Древние анатолийцы и Евразия (часть 1)

дравидийская, семито-хамитская (афразийская), алтайская, картвельс-кая, угрофинская и индоевропейская (отметим, что в последнее время афразийская мак-росе¬мья нередко рассматривается (выделена) как самостоятельная, но родственная (и син¬х¬ронная) ностратической (С.А. Старостин «Nostratic and Sino-Caucasian». 2007).
В соответствии с лингвистическим и генетическим расчётам С.А. Старостина (1988 г), Р. Грея и К. Аткинсона (2003 г.), отделение прадравидийского (эламо-дравидийского) язы¬ка от ностратического праязыка произошло после XI тыс. до н.э.; разделение же за-падноностратиче¬ской группы праязыков (афразий¬ского, картвель¬ского и индоевропейс-кого) совершилось примерно в X-IX тыс. до н.э. (по Н.Д. Андрееву выделение ранне-индоевропейского языка произошло примерно в VIII-VII тыс. до н.э.).
Вместе с тем С.А. Старостиным предложена и концепция, согласно которой сущес¬т-вовала макросемья языков ещё более высокого уровня (более древняя), чем ностратиче-ская. Подтверждение этому учёный усматривает в ряде совпадений в базисной лексике, реконструируемой для таких макросемей, как ностратическая, сино-кавказская и америн¬дская. И это верхнепалеолитическое языковое единство С.А. Старостин обозначил (наи¬ме¬новал) как «борейское» (Борей - северный ветер). "Бореальным» языком" (термин Н.Д. Андреева, в 1986 году реконструировавшего раннепраиндоевропейский язык) назван ги¬по¬тетический праязык, от которого, по мнению Н.Д. Андреева, в мезолите произошли ин¬до¬европейские, уральские и алтайские языки, и которые условно объединённые в мак¬росемью.
Согласно гипотезе С.А. Старостина, первоначальными носителями праафразий¬ского языка принято считать натуфийцев (А.Ю. Милитарев, В.А. Шнирельман. Проблема про-исхожде¬ния афразий¬цев. Совет¬ская этногра¬фия. 1988. №4. с32-35.). Вместе с тем, многие коссвенные данные свидетельствуют и том, что натуфийцы сыграли решающую роль в образовании прадравидийского (эламо-дравидийского) языка (т.е. не исключено, что имен¬но они были носителями ностратического языка, а в таком случае может быть ис¬тори¬чески верно, что в некие времена (ещё в первой пол. мезолита (примерно до XI тыс. до н.э.)) "все народы в пол¬ном со¬г¬ласии прославляли Энлиля на одном языке").
Несомненно (вероятность велика), что различные этносы (по К.С. Куну - европеоид-ные (классические) кроманьонцы, борребю, гримальдийцы и натуфийцы), мигрировавшие в верхем па¬леолите из Африка в Евразию, говорили на различных языках (как мини¬мум, на диалек¬тах некоего ("бореального") языка).
Следует отметить, что гипотеза "Banana languages" выдвинута Б. Ландсбергером в 1974 году, а её разработкой занимались И. Дж. Гельб (им и введён данный термин), И.М. Дьяконов, приверженцем этой гипотезы был и С.Н. Крамер. В частности, И.М. Дья¬конов и В.Г.Ардзинба полагали, что «банановый язык» был распро¬странён ещё до при¬хода в Среднюю Месопотамию аккадских племён (первые поселения семитов в Цент¬ральном Двуречье, зафик¬сированные археологически ("История Древнего Востока". ч1. "Месопотамия". Под ред. И.М. Дьяконова. 1993), датируются 3300 г. до н.э.; однако, по всей вероятности, появились аккадцы в Средней Месопотамии примерно в нач. V тыс. до н.э., - до прихода шумеров ("Отцы Авраама. Инет).
И, несомненно (факты свидетельствуют), «банановый язык» (язык с повторением сло¬гов как в слове "banana") сохранился в шумерском лексиконе (и у эламитов) в виде ряда отдельных слов (например, шум. Гештинанна, Наннар, Эшнун(а)на; эламо-дравид. Пи¬нан(а)нкур, Шушан(a)нак)). К данному языку относятся и такие шумерские слова как, к примеру, стена, медь, кузнечный мех, кирпичная форма, корзина, (личная) печать (поня¬тия, от¬сутствовавшие у протошумеров-номадов). Шумеры также заимствовали у авто¬хтонного убейдского населения и многие дравидийские и «банановые» термины, связан¬ные с садоводством, земледелием и пастушеством (выгон, овца, серп, пивной чан), а так¬же ремёслами (каме¬нотес, строитель, кузнец, медник, ткач, земледелец, пастух и т.п.).
