Бог знает лучше.

да?

– Как скажешь. Она только засмеялась. – Ну ещё бы...

Алиса откинула голову назад и зажмурилась. – Как же хорошо. Только... Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно...

Ну и... Как ты ей правду скажешь. О том что... А ведь придётся говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.

– Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира.

– Ну я же в переносном смысле это сказала. – она недоуменно посмотрела на меня. – Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?

– Да я ведь правда из другого мира пришёл.

Она нахмурилась и шлёпнула меня по голове.

– Прекрати прикалываться, а то получишь.

– Лиска, это правда. Вот смотри. – я показал ей татуировку на левом плече.

Странно, она что, не замечала?

– Ну и что там у тебя? Донбасс – Новороссия... Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то.

– Да нет не ерунда. У нас там война идёт. Понимаешь?

Она только ойкнула. – Ты что... Мама... А как это?

– Как... Война.

– Подожди. – она вздрогнула. – И ты там воевал? Господи...

– Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще – то журналист. Но немного пришлось.

Алиса коснулась моего лица. – Ты это немножко называешь?

– Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию.

– Тоже на войну что ли? Охренеть...

– Ну работа такая у меня.

– Хреновая у тебя работа... Глаз там потерял?

Я вздохнул. – Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня...

Алиса по бабьи подперла щёку. – Ох мужики... Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?

Чёрт... Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же...

– С фашистами.

– Да ну тебя. – удивилась она. – Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же.

– Ну да. Только не всех. Повылазили.

Алиса удивилась ещё больше. – Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже.

– Да какое там. – я махнул рукой. – Просрали всё к ебеням.

– Плохо. – она на минуту задумалась. – Подожди, а как ты вообще к нам попал?

Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.

– Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое.

Она почему-то восприняла это как должное. – А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но...

– Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришёл.

Младшая, ты понимаешь, что натворила?

– Да я...

– Ты понимаешь на что его обрекла?

– Я плакала...

– Плакала она... Вот отшлепать бы тебя как следует.

– Отшлепай.

– Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.

Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.

Неожиданно Алиса спохватилась – Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно.

Она встала, отряхнулась. – Не знаю, что будет дальше, но... У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.

– Мне тоже. А что дальше... Бог знает лучше.

Алиса хмыкнула: – Да ну тебя... Его же нет.

– Ага, а кто сверху смотрел?

Алиса подняла голову. – Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда...

Я засмеялся. – Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали.

Она только вздохнула и снова подняла голову. – Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только... – она помолчала. – Дурные как... Ладно пойдем.

Лагерь нас встретил восторженным гулом и обсуждением итогов соревнований. Ко мне подбежала Мику.

– Учитель, поздравьте меня. Я победила в бадминтоне и в настольном теннисе.

– Поздравляю, ты молодец.

– А меня поздравить? – Ульяна подёргала меня за руку. – Я тоже молодец, смотри... – она показала мне шоколадную медаль.

Достав шоколадку, Ульянка отломила кусочек и протянула мне.

– Держи. А вообще, ты где был? АААААА! Ты же с Алисой был, ну-ка рассказывай давай быстрее.

Мы сели с ней на лавочку.

– Признавайся, целовались, да?

– УЛЯ... – Ага, засмущался он тут. – она нахмурилась. – Всё, я на тебя обиделась, вот.

– За что? – это я сказал уже лавочке.

Ну вот и что теперь делать? На обед идти наверно, а потом Ульянку опять находить и за что-то прощения просить. Ну не умею я с детьми...

В столовой я заметил Ульяну и хотел уже подойти, но она демонстративно показала мне язык. После чего села за стол рядом с каким-то вихрастым мальчишкой и начала ему что-то рассказывать. Слушал он её внимательно. Данька наверно из пятого отряда. Заметив, что я смотрю на них. она погрозила мне кулачком. Блин...

Брат, если ты ещё не знал, женская ревность страшная вещь. Плохо кончишь. Сидевшая рядом Алиса, улыбнулась и наклонившись ко мне прошептала на ухо

– Всё ты попал. Смотри, точно без глаза останешься.

Ужас. Хоть сейчас беги, только куда...

После обеда я хотел уже идти в свой домик и хоть полежать немного. Не получилось.

– Азад...

Ольга?

– Надо поговорить. Это не только тебя касается.

Да они что сговорились? Ладно, пойдём поговорим.

Зайдя в дом, Ольга подвинула мне стул, а сама села рядом.

– Ты что творишь? Ты хоть понимаешь...

– Подожди, ты сейчас хоть о чём?

Она даже стукнула кулаком по столу.

– О том самом. Думаешь я не знаю, что ты с Алисой на Поляне признаний был, что Ульянка у тебя ночует... Я уже про музыкальный клуб и эстраду промолчу.

– Но...

– Запомни, от них у меня секретов нет.

Я только выдохнул – Ольга ты меня за кого принимаешь?

Она махнула рукой.

– Да не за кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. – помолчав она продолжила. – Просто... Ты же всего не знаешь.

– Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом проблемы тоже знаю.

– Знает он... А что над Алиской срок висит уже за её болтовню знаешь? А если она ещё твои песни перепоёт... А она может. Про Ульянку...

– Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и... – Ты же не знаешь кто он. Подонок с партбилетом, а она... Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в могилу не свёл. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до Афгана это было, понимаешь?

