наступить на сухой сучок, и от шума наваждение развеется.
- Наверно, уже совсем немного, - вампир с трудом подавил зевок. - Я слышу что-то похожее на шум воды.
- Немного – это сколько? – уточнила я. Спать мне хотелось зверски. Ноги просто подкашивались от усталости, при каждом новом зевке я опасалась вывихнуть челюсть, а моргать и вовсе боялась: казалось, что если закрыть глаза хотя бы на мгновение, открыть их уже не получится – я усну в тот же самый момент. Ничего удивительного, по моим подсчётам мы шли уже почти двадцать часов, и снаружи этого чудовищного леса занимался новый день. Да и предыдущая бессонная ночь сказывалась.
- Я думаю версты две, - помедлив, ответил Рэйн.
Когда я сама смогла различить шум бьющейся о берега воды, я уже едва переставляла ноги от желания рухнуть прямо там, где стою.
- Давайте передохнём, пожалуйста, - еле слышно шептал Ксаш, мёртвой хваткой вцепившись в вампира и повиснув у него на плече. Рэйн шёл вперёд, но, кажется, сам он спал на ходу, таким неживым был у него взгляд. Сзади, поминутно спотыкаясь и чуть ли не падая, плёлся Гвель.
- Ещё чуть-чуть, Ксаш, - всякий раз отвечала я. Если честно, я понятия не имела, зачем мучаю себя и остальных и почему мне так важно дойти до Смарагдиль именно сейчас, хотя можно было бы прилечь отдохнуть и потом с новыми силами отправиться дальше. Я просто знала: надо. Эта мысль неотвязно вертелась в голове и гнала вперёд тогда, когда казалось, что ещё один шаг мне не сделать ни за какие сокровища в мире.
Между деревьями зародился неуверенный зеленоватый свет. С каждой секундой он ширился и рос. Гигантские, похожие на дома без окон стволы парили в пронизываемой золотыми искрами дымке. Весь лес наполнился каким-то внутренним сиянием и засветился сам. Больше всего это было похоже на то, как если смотреть на солнце сквозь зелёное бутылочное стекло. В этом невероятном свете помогавший нам во время всего пути Светляк потерялся и сам собою потух.
Выйдя из тьмы, ребята будто бы слегка пришли в себя. По крайней мере, вперёд они двинулись гораздо оживлённее прежнего. Я тоже почувствовала прилив сил, а ещё того ощущения чужого взгляда в спину, которое не покидало меня в лесу. Только теперь оно было раз в десять сильнее и превратилось почти в уверенность. Собрав последние силы, я произнесла формулу поиска. Заклятье сработало яркой вспышкой, разбежавшейся от меня во все стороны, и опять ничего не принесло. Получалось, что мы в лесу совершенно одни.
Очередной ряд деревьев услужливо расступился, и мы вышли на большую поляну с круглым озером посередине. С нашей стороны над ним возвышалась скала, похожая на вытянутую руку с растопыренными пальцами. Вода в озере бурлила, как кипяток, и вся её поверхность была затянута зелёной пеной, над которой плясали золотистые искры. Именно они создавали иллюзию того невероятного света, который мы увидели ещё издалека. А в небе над лесом пылал новый рассвет.
- Смарагдиль. Мы нашли её, - прошептала я.
Лишь только я увидела Изумрудное озеро, я поняла, почему так упорно рвалась сюда. Вода. Она прогоняла сон, наваждения и миражи, снимала любые чары. Но до берега мне было уже не добраться. Новая волна необоримой усталости накрыла меня с головой, перед глазами заплясали какие-то серые точки. Я упала на колени, едва удерживаясь от того, чтобы лечь. Сквозь нарастающий шум в ушах прорвалась песня неизвестной птички. Никого, кроме нас, в лесу нет? – пронеслось в голове. Вот же, поёт. А все заклятья уходили в никуда.
Серая пелена перед глазами немного рассеялась, замелькали какие-то человекоподобные тени. Прямо передо мной лежал Рэйн. Ворот его рубахи была расстегнут, и на бледной коже серебрилась тонкая цепочка. Последним усилием я протянула руку и скорее подумала, чем прошептала два слова.