И всё "это рисует нам носителей языка-субстрата («банановый народ») как оседлых земледельцев-скотоводов, хорошо знакомых и с ме¬тал¬лургией... (Таким образом) ... об-щество носи¬телей языка-субстрата [убейдцы] выступает как высокоорганизованное и дос¬таточно развитое» (В.М. Массон ««Первые земледельцы Месопотамии». 1971).
Как известно, в нагорных областях Передней Азии с архаичных времён (см. выше) были распространены две малые подрасы т.н. европеоидной расы (см. статистику сос-тава населения Чатал-Хююка): средиземномор¬ская, характеризуемая смуглым цветом кожи, темными волнистыми волосами, удлиненным носом, узким лицом и долихо¬це-фальным черепом (популяции натуфийцев (преимущественно) и гримальдийцев); и бал-кано-кавказская раса, характеризуемая темными волосами, выпуклым носом, широким ли¬цом, обильной растительностью на лице и на теле и брахицефальным черепом (по-видимому (по К.С. Куну), изначально борребю, затем альпиниды и динариды, а позднее - анатолитйцы/арменоиды).
Таким образом, в свете вышеизложенного, представляется, что лексикон «банано¬во-го» языка, формировавшегося в неолите вследст¬вие многовеко¬вой ассимиляции и/или со¬существования племён «грацильных» нату¬фийцев, в данном слу¬чае, видимо, как пред-течи дравидоязычного этноса; и анато¬лийцев - вначале аль¬пинидов и/или динаридов, а затем и арменоидов-прахатто-хурритов (пред¬положи¬тельно, говорив¬ших на диалектах одного и того же, бытовавщего в Древней Анатолии, пра¬языка); являл (образовал) собой совокупность (лексикон), сос¬тоя¬щую из эламо-прадравидийских и ди¬нарских/прахатто-хурритских слов и выражений (заметим, что в работе М.Л. Хачикян ("Диалекты хуррит-ского языка". 1978) отмечено ок. десятка диа¬лектов хурритского язы¬ка (диалекты племён хурритов Митанни, Уга¬рита, Сирии, Малой Азии, Аррапхэ и др.)).
Так, в своих работах F.  Bork ("Studien  zum  Mitanni". 1933; "Die  elamische  Klammer". 1934), пришёл к выводу, что "связь неситского (хеттского) языка  с  эламским  в  лексике  ясна", т.е. выявлена (учёный привёл в качестве примера 15 лексических сравнений). Хетты же, как известно, заметно пополнили свой словарный фонд за счёт лексики хаттов и хурритов; и, по всей вероятности, оттуда у них и эламская лексика (т.е. в лексиконе прахатто-хурритов содержалось немало протодравидийских слов, как и у аккадцев).
Можно предполагать, что "банано¬вый" язык (как язык межэтнического общения (как много позже - аккадский или арамейский)) начал формироваться в Анатолии ещё в эпоху  "Чатал-Хююк - Хаджилар" (усреднено - в VII тыс. до н.э.), когда популяции различных этносов обитали на одной и той же территории (а арменоидная раса в ту пору ещё не сформировалась), и, вероятно, был особенно востребован в период распространения ха¬лафской культуры (нач. VI тыс. до н.э.), а позднее - самарры и убейда (поскольку их учредители - всё теже субареи (видимо, совокупность дружественных (постоянно асси¬ми¬лирующих¬ся) популяций альпинидов и/или динаридов и натуфийцев)).
