подготовку судна, которому требовался ремонт и сумел наладить работу медленно выходившей из запоя команды.
«Юнону» после покупки спешно, но добротно отремонтировали, а вот «Авось» всё ещё стояла на стапеле в лесах. Было ясно, – из-за затянувшейся пьянки мастеров спустить судно на воду весной или в начале лета не удастся, и в Калифорнию придётся идти только на «Юноне».
«Авось» построили только в конце лета 1806 года, уже после возвращения «Юноны» из Калифорнии и накануне отплытия Резанова в Охотск.
«Авось» имела водоизмещение 50 тонн, одну мачту и получила команду из 12 человек. Такое небольшое судно, построенное «абы-как» и предназначенное для каботажного плаванья, было отчаянным вызовом стихии мирового океана.
В Ново-Архангельске Баранов рассказал Резанову о пребывании в этих водах «Невы» под руководством Юрия Лисянского и участии команды в боевых столкновениях с местными индейцами.
Усилению русского присутствия на американском континенте противодействовали, теряющие контроль над своим родными местами, индейцы тлинклиты-колоши, очень часто настраиваемые против русских новоявленными американцами – промысловиками из Американских областей.
Летом 1802 года это вылилось в самое крупное восстание тлинкитов, когда тщательно подготовившись и выбрав удобный момент активного промысла, когда основные силы колонистов оказались на побережье, индейцы числом 600 человек учинили бунт и сожгли крепость Архангельскую на острове Ситка, когда в ней было всего-то 15 человек.
Разгромив крепость, отряд индейцев, воодушевившись первой победой, уничтожил ещё один отряд русских, которым руководил Василий Кочесов, местный умелый охотник, рожденный алеуткой с островов Лисьей гряды от русского промысловика.
Захватив в плен отряд Кочесова, индейцы взялись мучить пленников, надеясь запугать колонистов и заставить уйти с побережья:
«…варвары не вдруг, но повременно отрезывали у них нос, уши и другие члены их тела, набивали ими рот, и злобно насмехались над терзаниями страдальцев. Кочесов ... не мог долго переносить боли и был счастлив прекращением жизни, но несчастный Еглевский более суток томился в ужаснейших мучениях».
Позднее индейцами была атакована и еще одна большая группа промысловиков с Ситки, состоящая в основном из алеутов. Потери Российско-Американской компании в этих столкновениях в тот год составили более двухсот человек.
Разгрома колонии на Ситке, уничтожения Архангельской крепости и учиненных зверствах Баранов индейцам простить не мог.
За два года собрав силы, в июле 1804 года Александр Баранов отправился к Ситке для восстановления своей власти на острове, основания новой крепости и наказания тлинкитов за уничтожение русского поселения.
К этому времени и подошла к побережью Америки «Нева».
Отряд Баранова насчитывал 150 русских и почти тысячу алеутов, а подкрепление в виде корабля с пушками и боеспособной командой оказался в этом случае как никогда кстати. «Неву» встречали с огромным воодушевлением, радостными криками поминая императора и неласковую к ним Россию.
«Нева» разгрузившись на Кадьяке и поправив такелаж, в августе отправилась на помощь отряду Баранова. Попытки мирного разрешения конфликта окончились неудачно, и уже в октябре Александр Баранов при поддержке отряда моряков во главе с лейтенантом Петром Арбузовым с «Невы» предпринял штурм неприятельской крепости, в которой засело полторы сотни бойцов.
Сначала тлинклиты успешно отражали атаки, отбили штурм и даже серьезно ранили Баранова в руку, но русские не отступили и приготовились к решительному штурму.
Постреляв для острастки на дальних подступах, подошли к стенам крепости, а к воротам подтащили следом и пушки. Из-за стен изредка палили из ружей, но крайне редко и не точно. Тем не менее, за стенами слышались воинственные возгласы крайне возбужденных индейцев. Стали готовить решительный штурм. Из пушек прошибли дыру в стене и уже были готовы кинуться в неё и завершить разгром, как из открывшихся ворот высыпали воинственные и полные отчаяния тлинклиты-колоши. Они нестройно вопили и понеслись в отчаянии на штурмующих крепость вооруженных кадьякцев, размахивая ножами и копьями. Кадьякцы от неожиданности дрогнули и побежали. Атака захлебнулась, и пришлось снова ждать другой возможности для нападения на крепость.
Через несколько дней, испытывая недостаток в порохе и пулях, тлинкиты решились всё бросить и сбежать из крепости. На том восстание и закончилось.
«В крепости нашли мы», − писал Юрий Лисянский, − «около 100 наших пушечных ядер... и две оставленные неприятелем небольшие пушки».
Потери колонистов составили 20 человек убитыми, потери тлинклитов-колошей никто не считал.
8 октября над крепостью был поднят российский флаг.
После изгнания тлинклитов было решено строить новую крепость на новом месте. Новое русское поселение назвали Ново-Архангельском.
Командир «Невы» оказался едва ли не первым, кто оценил все выгоды месторасположения новой крепости, основанной на неприступной горе на берегу обширного залива. Выслушав Баранова, который показал новое место для крепости, Юрий Лисянский согласился, что Ново-Архангельск должен быть теперь главным портом Российско-Американской компании, поскольку занимает очень удобное, защищенное и с моря, и с берега место и находится в средоточии самых важных промыслов.
Самого высокого мнения Юрий Лисянский придерживался и об Александре Андреевиче Баранове, «который по дарованиям своим заслуживал всякого уважения».
