как и у него, черные негра эфиопа глаза. Стоящего перед ним своей огромной массой черного мокрого от пота дождя и крови порубленных им на арене врагов. В изорванной и свисающей на одном плече серой гладиаторской короткой тунике. И держащего руки на своем широком гладиаторском из кожи в медных бляшках поясе.
- Ничего - ответил уже тише ему Ардад – Просто казнят. Как и тех за теми решетками.
Он кивком мокрой от дождя головы показал на сидящих и как-то странно присмиревших в полной теперь тишине в прошлом их вечных противников. Те казалось, там спали. Он даже обернулся и посмотрел в полумрак других в решетках тюремных подвальных камер. И это действительно было странно. Именно сейчас, когда расправа уже была не за горами.
- Просто казнят и все - повторил Ардад, всматриваясь в странную по ту сторону решеток и прохода между ними темноту и тишину. Только что там галдели и плакались о своей прискорбной теперь участи и судьбе, а теперь молчат или спят.
- Они там, наверное, спят – произнес Ардад - Или мне так кажется?
Он внимательно смотрел в полумрак туда, где были еще пленники этого каменного глубокого подвала.
- Нет, точно спят - произнес, удивленный Ардад.
- Что там, Ардад? – произнес еще больше потрясенный ужасом и страхом Хароний Магма - Они, что все там разом уснули?
- Похоже на это – ответил ему тихо сам напуганный Ардад - Что-то происходит непонятное. Что-то еще с той свалки на арене. Еще там уже счто-то начало происходить, Хароний.
Он повернулся спиной к Харонию Магме. А тот прижался к его негра эфиопа широкой гладиатора Ритария Олимпии спине. За спиной к Харонию прижались и его рабы, поддерживающие уже практически свисающего на их плечах и руках Ферокла. Они порядком уже сами уставшие еле держались сами на ногах, но все же держали тяжелого повисшего на них израненного в полуобморочном состоянии гладиатора фракийца. Здесь все уже забыли, кем они были там наверху, и в своей жизни. Все здесь были в равном теперь положении, положении, обреченных на смерть смертников.
Вдруг и как-то внезапно перед их смотрящими в сторону зарешеченного между камерами подвалов и решетками появился человек. В самом полумраке, он был четко виден своим высоким силуэтом. Как тень. Да, в прочем, это и была тень. Тень в длинной одежде человека. Человека с развевающимися на невидимом ветру длинными волосами. В длинной искрящейся странным ярким светом до самого каменного пола одежде. Внутри некоего легкого пока еле заметного призрачного свечения. Которое разгоралось все ярче как огонь. Живой яркий лучистый огонь.
И внутри этого света был человек. Скорее некая фигура. Фигура человека. Это был мужчина. С острым взглядом черных глаз и миловидным скорее женским даже лицом. С черными длинными вьющимися на невидимом ветру, словно змеи черными волосами. Очень длинными и развивающимися на этом незримом ветру. Та фигура высокая и стройная, медленно пошла к ним. Ступая плавно, будто паря над камнями запыленного тюремной пылью пола. И его светящаяся длинная до самого каменного пола подвала одежда хламида, просто перетекала по его телу. Она не была похожа на одежду римлян. Она выглядела несколько иначе. Она светилась и была будто соткана из яркого слепящего света. И по этому свету перемещались звезды. И подпоясана странным, словно из черной живой пыли поясом. На котором, блестели и светились тоже невиданной красоты в пряжке драгоценные изумруды.
Этот длинноволосый с развивающимися на незримом невидимом ветру черными локонами волос, очень на вид красивый брюнет. Очень красивый брюнет. И очень на вид молодой. Он просто прошел сквозь эту из длинных вмонтированных в каменный пол и потолок металлических прутьев решетку. Просто как нож сквозь масло или даже еще проще. Он ее даже не ощутил. Просто прошел и все, словно той решетки и не было вовсе. Словно она была, вообще ничем и не была на его пути. И по всему было всем присутствующим видно, что для него это вообще была не преграда, равно как и эти подвальные амфитеатра тюремные стены. И стало как-то вокруг тихо. Как-то странно тихо. Будто исчезли все звуки вокруг. И образовался какой-то странный отдельный мир здесь. В этом амфитеатра самом нижнем подземелье. И остались только он и они. Эти пятеро из выживших на арене Рима. Те, кто теперь видел его, были в оцепенении еще большего удивления и ужаса, охватившего их разум и тела. Еще большего ужаса, чем там, на кровавой арене. Видавшие много чего, но такого они не видели своими глазами никогда. И это приводило их в еще больший ужас. Ужас идущий прямо к ним. Медленно и плавно, будто плывя над этим каменным полом. Для них это было страшнее теперь, чем сама смерть. И теперь было для них неизвестно, что было бы ужаснее, сама смерть или то, что они теперь перед собой видели.