Показательно, что в дохурритском городе-крепости Гасуре ещё во второй пол. - конце III тыс. до н.э. засвидетельствовано «банановое» население ("Исто¬рия Древнего мира". Т1. Под ред. И.М.Дьяконова. 1989). Любопытно, что название древнего народа, населявшего Грецию до греков (согласно греческим сказаниям) - "лелеги", и которые (эти племена), как предполагается (П.Н. Ушаков. ВДИ №4, 1939), "говорили  на языке  протохеттского  типа". В западной  Сицилии же  (город  Элима) обитало племя "лили-беи" (П. Кречмер). Как недруги царства Шумера и Аккада известны племена "лулубеев", обитавших в  горах  Загроса и соотносимых с эламитами. И как представля-ется, все эти разноплеменные названия (лелеги, лилибеи, лулубеи) - "бананового" типа (термины из "бананового" языка). Это же можно сказать о таких наименованиях как "Урар(а)ту" и, в частности, "гаргареи", и даже о хаттском слове "обувь" - "šebšeb". Подмечено и то (И.М. Дьяконов, С.А. Старостин "Хуррито-урартские и восточно-кавказские языки"), что в языке кутиев "также имеются заимствования из т.н. "бананового" субстракта".
Вместе с тем, однако, И.М. Дьяконов и В.Г. Ардзинба связывают гипо¬тезу о "банано-вых языках" именно с са¬маррской культу¬рой (вероятно, в первом прибли¬жении).
Заметим, что в свете вышеизложенного представляется маловероятным заимство¬ва-ние (по И.М. Дьяконову) хурритами (субареями, халду, динаридами) у шумеров таких «банановых» по звучанию наименований богов как Нинлиль, Нингаль, Ашнан (богиня зерна), Инанна,  Наннар, Ан, Эн¬ки или Энлиль, возникших, по меньщей мере, не позднее эпохи убей¬да. Теофорные наименования, обозначаю¬щие этих древних богов, содержа¬щие такие «банановые» слова как «нан, нин»  (нахчи «нан(н)а» - «мать»), вхо-дят и в словарный состав языка «нахчи» (см. «Земля Ханааней¬ская»), - прямого потомка хуррит¬ского языка. Имя одного из древнейших хурр. богов Алалу - «банановое» слово. У хеттов, к примеру, царица называлась по-хаттски - «таванана»: «Смотри! Я поднимаю весы и взвешиваю [перед богами] долгие лета лабарны (т.е. царя). Смотри! Я поднимаю весы и взвешиваю долгие лета тавананны (царицы)» (так, выражение «таванана», представленное в форме «ти-вэ/бе-нана», где  шум. «ти» - «жизнь», а нах.-хур. «нан(н)а» - «мать», означает «Жизнь в матери»). По-видимому, и шум. термин «энси» - «банано-вый». Так, акад. Б. Тураев полагал, что такие имена богов шумеров (и убейдцев), как Кубаба, Баббар или Хумбаба (страж кедров) «несомненно, принадлежат яфетиче¬скому [т.е. прахатто-хуррит¬скому языковому] слою Передней Азии». Показательна и близость таких наименований городов, как эламо-дравидийского Шушан (Сузы I) и хатто-хурри-ского Вахшушана (И.М. Дьяконов), а также и хатто-хурриского Пурусханда (Пуру-шан-да) и убейдско-шумерских Нип-пур, Сип-пар и т.п. (по-хурриттски слово «pur-li» озна-чает «дома» (С.А. Старостин)).
В шумерском и аккадском языках обнаружены многочисленные заимствования из хур¬ритской лексики (по большей части сельскохозяйственные термины). Показательно, что и хурритское слово «аццами», означающее «жрец», вошло в этом же значении и в фо¬рме «ацу» в шумерский язык. И этот термин в виде «ц1у (цу)», но как понятие «языче¬ское божество», сохранился в вайнахском языке (Х. Бакаев "Хурриты"). Отметим и то, что в нахских языках слово "къам" означает "народ"; а акк. "ammu" значит "племя, на¬род" (иврит. (ханаан.) «ам» - «народ»). Так, "осел" на аварском языке означает "хIама", а на ивр.-акк. - "хамор"; табасаранское "юрд" значит "родина", а акк. "erşetu" значит "зем¬ля, страна"; на табасаранском "река" - "нир", а на аккадском - "nâr, nârâte".
Известно (Г. Азизова "Табасаранцы. История, культура, традиции". 2012), что табаса-ранцев называют: аварцы - табасаранал, лезгины - табасаранар, рутулы - табасаранда-шура, агулы - табасраншуй, цахуры - табасаранна, кумыки - табасаранлар, чеченцы - тапсаро. И общее здесь - "табасаран", этимологию которого попытаемся и истолковать, для чего представим данное выражение в виде"(э)т-а-басар-ан". Так, поскольку известно, что акк. "šêrê, šîrê, šîri" означает "тело, часть