30. АЛЕКСАНДР БАРАНОВ
Активная насыщенная событиями жизнь каргопольского потомственного купца Александра Андреевича Баранова началась с тех пор, как попал он на Уналашку, а затем и Кадьяк в солидном уже возрасте – было ему за сорок.
Поддавшись уговорам Григория Шелехова и увлеченный грандиозными перспективами, оставив в Иркутске жену и дочь, отправился этот талантливый организатор в малоизведанные пределы уже искупив чашу горести от потерь и приобретя житейскую мудрость и опыт в торговых делах.
Вот так началась история легендарного начальника Русской Америки, который восемнадцать лет служил компании Шелихова, а затем Русско-Американской компании, организуя промыслы, наводя мосты сотрудничества и принуждая к миру местных алеутов и индейцев с 1790 по1818 год, пока не ушёл на покой в возрасте 71 года.
Александр Андреевич отличался пытливым умом. Понимая важность исследований малоизученного края, сам взялся составлять описание архипелага и заливов северного Американского побережья.
За труды на удаленных от центра России территориях пытливый исследователь и талантливый организатор в 1799 году был отмечен за «…усердие его к заведению, утверждению и расширению в Америке российской торговли» молотой медалью на ленте Святого Владимира.
Через три года Баранову был пожалован чин коллежского советника, что соответствовало армейскому чину полковника и давало права потомственного дворянства.
При жизни о Баранове ходили легенды: он внушал уважение своим и страх чужим окружавшим его людям, а самые строгие правительственные ревизоры поражались его преданности делу, энергии и самоотверженности. Баранов крепко обосновался для начала на острове Кадьяк, а затем и на других островах гряды, добравшись до побережья. Здесь в Америке, скоро по прибытию, налаживая дипломатию с местными вождями, он взял в жены ладную колошанку – дочь местного князька и обзавелся большой семьей: родила ему смуглая женушка трех новоявленных дворян Российской Империи – Антипатра, Ирину и Екатерину.
Сам Баранов называл себя гордо «Писарро российский», сравнивая с Франциско Писарро – испанским конкистадором и этим определил цели и пределы своего служения Отечеству.
Александр Баранов отличался редкостным, особенно для российского чиновничества всех времен, бескорыстием. Так, получая от торговой компании в зачет оплаты труда двадцать паев, по пять из них выделял своим помощникам, а производя самостоятельно торговлю и распоряжаясь очень большими суммами средств, не составил для себя лично никакого состояния.
Принимая во внимание все сложности организации деятельности и жизни колоний, постоянные стычки с туземцами – алеутами и индейцами, отсутствие квалифицированных помощников, карт местности, интриги и происки не только иностранцев, но и ближайших помощников и подчиненных, нельзя не удивляться результату достигнутому Барановым: приняв в 1791 году небольшую артель в гавани Трех Святителей на Кадьяке, он оставил после себя обширную факторию на Ситке, постоянные конторы на островах Кадьяк, Уналашка, форт Росс в Калифорнии, отдельные управы на островах Прибылова, в Кенайском и Чугатском заливе, сумел наладить добычу угля, медеплавильное производство, постройку судов, первое из которых «Феникс» сошло со стапеля уже через пять лет после его прибытия в Русскую Америку.
Так оценивают результат работы Александра Баранова современники его, произведя ревизию при сдаче дел:
«При сдаче дел все компанейское имущество, считавшееся налицо, найдено не только в совершеннейшем порядке, но даже в количестве, превышавшем значащееся по описям. Размеры нежданного превышения впечатляют, ожидали найти имущества на 4 800 000 рублей, а его обнаружилось на семь миллионов. Все недоброжелатели, много лет распространявшие слухи, что Баранов тишком обогащается, моментально прикусили языки…»
После завершения своей миссии Александр Андреевич Баранов оставил на подчиненной ему территории не только налаженное производство, но и определенные зачатки культуры и просвещения, ориентированные на традиции российского уклада.
Местные вожди племен, возмущенные экспансией русских на родные для них места, не раз пытались убить Баранова, на плечах которого держалась русская колония в Америке, подсылали к нему ряженых в мирное одеяние воинов, нападали из засад.
Баранову было всё нипочём. Вел себя осторожно и продуманно, на рожон не лез, всегда ходил с охраной. Да и сам был мужичок он не промах – кулаком мог свалить с ног не то, что щуплого алеута, но и зашалившим промысловикам и матросам порой доставалось от Баранова.
Александра Баранова алеуты и индейцы считали то ли шаманом, то ли злым духом. А дело было в том, что прислал ему однажды Григорий Шелихов чудо-рубашку – кольчугу еще средних веков, изготовленную нигде попало, а в Дамаске из колечек тройного плетения дамасской стали. Куплена была кольчуга в Кантоне, совершенно случайно и недорого у запившего и поиздержавшегося голландского моряка. Кольчуга была длинная, закрывала все тело и прекрасно подходила под длинный черный сюртук, под которым была совершенно не видна. Говаривали, что плели такую рубашку для знатного эмира, а носил её, чуть ли не король в своё время.
Наверное, врали про короля, но Баранов так привык к кольчуге, что порой и спал в ней. Это однажды и спасло ему жизнь, когда на баркас пробрался очередной лазутчик, засланный местным князьком, и пытался вонзить острый клинок в спину спящего Александра Андреевича. Клинок скользнул по спине, распоров сюртук и рубаху, не причинив Баранову заметного вреда. Лазутчика
