Бог знает лучше.

Молодежь. А чего хотел-то от обычных подростков? Не пороть же по субботам после бани.

Кстати... – Мику, я тут про тебя песню вспомнил.

– Ой, правда? Спойте пожалуйста. Про меня ещё никто не пел, даже... –

«Девочка летом

Слушала гром,

В станове молний

Писала альбом.

Огненный берег,

Заспанный плёс,

Скрип акварели,

Шелест берёз.»

Поднявшись, Мику раскинула руки и смеясь закружилась...

– Это же точно про меня!

«Синие джинсы,

Трепет шелков,

Вкус поцелуя,

Запах духов.

Девочка верит -

С ним хоть куда,

Лютые планы,

На двоих тридцать два.»

Она танцевала в траве и её волосы развевались на ветру...

Похоже она шептала чье-то имя.

Время приспело,

В глазах испуг -

Его отправляют

Солдатом на юг.

Страшно подумать:

Придёт - не придёт,

Девочка любит,

Девочка ждёт...»

– Спасибо вам за песню. И почему его нет рядом. Только я не хочу, чтобы он...

– Мику ты о нем?

Ульяна тут же радостно пояснила мне. – Его Костян зовут. Он тоже в музыкалку ходит. А Микуся его японскому учит, представляешь?

– Уля прекрати... Это неважно.

Та пожала плечами. – А я чего? Я ничего...

– Вот и хватит.

– Да ладно, я дальше не буду...

Я вдруг представил как Мику учит этого Костю японскому, а ещё если и письменному... Мне почему-то стало его жалко. Только чуть – чуть...

Внезапно Алиса показала пальцем в сторону леса.

– ЧТО ЭТО?

Я оглянулся. Вдалеке над самым краем леса вилось большое чёрное облако.

Ульянка испуганно ойкнула. – Это чего ещё там?

Похоже на стаю воронов. Кто-то спугнул их. Или что-то... А мы тут у всех на виду торчим. Да ещё в конце дня. И это внезапное чувство, как будто-бы по тебе лазерным целеуказателем водят. Всё, хватит на сегодня прогулок, веночков, песен и прочего. Отступаем, чо... Организованно и без паники.

– Девочки, уходим в лагерь. Достаточно.

Как не странно, но они не протестовали.

Алиса подхватила гитару. – Уля, Мику хватайте цветы...

Ульяна начала торопить нас. – Давайте быстрее, я боюсь.

Вообще-то я думал, что придётся опять лезть через дырку в заборе и уже мысленно распрощался с майкой... Да хрен с ней, порву и ладно. Но... Пробежав несколько сот метров по дороге, мы упёрлись в лагерные ворота.

Рядом с ними стояли два испуганных пионера и парень постарше. Он буквально впихнул нас за ворота.

– Давайте быстрее. – потом к пацанам. – А вы чего ждёте? Я закрою.

В лагере мы тут же столкнулись с Ольгой.

– Вы где ходите? Что за... Взрослые девки уже, а как дети... Ну Ульянку я ещё понять могу. А вы? Мику, Алиса... Детство в одном месте играет?

– А чего сразу я?

– Ой, да не орите вы, дайте хоть отдышаться. – Алиса присела на корточки.

– Ольга Дмитриевна, вы же нас сами отпустили.

Мику удивленно посмотрела на неё.

– Сказали, чтоб погуляли. Мы рядом с лагерем были, в лес не ходили. Честно-честно.

– Ну да, действительно. Девочки, извините меня, я... Давайте, идите на ужин. И цветы, да... Возьмите себе.

Я уже хотел было тоже идти в столовую, но она остановила меня.

– Азад, прости меня.

– За что? Она вздохнула. – Не поверила я тебе, помнишь? А ты прав оказался.

Ольга как-то странно посмотрела на меня. В её взгляде удивление мешалось с испугом.

– Ты разве не чувствовал?

Ну да... Тревога за девочек была и ощущение как-будто кто-то их высматривает. Короче больше без ножа не шагу и девчонок одних не оставлять...

– Ты что-то сказала, извини...

– Я же говорю, из леса как накатило. Страх... А потом... вдруг закончилось. Да ещё из лесничества сообщили...

– Что сообщили?

Она опустила голову.

– Пару дней назад в лесу трое пропали. Один из посёлка в нашем пригороде. Родственники у него тут... Были. Он к ним приезжал. Вроде за грибами они пошли. Его и нашли. По остаткам одежды опознали. И следы какие-то видели. Толком ничего не объяснили. Что делать-то?

