Ларс

последовало. Света, раздраженна, влетела в уличной одежде в комнату, цокая каблуками сапог, и толкнула в спину Диму.
- Ты куда дел мои ключи?
- Какие ключи, - он повернулся к ней, глядя на нее холодным взглядом.
- Да, действительно, это же не моя квартира, - расхохоталась она. – Открой дверь.
- Тебе надо, ты и открывай, - ответил он и отвернулся.
- Ты что не понял, открой дверь! – еще громче сказала она.
В дверях появилась Даша, лицо ее дергалось от еле сдерживаемого рыдания.
- Мама, ты куда? – спросила она, держась за косяк двери.
- Даша, - выдохнула Света. – Я поживу пока у бабушки. Ты не знаешь, где мои ключи? Открой мне дверь, пожалуйста.
- Не открою, - покачала головой Даша и стала тереть свой нос.  Дима, повинуясь непонятному чувству, стал чесать свой нос.
- Даша, открой дверь! – грозно сказала Света и подошла к ней. – Это ты все ключи спрятала?
- Не открою! – с вызовом ответила дочь, глядя на мать разгневанными глазами.
Света сгоряча дала ей сильную пощечину, и Даша упала на пол, громко заплакав. Дима бросился к двери и грубо оттолкнул Свету. Она бросилась на него с кулаками, но он опередил ее, ударив кулаком в грудь. Света согнулась и прислонилась к стене, держась за живот, дыхание ее было прерывистым, а на губах играла гадкая улыбка.
- Мам не хотела, не хотела, - Дима поднял дочь и прижал к себе. – Пусть уходит, если хочет.
- Почему, почему она уходит?- плакала Даша, боясь посмотреть на маму.
- Она сама не знает этого, - медленно проговорил Дима. – Дай ключи, пусть уходит.
Даша протянула ему связку ключей, он взял ее и протянул Свете, но она не взяла. Гадкая улыбка сошла с ее губ, сменившись ужасом, губы ее дергались, а руки дрожали.
- Доченька,  доченька, - зашептала она, – прости меня, прости. Я виновата, я не хотела, не хотела.
- Я знаю, мама, - Даша подошла к ней  обняла ее, погладив по голове. – Мама, не уходи, мы без тебя не сможем.
- Спасибо, - Света посмотрела на Диму.
- За что? - удивился он, стоя у стены, не зная, куда деть свои руки, которые он то сжимал в кулаки, то прятал за спину.
- Если хочешь, можешь меня еще ударить, - сказала она.
- Ты ненормальная, - сказал он и ушел на кухню.
- Я это заслужила, - сказала сама себе Света, прижимая дочь. – Даша, что мне делать?
- Не уходи, - шептала Даша, засыпая у нее на руках. – Не уходи.
Света отвела ее в комнату и уложила на кровать рядом с котом. Даша долго не отпускала ее руку, пока не заснула. Она вернулась в прихожую и разделась. На кухне гремел чашками Дима, чайник закипал, громко клокоча.
- Сделаешь чаю? – спросила она, садясь на место Даши.
Он не ответил, поставив перед ней чашку. Она подперла голову руками и долго глядела на него, пока он заваривал чай.
- Чего? – смутился он от ее взгляда, открытого, глубокого и любящего.
- Ничего, - она слабо улыбнулась, ее черные глаза горели. – Ничего… просто я дурра.
- Дура, - подтвердил он.
- Почему ты меня любишь?
- Потому, - нервно ответил он.
- А я вот знаю, почему я тебя люблю.
- И почему же?
- Потому, что люблю, - ответила она.
- Очень логичный ответ, - усмехнулся он, наливая ей чай.
- Садись, - сказала она, пододвигая стул к себе. – Сядь рядом.
Он сел, она прижалась к нему, положив голову на плечо и обхватив его руку так, что ему было трудно налить себе чай.
- Почему все так? – спросила она.
- Не знаю.
- Но так же не должно быть?
Он не ответил, сосредоточившись на чае. Они просидели так до позднего вечера. Света зашла к Даше, та спала в одежде, по-детски подложив под щеку обе ладошки. Она накрыла ее покрывалом, чуть сдвинув кота. Ларс, полностью подавленный уколами, беззвучно спал, дергая безвольными лапами.
