она ни была для России. Читайте, прячьте наши листовки, передавайте их содержание из дома в дом, из посёлка в посёлок.
Смерть немецким оккупантам!»
Однажды ребята собрались у Вали Борц, и там же был Олег Кошевой – знакомый Стёпе паренёк, коренастый, темноволосый, с чёрными, как угольки, глазами. Он закончил перед оккупацией девять классов, в школе был редактором стенгазеты, ходил в литературный кружок, писал замечательные стихи о природе, участвовал в художественной самодеятельности. Он был хорошим другом Вали Борц. Её родители – Давид Наумович и Мария Андреевна – были учителями в школе, дома у них была своя библиотека и пианино, и Олег брал книги из этой библиотеки и любил слушать, как Валя играет на пианино. Теперь же Сергей предупредил ребят, чтобы не опасались его. Но они и так хорошо знали Олега по школе, а теперь догадались, что он тоже состоит в подполье.
Олег долго говорил о чём-то с Сергеем в сторонке, пока ребята слушали мелодии разных композиторов на пианино в исполнении Вали Борц. Стёпа краем уха слышал, как они перечисляли ребят, оставшихся в городе. Потом он заметил, что Валя и Серёжка часто поглядывают друг на друга, и встревожился. Он столько времени добивался её, война с её трудностями немного отдалила их друг от друга, но он всё же верил, что почти добился её – а тут она стала писать и распространять листовки вместе с Сергеем, у них появилась симпатия друг к другу...
Стёпа ушёл домой с чувством большой потери и долго потом не мог уснуть. Но на следующий день всё изменилось. Тося, её забота и внимание к Стёпе отвлекли его от грустных мыслей. И приятно было то, что она тоже любила смотреть на звёзды и слушать его размышления о сокровенной мечте – полететь в далёкий космос. Он говорил ей, что хочет стать лётчиком, а когда через несколько лет человечество будет готово к полётам в космос, именно лётчики, самые крепкие, здоровые и смелые, полетят туда первыми, и тогда, может быть, исполнится его мечта. Некоторое время он не мог, не хотел думать об этом, когда друга, с которым он делил эту мечту, уже нет в живых, ему по-прежнему очень не хватало Фили. Но Тося не дала ему отчаяться, она будто вдохнула в него новую жизнь. Он рассказал ей о том, как в детстве прыгал, пытаясь дотянуться до звёзд.
– А ведь и правда кажется, что они совсем близко, – задумалась Тося. – Протянешь руку – и достанешь. А как они на самом деле далеко! Их воспевали многие писатели, поэты, но никто пока не проложил к ним дорогу. У тебя очень хорошая мечта, я верю, что когда-нибудь ты исполнишь её...
Стёпа смотрел на неё с благодарностью. Как приятно ему было слышать такие тёплые слова!
Глава 6. Клятва
Однажды утром Стёпа узнал от матери, что арестовали Марию Георгиевну. Она была партийным работником, и теперь её могли заподозрить в антифашистской деятельности. Татьяна Ивановна привела домой Женю и Юру, и, пока Мария Георгиевна находилась под арестом, мальчики жили с ней и Стёпой. Все они каждый день ходили в полицию, Татьяну Ивановну пускали к Марии Георгиевне, та её успокаивала, говорила, что у полицаев нет никаких доказательств против неё.
Стёпа встретил возле здания полиции знакомого – Михаила Кулешова, который пришёл на службу к немцам, работал следователем, имея юридическое образование, руководил допросами, которые сопровождались пытками.
– Неужели вы правда здесь служите? – удивился Стёпа.
– А что? – ответил Кулешов. – Теперь у нас новая власть, каждый приспосабливается как может. Я очищаю город от неугодных моим новым хозяевам людей.
– Вы и вправду потеряли душу и честь, стали мертвецом, – сказал Стёпа.
– Ну-ну, ты поговори мне ещё тут, щенок! – Кулешов погрозил кулаком. – Ещё раз попадёшься мне – шкуру сниму!
И он скрылся в здании полиции.
Марию Георгиевну, продержав в застенках три дня, выпустили, обязав ежедневно являться в полицию для регистрации.
Она рассказывала страшные вещи. В застенках оказались политические и общественные деятели, инженеры, работники. Шахтёров, отказавшихся работать на немцев или саботировавших их приказы, жестоко пытали и избивали.
Когда Стёпа в следующий раз встретил Сергея, то спросил у него:
– О чём вы говорили с Олегом? Я слышал, вы называли фамилии. Думали над тем, кто из ребят, оставшихся в городе, может вступить в подполье?
– Да, Стёпа, так и есть, – кивнул Сергей. – Ребята из нашего города, если не все, то почти все, не могут сидеть сложа руки, они хотят бороться с врагом. Мы создадим большую подпольную организацию, а наша группа станет одной из её нескольких групп.
В оккупированном Краснодоне жители остались без радио и газет, без правдивой информации о положении на фронте. Воспользовавшись этим, фашисты распустили слух, что уже захвачены Сталинград и Москва, что Красной Армии больше не существует. Немцы выпускали газеты, подделывая их под советские, оформляя точно так же – по виду не отличишь, публиковали в них смонтированные фотографии – немцы на улицах побеждённых Ленинграда и Сталинграда, плакаты, изображающие счастливую жизнь советских людей в Германии. Этим обманом фашисты пытались сломить дух советских людей, заставить их покориться.
Когда такая газета попала в руки Стёпе, он был потрясён. Неужели великая страна, в которой он родился и вырос, побеждена, неужели Красная Армия сложила оружие? И фашисты будут властвовать здесь всегда? Когда они успели захватить Москву, Ленинград и Сталинград?.. Стёпа успокоил себя тем, что народ всё равно не покорится немцам, что Красная Армия вновь поднимется на борьбу, что есть ещё партизаны и подпольщики, которые будут бороться до последнего.
Когда он показал эту газету Сергею, тот, едва глянув, порвал её.
– Это подделка, фальшивая газета, её немцы выпустили! Они не взяли ни Москву, ни Ленинград, а в Сталинграде, на северо-западной окраине, несколько дней идут бои, немцы не могут продвинуться вперёд, наши дерутся за каждую улицу и каждый дом. Это мне Олег сказал, он владеет кое-какой информацией.
Стёпа был несказанно рад тому, что услышал, даже дышаться стало легче, и он поспешил предупредить товарищей, чтобы были осторожнее с газетами и листовками, на первый взгляд – советскими.
***
Семья Борц больше двух месяцев жила в страхе за отца, Давида Наумовича. Он был евреем, а с евреями фашисты расправлялись быстро. Его жизнь была в большой опасности. На семейном совете в конце сентября было решено, что Давид Наумович уйдёт в Сталино к родственникам жены – там ему будет безопаснее, там его почти никто не знает. Его собрали в дорогу, и холодной осенней ночью Мария Андреевна и Валя вышли проводить его. Мария Андреевна скоро должна была вернуться
