Молодежь. А чего хотел-то от обычных подростков? Не пороть же по субботам после бани.
Кстати... – Мику, я тут про тебя песню вспомнил.
– Ой, правда? Спойте пожалуйста. Про меня ещё никто не пел, даже... –
«Девочка летом
Слушала гром,
В станове молний
Писала альбом.
Огненный берег,
Заспанный плёс,
Скрип акварели,
Шелест берёз.»
Поднявшись, Мику раскинула руки и смеясь закружилась...
– Это же точно про меня!
«Синие джинсы,
Трепет шелков,
Вкус поцелуя,
Запах духов.
Девочка верит -
С ним хоть куда,
Лютые планы,
На двоих тридцать два.»
Она танцевала в траве и её волосы развевались на ветру...
Похоже она шептала чье-то имя.
Время приспело,
В глазах испуг -
Его отправляют
Солдатом на юг.
Страшно подумать:
Придёт - не придёт,
Девочка любит,
Девочка ждёт...»
– Спасибо вам за песню. И почему его нет рядом. Только я не хочу, чтобы он...
– Мику ты о нем?
Ульяна тут же радостно пояснила мне. – Его Костян зовут. Он тоже в музыкалку ходит. А Микуся его японскому учит, представляешь?
– Уля прекрати... Это неважно.
Та пожала плечами. – А я чего? Я ничего...
– Вот и хватит.
– Да ладно, я дальше не буду...
Я вдруг представил как Мику учит этого Костю японскому, а ещё если и письменному... Мне почему-то стало его жалко. Только чуть – чуть...
Внезапно Алиса показала пальцем в сторону леса.
– ЧТО ЭТО?
Я оглянулся. Вдалеке над самым краем леса вилось большое чёрное облако.
Ульянка испуганно ойкнула. – Это чего ещё там?
Похоже на стаю воронов. Кто-то спугнул их. Или что-то... А мы тут у всех на виду торчим. Да ещё в конце дня. И это внезапное чувство, как будто-бы по тебе лазерным целеуказателем водят. Всё, хватит на сегодня прогулок, веночков, песен и прочего. Отступаем, чо... Организованно и без паники.
– Девочки, уходим в лагерь. Достаточно.
Как не странно, но они не протестовали.
Алиса подхватила гитару. – Уля, Мику хватайте цветы...
Ульяна начала торопить нас. – Давайте быстрее, я боюсь.
Вообще-то я думал, что придётся опять лезть через дырку в заборе и уже мысленно распрощался с майкой... Да хрен с ней, порву и ладно. Но... Пробежав несколько сот метров по дороге, мы упёрлись в лагерные ворота.
Рядом с ними стояли два испуганных пионера и парень постарше. Он буквально впихнул нас за ворота.
– Давайте быстрее. – потом к пацанам. – А вы чего ждёте? Я закрою.
В лагере мы тут же столкнулись с Ольгой.
– Вы где ходите? Что за... Взрослые девки уже, а как дети... Ну Ульянку я ещё понять могу. А вы? Мику, Алиса... Детство в одном месте играет?
– А чего сразу я?
– Ой, да не орите вы, дайте хоть отдышаться. – Алиса присела на корточки.
– Ольга Дмитриевна, вы же нас сами отпустили.
Мику удивленно посмотрела на неё.
– Сказали, чтоб погуляли. Мы рядом с лагерем были, в лес не ходили. Честно-честно.
– Ну да, действительно. Девочки, извините меня, я... Давайте, идите на ужин. И цветы, да... Возьмите себе.
Я уже хотел было тоже идти в столовую, но она остановила меня.
– Азад, прости меня.
– За что? Она вздохнула. – Не поверила я тебе, помнишь? А ты прав оказался.
Ольга как-то странно посмотрела на меня. В её взгляде удивление мешалось с испугом.
– Ты разве не чувствовал?
Ну да... Тревога за девочек была и ощущение как-будто кто-то их высматривает. Короче больше без ножа не шагу и девчонок одних не оставлять...
– Ты что-то сказала, извини...
– Я же говорю, из леса как накатило. Страх... А потом... вдруг закончилось. Да ещё из лесничества сообщили...
– Что сообщили?
Она опустила голову.
– Пару дней назад в лесу трое пропали. Один из посёлка в нашем пригороде. Родственники у него тут... Были. Он к ним приезжал. Вроде за грибами они пошли. Его и нашли. По остаткам одежды опознали. И следы какие-то видели. Толком ничего не объяснили. Что делать-то?