Дима долго не мог уснуть, глядя в черный потолок. Света, не решаясь до него дотронуться, лежала рядом, слушая его прерывистое дыхание.
- Тебе завтра на слушание? – спросила она.
- Да, в 10 утра.
- Как думаешь, что там будет?
- Ничего хорошего. У этого мудака куча всяких грамот. Он, оказывается, почетный гражданин города ие еще какая-то дрянь, - он еле слышно выругался.
- А что говорит адвокат?
- Ничего, дебил какой-то, по-моему.
- Может нам его поменять?
- А на кого?
- Не знаю.
- Давай спать, - он отвернулся к стене. Света прижалась к нему и заплакала. Он нервно подергал плечами. – Хватит, спи, давай.
- Я не могу, - сквозь плач, ответила она. – Я пойду с тобой.
- Не надо, - он повернулся к ней, прижимая к себе.
- Нет, я пойду с тобой, - твердо сказала она, осыпая его поцелуями. – Я пойду, пойду.

Следователь делал вид, что изучает документы, разложив перед собой заявления обеих сторон, и искоса поглядывал на Диму. Света сидела у стены,  сложив руки на коленях. Ей казалось, что юбка слишком короткая, и она постоянно пыталась натянуть ее дальше на колени.
- Итак, - медленно сказал следователь. – Дмитрий Михайлович, вы утверждаете, что из ружья стреляли вы, все верно?
- Да, я хотел защитить свою дочь.
- Это прекрасно, прекрасно, - улыбнулся следователь. – Но это неправда.
Он быстро взглянул на Диму и  придвинул к нему его заявление, составленное вместе с адвокатом.
- Это я стрелял, - повторил Дима.
- Нет, не вы. Понимаете, показания свидетелей это хорошо, но они бывают ложными, по разным причинам. Мне ваша мотивация абсолютно понятна, но я призываю вас подумать и принять верное решение. Самооговор приведет нас совсем другой статье, а это может плохо кончится, в первую очередь для вашей дочери.
Дима вздрогнул и оглянулся на Свету, она вся сжалась. Следователь встал и приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался в кабинет, они облегченно вздохнули.
Следователь был уже не молод, пенсия была не за горами. У него было хмурое, серое лицо с умными карими глазами, смотревшими на других как бы в сторону, но собеседнику казалось, что он смотрит насквозь.
- Вы знаете, - он затянулся, выпуская длинную струю дыма в окно, – у меня уже были подобные дела. Как правило, все сводилось к банальной безалаберности, пьяные родители, глупые дети, все бывает. Вы же понимаете, что утаить ничего не получится, не получится.
Он подошел к телефону и набрал номер сотрудника. В трубке ответил громкий голос.
- Зайди ко мне с этим, ну, как его. Да, у меня они сейчас, надо показать… ага, жду, – он вернулся к окну и докурил. – Сейчас придет наш специалист, он покажет вам доказательства. А заявление заберите себе, сейчас будете писать новое.
Через пять минут вошел молодой парень, в руках у  него был ноутбук с большим экраном. Он молча поставил его перед Димой и включил запись. На экране появилась видеозапись камер наружного наблюдения подъездов, сведенных на один экран. С разных точек была видна их машина, вот Даша вышла и направилась к подъезду, появилась черная собака… Даша с ружьем, выстрел… подбежал Дима…
- Достаточно? – спросил молодой парень Диму, тот закивал головой, переглянувшись со Светой.
- Вот, - протянул следователь. – Так что пишите все, как было. Хочу добавить, что дело точно пойдет как самооборона, факт нападения не оспорим, можете не сомневаться. Да, адвоката вам стоит поменять, в принципе, он вам совсем не нужен.  Охотничий билет у вас будет отобран, да, еще грозит штраф за неверное хранение оружия.
- а что будет с нашей дочерью? – спросила Света.
- Ничего. Я буду ходатайствовать о рассмотрении дела как допустимую самооборону.
- Но, а как же этот… - Дима замялся, вспоминая имя хозяина собаки, но ему на помощь пришел молодой парень с ноутбуком.
- Мы его привлечем, я надеюсь. У меня лежит шесть заявлений на эту собаку и ее хозяина, - сказал парень. – Будем разбираться, почему им не дали ход.