– Походы в лес устраивать.

– Прекрати, я же серьёзно.

– А серьёзно... Я говорил тебе что делать, забыла?

– Да помню я. Будь моя воля, я бы сегодня уже всех под охраной... Только ведь...

– Я понял. Короче, я жрать пошёл. Если что, кричи громче...

В столовой было многолюдно и удивительно тихо. Похоже дети ещё от страха не отошли.

– Давай сюда. – позвала меня Алиса. Когда я сел, она, помолчав, спросила – Что это было вообще?

– Да действительно. – подхватила Ульянка, тыкая в меня вилкой. – Чего это такое? Мне страшно вдруг стало...

Я лишь пожал плечами. – Просто стая ворон.

– Какие ещё вороны... – рассердилась Алиса. – У меня по спине мурашки как майские жуки бегали.

Рассказать? Не, лучше не надо. Тогда переводи стрелки.

– Вороны, мурашки... Слушайте, вы мне лучше объясните... За каким этим мы через дырку в заборе лезли, если можно было от ворот спокойно дойти? Я чуть майку не порвал.

Вроде получилось. Мику, сидевшая рядом, даже уткнулась в тарелку от смеха.

– Азад, ну через ворота неинтересно же. Что тут непонятного?

Алиска с Ульяной смотрели на меня как на идиота. Мне даже показалось, что дети, сидевшие за соседними столами, показывают на меня пальцами. Мол, он не понимает... Таких простых вещей, что с взрослого возьмёшь. Правильно ведь? Хорошо, уговорили, побуду немножко идиотом.

Ну хорошо. Детей я успокоил, отвлёк, настроение им поднял, даже поужинал. Можно отдыхать. На сегодня всё. Прожевав, я встал из-за стола.

– И какие у нас планы на вечер? – подозрительно вежливо поинтересовалась Алиса.

Я сделал вид что зарычал. – Планы кончились. Никаких концертов, никаких...

– Мы всё поняли. Правильно девочки? Пусть отдохнёт.

– Лиска...

– Да иди уж... – Алиса помахала мне вслед рукой. – Уработался он.

Зайдя в комнату, я включил свет и приоткрыл окно. Сел на стул... И что делать будем? С тем что в лесу? С ножичком, даже с моим... Посерьёзней что-то надо, а где это взять? Может...

Неожиданно в дверь осторожно постучались.

– Входи, открыто.

Ульянка бочком протиснулась в приоткрытую дверь.

– Ой, можно? Ты не спишь ещё?

– С вами уснёшь... А что это у тебя?

Под мышкой у неё был зажат школьный альбом для рисования, в руке коробка карандашей.

– Я порисовать хотела. А то Алиска ушла, а мне одной скучно. И вообще...

– Конечно можно. Хоть ты и обиженная...

– Чего... – она шмыгнула носом. – Я может правда обиделась, вот.

Я вздохнул. Знать бы ещё за что она обиделась.

– Уля, а помириться?

Она потупилась. – Ну давай, что-ли. Мириться будем. – подняв голову, она протянула мне ладошку.

– Мирись-мирись... Только я потом опять на тебя наверно обижусь.

– Ну это же потом будет, когда – нибудь.

– Ага... – она открыла коробку и нахмурилась. – Два карандаша сломались.

Я достал нож. – Сейчас заточу. Вот, хорошо.

– Спасибо.

– Давай рисуй, потом покажешь.

Пока я открывал окно и сворачивал самокрутку, Ульянка, забравшись с ногами на стул, начала творить, бормоча под нос: – Тут дым, а это я... И ещё, вот.

Через несколько минут она довольная слезла со стула и подошла ко мне.

– Раскурился тут... Смотри лучше.

Я взял альбом в руки. На детском рисунке домик с трубой... А ещё трава, солнце и три человечка. В руках у них цветы. И автобус рядом.

Ульянка начала рассказывать: – Это наш дом, а это...

Рыжая девочка в пионерской форме.

– Это я, вот.

Такая же девочка только побольше.

– А это Алиска.

А третий человечек?

– Это ты, а Микуся с Ольгой Дмитриевной к нам в автобусе едут. Чай пить. А мы их встречаем. Тебе нравится?

Я с трудом заставил себя улыбнуться и проглотил комок, застрявший в горле. – Конечно.

Я зажмурился. А что...

Заберу их, папашку трогать не буду, уговорили... Уедим, документы выправлю, на работу устроюсь. Руки-ноги, голова на месте, значит не пропадём. Алиске школу закончить надо будет... По вечерам уроки будем делать, телевизор смотреть, по выходным в парке гулять. Потом внуков нянчить. Никакой войны, никаких...