Опять, теперь гораздо ближе, мелькнули тени, а потом меня накрыла темнота.
…по ту сторону черты ждут покой, тишина и такой долгожданный отдых. По ту сторону черты ждёт вечное Ничто, пустота. Из неё мы приходим в этот мир. В неё каждый возвращается, окончив свой путь. Стоит только сделать шаг в бездну…
Языки пламени извиваются на ветру, лижут босые ступни, подбираются к тебе всё ближе и ближе. Не бойся, они не причинят боль. Огонь примет тебя в свои ласковые объятья, согреет, убаюкает. Он будет петь тебе колыбельную, в которой наконец-то оттает скованная льдом душа. И ты уснёшь под тихий шелест листвы, шёпот воды в роднике и потрескивание поленьев в костре. Ты уснёшь, спокойная и счастливая…
И тогда отступят тревоги, обиды, отчаяние…
Всё пройдёт. Там, за чертой. Лишь стоит сделать шаг…
Кажется, я заснула в не очень удобной позе. Неестественно вывернутые руки затекли и жутко болели, а запястья и вовсе горели как в огне. Ещё я замёрзла. Судя по ощущениям, на мне не было одежды, и вся кожа покрылась мурашками.
Почти сразу передо мной возникли два вопроса: где я и что со мной произошло. Однако первая же попытка сосредоточиться вызвала яростный приступ головной боли. Было такое впечатление, что мою бедную голову сдавливали в тиски, и она должна была вот-вот расплющиться. Впрочем, как вариант, можно было и не думать, а просто открыть глаза. Это дало бы ответ на первый вопрос, а там, глядишь, разобрались бы и со вторым. Но проблема заключалась в том, что голова начинала раскалываться не только от мыслительного процесса, но и от любого, даже самого крошечного движения вообще. Поэтому какая-либо деятельность отметалась сразу.
Рядом раздался разбудивший меня звук. Понять, что это такое, мне не удалось. Кажется, чей-то голос. Он произносил странное, но как будто знакомое слово. Оказалось, что я это слово знала. Без малейших с моей стороны усилий из глубин памяти вынырнуло его значение -
«смерть». Почему именно смерть? Меня хотят убить? Или я скоро сама должна буду умереть?
Так что открывать глаза всё-таки пришлось. Мои страхи не оправдались. Я боялась, что из-за хлынувшего потоком света моя голова расколется на части, однако ничего подобного не случилось. Свет был, но в таких ничтожных количествах, что едва отличался от тьмы. Он, точно смущаясь чего-то, просачивался сквозь узенькие окна-бойницы, прорубленные в толстой каменной стене и забранные частой решёткой.
В затопившем всё вокруг сумраке оказалось возможным слегка осмотреться. Комната была небольшой. Из предметов мебели в ней имелся неудобный даже с вида деревянный стул, а из украшений – обитая листами железа и снабжённая многочисленными заклёпками массивная дверь. Стул на данный момент пустовал, а дверь определённо была заперта.
В общем, со своим местоположением я слегка разобралась. Больше всего комната напоминала чей-то подвал, тюремную камеру или пыточную, но для последнего не хватала соответствующего антуража вроде орудий пыток. Откуда-то я точно знала, что они должны иметься у любого уважающего себя палача. Теперь следовало перейти ко мне. Я действительно была абсолютно голая, если не считать одеждой рассыпавшиеся по плечам волосы до талии. Ногами я стояла на полу, а вот руки оказались закованы в кандалы, подняты над головой и толстыми цепями притянуты почти к самому потолку. Из-за этого стоять приходилось чуть ли не на цыпочках, что было жутко неудобно. Запястья же были перекручены так, что пошевелить ими просто не представлялось возможным, а горели они именно там, где соприкасались с железом. Мне в голову даже закралась нехорошая мысль, что кандалы раскалены, но тогда был бы запах. Ладно, потом поищу ответ на загадку.
