закончил разговор Резанов.
Спорить с ним Георг Ландсдорф далее не стал.
32. КАЛИФОРНИЯ.
КОНЧИТА
Испанцы открыли для себя Калифорнию в 1769 году, когда испанская исследовательская группа под командованием Гаспара Де Портула, прибыла в залив Сан-Франциско. Тогда эта местность называлась Чутчуи и проживали тут индейцы племени олони. Вся прибрежная территория залива была представлена, как часть земли Новой Испании.
В 1776 году испанцы основали на побережье военный форт Presidio de San Francisco, в котором обосновалась католическая Миссия Святого Франциска Ассизского. Впоследствии были построены еще ряд поселений вдоль побережья Калифорнии с целью укрепления влияния на новой территории и распространения католической веры среди местных жителей.
В марте 1806 года «Юнона» пришвартовалась в заливе Сан-Франциско. Дипломатическая сложность состояла в том, что Испания была союзницей Наполеона, который был практически в состоянии войны с Россией. Назревала война, поэтому комендант Сан-Франциско принимал у себя русских на свой страх и риск. Встреча и прием россиян были изначально достаточно сдержанными и Николаю Резанову недвусмысленно дали понять, что его корабли в заливе не желательны.
Но используя рескрипт императора о кругосветном плаванье, известие о котором уже достигло через дипломатов и берегов Калифорнии, удалось сдержать негативную реакцию коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо и заручиться его некоторым сочувствием и поддержкой.
При новой встрече с губернатором Верхней Калифорнии Хосе Арильягу, который прибыл на встречу из Монтеррея, Резанову удалось развить успех, используя два обстоятельства.
Сначала Николай Резанов вызвал у местных испанцев большой интерес и сочувствие к путешественникам, совершающих подвиг кругосветного плаванья. Николай Резанов подробно рассказал о трудностях, штормах и опасностях экспедиции, о дикарях и их столь незатейливых нравах. При разговоре вспомнили Христофора Колумба и Америго Веспучи, открывших миру Америку. Отметили в беседе большую роль Испании в освоении и покорении новых земель.
− А что, на этом судне Вы совершили плаванье? − поинтересовался комендант, имея в виду стоящую на рейде «Юнону».
– Нет. Два корабля под военным Андреевским российским флагом ушли в Кантон груженые товарами, по моему распоряжению, а я занялся насущными делами здесь в наших северных колониях по поручению императора нашего – Александра, − ответил Резанов, всячески стараясь повысить впечатление о важности своей миссии, не гнушаясь несколько преувеличить и присочинить.
Значительным оказалось впечатление испанцев от того, что камергер Резанов явился на прием при дорогой шпаге в парадном, расшитом золотом, мундире с пунцовой муаровой лентой и золотым ключом камергера, сверкающем бриллиантами ордене Святой Анны I степени и с Мальтийским крестом ордена масонов на шее. На голове камергера была шляпа-двухуголка – модный бикорн с султаном по центру и до блеска начищенные сапоги ботфорты.
Своим видом, гордой осанкой Николай Резанов сразу покорил сердце добродушного Хосе Арильягу, который был много наслышан о масонской ложе, в то время очень популярной в широких кругах европейцев и особенно новоявленных американцев.
Сам губернатор был не чужд идеям и замыслам этого закрытого от общества тайного и уже достаточно могущественного ордена, в тайне желая в него вступить. Заинтересовавшись Резановым, губернатор даже несколько теперь оробел, отметив его награды, звания и поинтересовался, как обращаться к нему – граф, князь?
Резанов кивнул, решив, что излишки авторитета ему здесь не повредят:
− Граф, Выше сиятельство, − с милой улыбкой кота в надежде получить сметану подтвердил он, отметив, что мальтийский крест ему вручил лично император Павел.
– Да, мы наслышаны о скорбной кончине этого достойного монарха, − ответил губернатор, оценив Резанова как «птицу», безусловно, высокого полета, исполняющего высокую миссию в тяготах сложнейшей экспедиции.
−А что вас интересует в наших краях, граф? С чем пожаловали в наше захолустье? – задал с улыбкой свой вопрос комендант Хосе Дарио Аргуэльо.
–У нас большая нужда с провиантом образовалась. Мы бы хотели пополнить запасы и купить в ваших владениях любые продукты питания. Хлеб, сало, масло всякое, соль очень нужна, овощи, − отвечал Резанов, заверяя, что за все будет заплачено сполна.
−Граф, мы должны подумать над Вашей просьбой. Нужно узнать, есть ли нужные для вашей миссии припасы. А вечером, прошу Вас прибыть к нам на ужин, − там всё и обсудим, − ответил на просьбу губернатор.
Николай Резанов почувствовал себя несколько неловко от нового для себя обращения к нему как графу, но среагировал быстро, отметив явно возросший свой авторитет, поблагодарил за приглашение и, откланявшись, отправился на корабль.
После приема у губернатора Николай Резанов и Георг Ландсдорф не спеша вышагивали по дорожке, делясь впечатлениями о встрече.
– Неплохо они тут устроились, − сказал Николай Резанов, оглядывая добротные дома и иные подсобные помещения, высокие крепостные стены из камня.
−Да, много труда вложено. Все сделано с усердием и с умом, − ответил Ландсдорф, подумав о том, что в Ново-Архангельске не хватает такого должного порядка и сами крепости, в основном из рубленного леса, выглядят достаточно неказистыми и недолговечными.