Неожиданно заныло сердце.

«...Только грай вороний, только волчий вой.

Пуля ты лихая отпусти домой.

В тихое селенье отпусти к родным.

Там над ветхой крышей вьётся горький дым.»

– Ой, а каких ещё внуков? – удивилась Ульянка.

– Ну, ты же вырастишь и выйдешь замуж. За Даньку...

– А это что обязательно? И целоваться по-настоящему придется? А если не хочу?

Она махнула рукой.

– Да ну тебя, придумаешь...

«Дома успокоюсь, позабуду степь,

На хмельную свадьбу созову гостей.

Заведу хозяйство, наживу добра,

Со спокойным сердцем лягу помирать...»

Прекрати ты... Я опустил голову. Сам себе хоть не лги. Ничего ведь не будет. Не в этой жизни, не в этом мире...

Словно что-то почувствовав, Ульянка обняла меня.

– Папа, не плачь, не надо. Я тебя спасу. Я один раз уже спасла и снова... Не думай, я сильная, я смогу.

Я неожиданно вздрогнул, осознавая её слова.

...Село под Горловкой помню. Про донецкий госпиталь потом рассказали. Несколько суток мёртвым был, да видать отмолил кто-то. Знать бы ещё кто...

Теперь знаю. Я оторопело посмотрел на неё.

– Ты... Ты кто?

Её детскими глазами на меня смотрела та, кому я молился перед боем. Та, что сильнее смерти.

СВЕТ ПРЕДВЕЧНЫЙ...

Ульянка лишь шмыгнула носом.

– Я Уля, вот. А ты давай не плачь, а то я тоже плакать буду.

Я смахнул слезу.

– Больше не буду. А можно рисунок на стену повесить?

Она заулыбалась. – Можно, потому что я сама хотела. Давай его сюда, сейчас...

Забравшись на кровать, Ульяна прикрепила рисунок на какой-то гвоздик. Откуда только он взялся?

Потом слезла и отойдя, одобрительно сказала: – Вот, смотри как красиво.

– Здорово. А теперь давай домой, а то ты уже зеваешь.

Я думал, что Ульянка начнет вредничать, но она согласно кивнула головой. – Давай, я уже спать начинаю хотеть, вот.

Прихватив полотенце, я направился к двери.

– А ты спать не будешь что – ли?

– Я потом на речку схожу. Мне же можно?

Она вдруг хитро улыбнулась и подмигнула мне. – На речку значит...

Это вот что было? Неважно. Главное нож не забыть. Ульянка посмотрела, как я прилаживаю ножны и неожиданно тяжело вздохнула

– Ну да, возьми его. А то вдруг ещё кто-нибудь выскочит.

Мы шли по освещенной и пустынной аллее. Зачем фонари-то жечь, никого ведь нет?

– А Ольга Дмитриевна велела не выключать.

Правильно, а то в темноте страшно. Логично ведь...

В домике с флагом было тихо и пусто.

– Уля, а где Лиска?

В ответ снова хитрющая улыбка. – Не знаю. Ну то есть... Не скажу.

– Договорились. Тогда раздевайся и ложись. Я свет выключу.

Через пару минут из кровати раздалось

– Поворачивайся и спокойной ночи желай. Посплю хоть немножко... А потом наверно опять обижусь. Только свет не надо выключать.

Я поправил на ней простыню. Спи и ничего не бойся... И вышел на улицу.

Река встретила меня прохладой, кваканьем лягушек и... блин комарами. Отмахиваясь полотенцем и матерясь вполголоса, я прошел по берегу.

Вот вроде хорошее место. Пологий спуск и песок... Неожиданно я услышал плеск, в воде мелькнуло белое пятно. Кто-то уже тут купается похоже.

– Эй, кто там?

Ответом мне был истошный девичий крик. – АААААААААААА! АЗАД!

– Лиска, ты что-ли?

– Я! ОТВЕРНИСЬ ДАВАЙ, Я ГОЛАЯ!

– Что ты орешь как... – Я отвернулся и отошел от берега. – Сейчас же весь лагерь соберётся.

Сев спиной к реке я достал табак.

Алиса не унималась. – Ты какого хера сюда припёрся!

– Освежится, бля...

Похоже, что от неё можно было уже прикуривать.

– Не звезди мне! Ты же плавать не умеешь.

– Я сказал плавать? Окунуться просто. И