Снова раздался тот самый голос. Теперь он звучал ещё настойчивее, но вместе с тем как-то умоляюще. И опять говорил что-то про смерть. На этот раз я уловила новую деталь: голос был мужским. Здесь, кроме меня, есть мужчина? Очень интересно.
Мужчин было аж трое. Вернее, двое взрослых и одни ещё совсем мальчишка. И все они имели тот же костюм, что и я, и точно так же были привешены к потолку. Только руки у них оставались более свободными. Мальчишка был ко мне ближе всех, а дальше всех – черноволосый красавчик с бледной, почти белой кожей. Её украшали многочисленные шрамы, а один, едва заметный, тянулся через щёку. Именно красавчик и произносил то самое слово. Третьим был рыжеволосый веснушчатый парень, помещавшийся между черноволосым и мальчишкой. Особой фигурой он не отличался, хотя парочка шрамов тоже имелась. Я скользнула по нему равнодушным взглядом и заворожено уставилась на черноволосого.
- Эй, Мара, ты чего? – явно смутился он.
Я, не отвечая, продолжала подробно его изучать. На теле черноволосого виднелись следы от арбалетных болтов, мечей, клыков хищных зверей и даже старые ожоги. Похоже, у него была весьма бурная биография.
- Мара, ты меня не узнаёшь? – в голосе красавчика мелькнула то, что я бы идентифицировала как ужас. Двое других с не меньшим страхом уставились на меня.
Интересно, с какой стати я должна его узнавать? Нет, что-то знакомое в его чертах определённо было, знать бы только, что именно. Однако самого парня я не помнила. Странный он. Смерть, мара в его произношении, употребляет как имя. Вот кому-то повезло! Кстати, а как моё имя?
Я почувствовала, как у меня сковывает льдом грудь. Я не помнила своего имени. Я вообще ничего о себе не помнила! С возрастающим ужасом я принялась копаться в своей памяти, но она была девственно чиста. Точнее, покрыта каким-то туманом, сквозь который никак не удавалось пробиться.
- Госпожа Римара, - всхлипнул мальчишка.
- Мара! Римара! Скажи что-нибудь!
Теперь они почти что кричали. Все трое, каждый на свой лад. От их голосов у меня закружилась голова. Перед глазами замелькали какие-то обрывки воспоминаний, зазвучали чьи-то голоса. Я крепко зажмурилась, желая только того, чтобы этот кошмар быстрее прекратился. В мелькавших картинках были кровь, боль, одиночество и отчаяние.
- Не орите, - поморщилась я. Картинки сложились-таки воедино, невероятное облегчение с головой поглотило меня, но от воплей парней у меня опять сдавило виски.
- Мара? – осторожно и на порядок тише позвал Рэйн.
- Что?
- Хвала богам, ты в порядке, - в голосе вампира чувствовалась неподдельная радость. Она же отразилась на лицах Гвеля и Ксаша.
- Мы уже и не знали, что думать, - сообщил Гвель. – Проснулись, а ты никак в себя не приходишь. Потом тоже очнулась, но у тебя был такой странный взгляд, словно ты никого не узнавала.
- С этим понятно, - остановила я его. Судя по последним воспоминаниям, я до конца сопротивлялась чужому колдовству и даже пыталась сама колдовать, находясь уже под его влиянием. Естественно, расплата не заставила себя ждать. Хорошо ещё, что всё закончилось именно так, а то можно было на всю жизнь памяти лишиться. – Никто не в курсе, как мы здесь оказались и что это за место?
- Мы уже пытались разобраться, пока ты спала, - вздохнул Рэйн.
- Ну и как, получилось?
Вампир отрицательно покачал головой.
- Последнее, что мы помним, госпожа Римара, это зеленоватый свет и озеро, - отрапортовал Ксаш. – А ещё страшно хотелось спать, я прямо на ходу засыпал. Проснулись уже здесь.
Мальчишка тряхнул руками, отчего цепи противно заскрежетали.
- Вы не хотели спать, это было колдовство, - вздохнула я.
- Откуда было колдунам взяться в этом лесу? – удивился Гвель.
- А вы не догадываетесь? – мне хотелось орать