– Походы в лес устраивать.
– Прекрати, я же серьёзно.
– А серьёзно... Я говорил тебе что делать, забыла?
– Да помню я. Будь моя воля, я бы сегодня уже всех под охраной... Только ведь...
– Я понял. Короче, я жрать пошёл. Если что, кричи громче...
В столовой было многолюдно и удивительно тихо. Похоже дети ещё от страха не отошли.
– Давай сюда. – позвала меня Алиса. Когда я сел, она, помолчав, спросила – Что это было вообще?
– Да действительно. – подхватила Ульянка, тыкая в меня вилкой. – Чего это такое? Мне страшно вдруг стало...
Я лишь пожал плечами. – Просто стая ворон.
– Какие ещё вороны... – рассердилась Алиса. – У меня по спине мурашки как майские жуки бегали.
Рассказать? Не, лучше не надо. Тогда переводи стрелки.
– Вороны, мурашки... Слушайте, вы мне лучше объясните... За каким этим мы через дырку в заборе лезли, если можно было от ворот спокойно дойти? Я чуть майку не порвал.
Вроде получилось. Мику, сидевшая рядом, даже уткнулась в тарелку от смеха.
– Азад, ну через ворота неинтересно же. Что тут непонятного?
Алиска с Ульяной смотрели на меня как на идиота. Мне даже показалось, что дети, сидевшие за соседними столами, показывают на меня пальцами. Мол, он не понимает... Таких простых вещей, что с взрослого возьмёшь. Правильно ведь? Хорошо, уговорили, побуду немножко идиотом.
Ну хорошо. Детей я успокоил, отвлёк, настроение им поднял, даже поужинал. Можно отдыхать. На сегодня всё. Прожевав, я встал из-за стола.
– И какие у нас планы на вечер? – подозрительно вежливо поинтересовалась Алиса.
Я сделал вид что зарычал. – Планы кончились. Никаких концертов, никаких...
– Мы всё поняли. Правильно девочки? Пусть отдохнёт.
– Лиска...
– Да иди уж... – Алиса помахала мне вслед рукой. – Уработался он.
Зайдя в комнату, я включил свет и приоткрыл окно. Сел на стул... И что делать будем? С тем что в лесу? С ножичком, даже с моим... Посерьёзней что-то надо, а где это взять? Может...
Неожиданно в дверь осторожно постучались.
– Входи, открыто.
Ульянка бочком протиснулась в приоткрытую дверь.
– Ой, можно? Ты не спишь ещё?
– С вами уснёшь... А что это у тебя?
Под мышкой у неё был зажат школьный альбом для рисования, в руке коробка карандашей.
– Я порисовать хотела. А то Алиска ушла, а мне одной скучно. И вообще...
– Конечно можно. Хоть ты и обиженная...
– Чего... – она шмыгнула носом. – Я может правда обиделась, вот.
Я вздохнул. Знать бы ещё за что она обиделась.
– Уля, а помириться?
Она потупилась. – Ну давай, что-ли. Мириться будем. – подняв голову, она протянула мне ладошку.
– Мирись-мирись... Только я потом опять на тебя наверно обижусь.
– Ну это же потом будет, когда – нибудь.
– Ага... – она открыла коробку и нахмурилась. – Два карандаша сломались.
Я достал нож. – Сейчас заточу. Вот, хорошо.
– Спасибо.
– Давай рисуй, потом покажешь.
Пока я открывал окно и сворачивал самокрутку, Ульянка, забравшись с ногами на стул, начала творить, бормоча под нос: – Тут дым, а это я... И ещё, вот.
Через несколько минут она довольная слезла со стула и подошла ко мне.
– Раскурился тут... Смотри лучше.
Я взял альбом в руки. На детском рисунке домик с трубой... А ещё трава, солнце и три человечка. В руках у них цветы. И автобус рядом.
Ульянка начала рассказывать: – Это наш дом, а это...
Рыжая девочка в пионерской форме.
– Это я, вот.
Такая же девочка только побольше.
– А это Алиска.
А третий человечек?
– Это ты, а Микуся с Ольгой Дмитриевной к нам в автобусе едут. Чай пить. А мы их встречаем. Тебе нравится?
Я с трудом заставил себя улыбнуться и проглотил комок, застрявший в горле. – Конечно.
Я зажмурился. А что...
Заберу их, папашку трогать не буду, уговорили... Уедим, документы выправлю, на работу устроюсь. Руки-ноги, голова на месте, значит не пропадём. Алиске школу закончить надо будет... По вечерам уроки будем делать, телевизор смотреть, по выходным в парке гулять. Потом внуков нянчить. Никакой войны, никаких...