– Алиса говорила...

– Говорила? Как он хотел её в интернат для умственно отсталых сдать... Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и тапочках, как с синяками ходила... – она вздрогнула. – Азад, ты что? Ты...

Я улыбался: – Убью, суку...

– Не надо... Господи. Ты не понимаешь? И менты, и... все под ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже... Да не скалься ты. Ты же на зверя похож.

– РАЗБЕРЕМСЯ.

- НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.

– Аргх... Не по людски живете, не по-божески...

Ольга только вздохнула – Ты-то сам кто? Приехал, лезешь куда-то, помогать рвёшься... Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде. Взрослый мужик вроде, а...

– Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу.

Она снова вздохнула: – Волкодав... Скажи ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.

Я удивился: – А что в зеркале?

Ольга внезапно рассмеялась.

– Ну ты даешь... Хайр ниже плеч, прикид «милитари», фенька вон на руке... Олдовый, да?

Оппаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.

– А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга Дмитриевна... Фамилия как твоя?

Ольга застыла. – Семенова, начальник.

– Вот... Откуда советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька... А?

Она закрыла лицо руками, потом... – Дай закурить.

– Сейчас. – я свернул ей самокрутку, поднёс зажигалку. – Держи.

Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно бросаясь в омут.

– Я ведь не всегда такой была.

– Прости, не понял. – Чего не понял-то... Строишь из себя... Смотри. – она показала мне руки. – Видишь?

Ну а что не видеть... Вены коцаные все.

Она опустила голову. – Сломали они меня. Сначала на иглу, а потом... За что спросишь? За многое. Они ведь любого могут, понимаешь? Да что я тебе рассказываю... Восемь лет назад я должна была сдохнуть. Спасибо Линде, подруге моей... Вытащила. А эти... Документы новые, из Москвы увезли, забыть себя заставили. Нового человека из меня сделали. Да ещё говорили, что государство обо мне позаботилось.

Она застонала. – А я... Я даже Линде позвонить не могу, боюсь. И да... Меня Дженис звали.

Ой я мудак... А что ты хотел здесь увидеть? Счастливое будущее...

– Ладно, ты иди. Мне, наверное, поплакать надо после таких разговоров. Что сейчас делать будешь.

Я пожал плечами. – В музыкальный клуб...

– Давай, я попозже подойду.

Подойдя к двери, я обернулся.

– Девчонки знают о твоём прошлом? – Нет. Зачем...

В клубе было тихо и похоже никого. Я сел на крыльцо. Занесло же тебя... Эх, наш табур бы сюда... Но мечтать не вредно. Неожиданно я почувствовал, как кто-то наваливается на меня, закрывая ладошками лицо.

– Попался, да!

– Слушай, я с тобой заикой стану.

– Ага! – Ульянка засмеялась. – Испугался? Будешь знать!

– Уля, ты же вроде обиженная?

Она села рядом и нахмурилась. – Конечно я обиделась. И даже сейчас, вот. А ты почему внутрь не заходишь?

– Да вроде там никого нет.

– Это кого тут нет? – сказала Алиса, выглядывая из-за двери. – Улька, ты репетировать пришла или почему? Давайте заходите.

В комнате приятно пахло свежезаваренным чаем, лимоном и ещё чем-то сладким.

Ульянка тут же заволновалась. – А это вы чего тут? И без нас?

Мику засмеялась. – А мы пирожные кушаем.

– А где вы их взяли?

– Меня за победу в соревнованиях наградили. Забыла?

Алиса потрепала Ульянку по голове. – Мы вам оставили. Две штуки. Давай жуй и за барабаны. Поиграем хоть...

На удивление быстро проглотив своё пирожное и половинку моего, Ульяна вытерла руки, села за установку и выдала дробь. – Давайте, играйте. Чего там...

Примерно полчаса я слушал современные обработки эстрадных песен... Потом Алиса отложила гитару.

– Хватит. Надоела на... эта попса.

И многозначительно посмотрела на меня. Мол, всё понял?

Ульянка уже перебралась на матрасы и с интересом глядела на меня. Мику села рядом с ней. Я только вздохнул. Интересно, за что ей срок грозит? Я тронул струны...

– Ой, Ольга Дмитриевна...

– Уля, да сиди, я просто зашла посмотреть, что вы тут делаете, послушать...

Я кивнул. Ну да, послушать говоришь... Ольга Дмитриевна Семенова, которую раньше звали Дженис. Примерная комсомолка... Только следы от уколов? Ладно... Не очень я люблю, когда сразу в воду макают, да придется. Просто времени у меня мало.

«Мой дед был врагом народа,

А отец офицером внутренних дел,

Ну а я уцелел,

Хоть и долго болел,

Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.

Я ее конечно не виню,

Но, что осталось мне еще - только вены на руках,

А в ее сухих глазах - безысходность, боль и страх,

Так и не поняв, как надо было жить и кто же враг.

Эй, ей-ей-ей!

Черный ворон над домами все наглей и злей.»

Ольга опустилась рядом со мной. В её взгляде читался немой вопрос – Что же ты делаешь?

Вспомни кем ты была, Дженис...

«Наша жизнь сквозь ментовский прицел,

Поэтапно в приказах стоять и ложись,

Коммунизм иль фашизм, что же дальше, окстись,

Это даже не смерть,