–А Вы оказывается граф Священной Римской империи? Этот титул у Вас по рождению или за службу жалован, Николай Петрович? − полюбопытствовал Ландсдорф, впервые слыша о графском титуле камергера.
− А ведь странно, на приеме посольства в Японии такой титул должен был прозвучать, но о нём точно не было ничего сказано. Что это? – скромность Резанова, что совершенно не соответствовало его натуре или здесь что-то не так? − подумал Ландсдорф, глядя себе под ноги и косясь на чинно вышагивающего рядом Резанова.
– Граф – пусть так считают, − не отвечая на вопрос прямо, заметил Резанов, а сам подумал о том, что мог бы быть и графом, как фавориты Дмитриев-Мамонов и Платон Зубов, и даже может быть и князем, как светлейший князь Григорий Потемкин и тот же Платон Зубов и другие, прошедшие путь через опочивальню императрицы. Но судьбу обмануть не удалось. А может всё и к лучшему.
− Ну, а чем я хуже других – графов, да князей? − вдруг неожиданно для себя высказался Резанов, чем поверг ученого и крайне щепетильного в вопросах морали Ландсдорфа в смятение.
– Так это он приписал себе титул в разговоре, − вдруг догадался Ландсдорф, с опаскою глядя на спутника.
− Вы это придумали, чтобы поднять свой статус? Это понятно будет полезно для решения наших вопросов, но ведь губернатор теперь напишет в Мадрид сообщение, в котором укажет все Ваши титулы и обман раскроется! − воскликнул Ландсдорф, представив весь ужас положения, в которое может попасть этот безрассудный человек.
– Если это будет, то будет потом, а сейчас нам нужно купить у них продовольствие – правдой или не правдой. Если будет нужно я готов и украсть его или отнять силою. Без продуктов наши поселения обречены. Из России нам должной помощи ждать не приходится, − закончил беседу Резанов, подумав, что и это самозванство он вынесет после позора посольства в Японию и бесславного участия в кругосветной экспедиции. А что касается титула, то всегда можно будет сказать, что напутали испанцы – спутали камергера с графом. С них станется.
Собрав совет после встречи с российским послом, губернатор и комендант крепости обменялись впечатлениями о госте.
Губернатор, как более ответственное лицо высказал мнение, что следовало послать письмо ко двору в Испанию, с тем, чтобы узнать как вести себя с непрошенными гостями, судя по всему во главе с высокопоставленным чиновником российского двора. Но было понятно, что такое письмо и ответ на него будут в пути не менее полугода, а решение следует принимать уже сейчас. Просьба со стороны посланника императора России о скорой закупке продовольствия усложняла задачу.
− Вот если бы просто требовалась стоянка на рейде, то это можно было решить и без высоких властей… Но в этом случае следует принять более взвешенное решение, чтобы не потерять лица в глазах Мадрида, − отметил губернатор, а комендант кивнул, понимая дипломатическую сложность ситуации.
– Нужно отписать в Мадрид о происшествии и подробно описать титулы особы, представляющей интересы императора Александра. Как его нам представили? − обратился губернатор к секретарю.
− Граф Священной Римской Империи, кавалер и командор Мальтийского ордена, кавалер орденов Российской Империи, камергер двора Императора Российской Империи Александра I, − огласил секретарь, несколько задохнувшись от произношения высоких званий и регалий посланника.
– Да, в России наверное не много найдется лиц с такими титулами и положением, а он еще и в плавание отправился не погнушавшись тяготами дальнего путешествия, − закончил губернатор, дав распоряжение составить письмо ко двору испанского короля, указав точно все, что им удалось выяснить при встрече с русским графом.
Обсудив просьбу посланника, решили, что в покупке продовольствия сразу откажут, а несколько позже направят русских в католическую миссию – в монастырь при крепости, где в избытке есть всё, что им нужно. А уж церковники пусть решают, − помогать русским или нет. Если откажут, то мы здесь ни при чём, ровно как если и продадут продукты. Главное − не разгневать чины при дворе.
В отношении северных колоний России на американском континенте существовало негласное мнение – русским не помогать. Знали о том, что там, − на севере сложно с продовольствием, но поддерживать конкурента в освоении континента не хотели. Все понимали, что скоро встанет вопрос об освоении и северной части Америки, богатой, но суровой территории.
Вечером Николай Резанов в сопровождении Георга Ландсдорфа прибыл в дом к коменданту, ярко освещенному по случаю званого ужина.
За столом Николая Резанова представили супруге коменданта – молодящейся пышнотелой даме, настоятелю монастыря – суровому, облаченному в черное, мужчине с седой окладистой бородой и огромным католическим крестом на груди, местным служащим при губернаторе и коменданте и дочери коменданта 15-летней Донне Марие де ла Консепсьон Марселле Аргуэльо.
Кончите…
Кончита, − совсем девочка, с решительным характером и как всякий любимый ребенок с огромным влиянием на родителей. Тонкая, гибкая с ясным открытым лицом знатной европейской юной сеньориты, с вьющимися локонами темных длинных волос и карими глубокими глазами.
Так напишет в своих воспоминаниях Георг Ландсдорф о встрече с девушкой:
«Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко».
Николай Резанов обратил внимание на юную Кончиту и отметил, что она теперь в тех годах почти, в каких была его Анна, при их знакомстве и женитьбе. Он заметил ту же неловкость девичью, тот едва заметный переход,