Неожиданно заныло сердце.
«...Только грай вороний, только волчий вой.
Пуля ты лихая отпусти домой.
В тихое селенье отпусти к родным.
Там над ветхой крышей вьётся горький дым.»
– Ой, а каких ещё внуков? – удивилась Ульянка.
– Ну, ты же вырастишь и выйдешь замуж. За Даньку...
– А это что обязательно? И целоваться по-настоящему придется? А если не хочу?
Она махнула рукой.
– Да ну тебя, придумаешь...
«Дома успокоюсь, позабуду степь,
На хмельную свадьбу созову гостей.
Заведу хозяйство, наживу добра,
Со спокойным сердцем лягу помирать...»
Прекрати ты... Я опустил голову. Сам себе хоть не лги. Ничего ведь не будет. Не в этой жизни, не в этом мире...
Словно что-то почувствовав, Ульянка обняла меня.
– Папа, не плачь, не надо. Я тебя спасу. Я один раз уже спасла и снова... Не думай, я сильная, я смогу.
Я неожиданно вздрогнул, осознавая её слова.
...Село под Горловкой помню. Про донецкий госпиталь потом рассказали. Несколько суток мёртвым был, да видать отмолил кто-то. Знать бы ещё кто...
Теперь знаю. Я оторопело посмотрел на неё.
– Ты... Ты кто?
Её детскими глазами на меня смотрела та, кому я молился перед боем. Та, что сильнее смерти.
СВЕТ ПРЕДВЕЧНЫЙ...
Ульянка лишь шмыгнула носом.
– Я Уля, вот. А ты давай не плачь, а то я тоже плакать буду.
Я смахнул слезу.
– Больше не буду. А можно рисунок на стену повесить?
Она заулыбалась. – Можно, потому что я сама хотела. Давай его сюда, сейчас...
Забравшись на кровать, Ульяна прикрепила рисунок на какой-то гвоздик. Откуда только он взялся?
Потом слезла и отойдя, одобрительно сказала: – Вот, смотри как красиво.
– Здорово. А теперь давай домой, а то ты уже зеваешь.
Я думал, что Ульянка начнет вредничать, но она согласно кивнула головой. – Давай, я уже спать начинаю хотеть, вот.
Прихватив полотенце, я направился к двери.
– А ты спать не будешь что – ли?
– Я потом на речку схожу. Мне же можно?
Она вдруг хитро улыбнулась и подмигнула мне. – На речку значит...
Это вот что было? Неважно. Главное нож не забыть. Ульянка посмотрела, как я прилаживаю ножны и неожиданно тяжело вздохнула
– Ну да, возьми его. А то вдруг ещё кто-нибудь выскочит.
Мы шли по освещенной и пустынной аллее. Зачем фонари-то жечь, никого ведь нет?
– А Ольга Дмитриевна велела не выключать.
Правильно, а то в темноте страшно. Логично ведь...
В домике с флагом было тихо и пусто.
– Уля, а где Лиска?
В ответ снова хитрющая улыбка. – Не знаю. Ну то есть... Не скажу.
– Договорились. Тогда раздевайся и ложись. Я свет выключу.
Через пару минут из кровати раздалось
– Поворачивайся и спокойной ночи желай. Посплю хоть немножко... А потом наверно опять обижусь. Только свет не надо выключать.
Я поправил на ней простыню. Спи и ничего не бойся... И вышел на улицу.
Река встретила меня прохладой, кваканьем лягушек и... блин комарами. Отмахиваясь полотенцем и матерясь вполголоса, я прошел по берегу.
Вот вроде хорошее место. Пологий спуск и песок... Неожиданно я услышал плеск, в воде мелькнуло белое пятно. Кто-то уже тут купается похоже.
– Эй, кто там?
Ответом мне был истошный девичий крик. – АААААААААААА! АЗАД!
– Лиска, ты что-ли?
– Я! ОТВЕРНИСЬ ДАВАЙ, Я ГОЛАЯ!
– Что ты орешь как... – Я отвернулся и отошел от берега. – Сейчас же весь лагерь соберётся.
Сев спиной к реке я достал табак.
Алиса не унималась. – Ты какого хера сюда припёрся!
– Освежится, бля...
Похоже, что от неё можно было уже прикуривать.
– Не звезди мне! Ты же плавать не умеешь.
– Я сказал плавать? Окунуться просто. И