- Ну, Андрей, - усмехнулся следователь. – Посмотрим, кто кого. Хотелось бы, но видимо он кому-то очень нужен. Ну, а вы не переживайте, дочка у вас боевая, молодец. Многие мужики бы струсили, а она героиня.
Молодой сотрудник вновь включил запись, домотав до того момента, когда появилась Джессика, схватившая избивающего Диму мужчину.
- Мне кажется, что я знаю эту собаку, да и дочка мне ваша знакома, - сказал Андрей.
- Да? – удивилась Света. – А где вы ее могли видеть?
- В вагоне метро, они ехали… - парень задумался.
- Да, точно, - закивала Света, – они как-то ездили к Женьке в больницу на Профсоюзную.
- Да, верно, - подтвердил парень. -  Я вышел раньше. Собака хорошая, хорошо воспитана.
- Да, Джессика умница, - согласилась Света.
- Джессика? – удивился парень, – никогда бы не подумал. Хм, а подходит.
- Андрей у нас очень любит собак. Он к нам перешел из кинологов, - объяснил следователь.
- Но почему этот ротвейлер кидался на людей? Ведь он же действительно хотел напасть на нас? – спросила Света.
- Да, это была не игра, - сказал Андрей. – Хозяин, видимо, специально натравливал собаку. Всегда виноват хозяин, собака тут ни при чем.
- Это да, - улыбнулся следователь, садясь за стол. – У моего соседа был Стаффорд, большая такая, страшная собака. Но умница, я вам скажу. У него была тогда дочка совсем маленькая, так она прыгала на него с дивана и каталась, как на лошади. Очень умная собака, никто рядом с ней ничего себе не позволял.
– Стаффорд? – переспросила Света.
– Стаффордширский терьер, - пояснил Андрей. – Очень мощная собака. При неправильном воспитании может быть очень опасна.
- Опаснее, чем этот ротвейлер? – спросила Света.
- Гораздо опаснее, стаффорд задерет ротвейлера на раз, - ответил парень.
- Ну, ты не пугай, - сказал следователь. – Дмитрий, пишите бумагу, а я ее приложу к делу.
- А что писать? – спросил Дима.
- Можете в свободной форме. Напишите все, как было. Если хотите, Андрей оставит вам запись.
- Не надо, я все отлично помню. Слишком хорошо помню, - ответил Дима.
Андрей сложил ноутбук и подошел к двери. Обернувшись, он посмотрел на Свету и сказал: - Передайте привет вашей дочке и Джессике.
- и Джессике? – удивилась Света.
- Да, ей особенно, - улыбнулся парень.
- Хорошо, - ответила Света.
– Он без ума от собак, – пояснил следователь, когда Андрей вышел, – он любит их больше, чем людей.
– Тогда он на своем месте, – задумчиво проговорил Дима, не решаясь начать писать.
– Это точно, – подтвердил следователь, хитро улыбнувшись.

19.

Прозвенел звонок. Учитель математики, высокий полный мужчина с добрым, почти всегда улыбающимся лицом и уже лысеющей головой весело махнул ребятам, и класс шумно собираясь, побежал на волю. Он принялся стирать с доски, напевая современную песенку с простым незатейливым текстом. Женя сидела на своем месте, устало подперев подбородок руками, и смотрела в тетрадь.
- Ну, что же ты, Женечка, - покачал он головой, не поворачиваясь к ней. – Плохо, моя милая, плохо.
- Я знаю, Вадим Вячеславович, - ответила она, бросив на него страдальческий взгляд.
Он повернулся и улыбнулся еще шире, небрежно вытирая руки о свитер, на его большом животе остались меловые разводы. Женя впилась в них глазами, не решаясь сказать или показать пальцем.
- А? да, опять испачкался. Видишь, какой я рассеянный, - сказал он и подошел к ней. – Контрольная что? Ерунда! Ха-ха, еще исправишь, а вот главное другое, надо понять, вот что главное. Оценки – это для родителей, а тебе нужны знания.
- Я знаю, - сказала Женя, чуть не плача. – Но я не понимаю, не понимаю!
- Ну-ну, что ты. Не надо так расстраиваться. Думаешь, я сразу все понимал в твоем возраст? Нет, конечно же. Учитель же он как, обьяснит раз, два, ну третий раз, если захочет, но а остльное дело за тобой.
- Но у меня не получается.
- Ничего, товарищи помогут. Жалко, что Даша