Этот пришелец из не откуда, засветился сильнее еще ярким лучистым, вокруг себя живым и подвижным необычным светом. Странным таким же, как и он сам и его одежда. Исходящим тоже из него, Откуда-то изнутри и как из какого-то внутреннего источника, внутри этого идущего к ним медленно человека. Этот яркий слепящий обычные глаза свет разлился по этой тюремной подземной камере, заполняя каждое ее пространство и все уголки тюремного глубокого и сырого в металлических толстых решетках подвала. Свет разлился по всему подвалу, освещая все вокруг, каждый камень в кладках стен. Вспыхнув как-то внезапно, и сразу когда тот пришелец приблизился к тем, к кому он пришел, протиснувшись сквозь высокие толстые тюремные железные решетки. И ступая по тому полу золочеными сверкающими из-под той светящейся светом живой и подвижной в звездах и галактиках на своем теле монашеской хламиды сандалиями. От его предвижения оставался видимый текучий лучистый из света след, который медленной за спиной неизвестного и загадочного, взявшегося из неоткуда незнакомца растворялся в полумраке подвала.
И он шел именно к ним. Медленно, но уверенно, как бы плывя над самым каменным запыленным полом, осторожно приближаясь к Ардаду Харонию Диспицию Магме, и рабам Лакасте и Римию, держащим полуживого, еще на своих руках Ферокла. И те, вытаращив свои перепуганные в паническом страхе глаза, молча, пятились назад от невиданного ранее пугающего их сказочного на вид молодого и красивого как женщина черноволосого высокого брюнета. Они закрывались свободной рукой и щурились от яркого ослепительного света.
- Кто ты?! – первым выпалил в испуге Ардад, закрывая собой и своей широкой гладиатора Ритария ветерана спиной остальных.
- Скажем друг – произнес красивый как молодая женщина сказочный незнакомец - Скажем, друг, друг вашего Ганика – он уточнил, глядя на всех своими черными, как ночь сверкающими неподвижными широко открытыми глазами. И свет его исчез, а он остался.
- Я пришел за всеми вами – произнес этот незнакомец и приближался к стоящим.
Миллемид шел медленно все ближе, подходя к первому, стоящему перед ним Ардаду. А тот, расставив свои эфиопа негра гладиатора руки, закрывал собой остальных, отгораживая от возможной опасности.
- Ты пришел за нашей смертью или жизнью?! - произнес, дрожащим голосом, выдавив из себя и из-за спины Ардада, прижимаясь к рабам и раненому Фероклу. И пятясь со всеми назад к каменной стене подвала, Хароний Магма.
Пришелец, как-бы поискал глазами говорившего за спиной высокого, в короткой, шерстяной оборванной в жестоком смертельном поединке, и забрызганной кровью врагов серой тунике негра гладиатора. Того, кто это произнес. Быстро пошевелив своими черными, как ночь глазами по сторонам, и как бы пытаясь заглянуть за Ардада, произнес в ответ - Смотря, что вы подразумеваете под словом смерть или жизнь.
Миллемид остановился напротив Ардада. Возле раскинутых его в стороны мускулистых и сильных рук. И глядя в его негра почти такие же черные, как и у него ангела Миллемида глаза, произнес снова - Понятие жизнь или смерть для нас и вас людей относительно и буквально.
- Для кого еще вас?! - громко произнес за Харония Ардад.
- Нас Божьих ангелов и вас людей - ответил, поясняя, всем, сверкнув черными, как ночь красивыми гипнотическими глазами Миллемид.
Он посмотрел на Ардада, весьма пристально, будто отмечая его отдельно за всех здесь за смелость.
- Как это? – спросил сам дрожащим от охватившего его сердце и душу страха Ардад.
Он реально теперь боялся. Хотя никогда никого раньше не боялся. Опасаться опасался, того же Мисму Магония, но бояться...
Теперь ему это казалось это ужаснее самой смерти на арене. Это нечто похожее на живого молодого, и похожего скорее видом на женщину человека. То, что Ардад не мог понять и объяснить, стоящее перед ним, совсем теперь уже рядом не было человеком в полном смысле слова. Так как незнакомец, подойдя остановился прямо перед ним. Это было теперь страшнее смерти. И эта странная вокруг них появившаяся сразу тишина, как некий отдельный теперь мир. Мир внутри этой подземной тюрьмы.
У Ардада даже подкашивались уставшие от прошедшего кошмарного и кровавого боя ноги. И этот ужас за его гладиатора спиной передаваемый ему другими, спрятавшимися за ним дрожащими от страха пленниками, как и он здесь. Все это невозможно было описать. Все, что он теперь испытывал, разговаривая с тем, кто назвал себя ангелом. Ему было сейчас жутко, но он, повинуясь своему долгу и силе, защищал своего хозяина от этого всесильного пришельца, понимая, что если что, то им конец. И вся его сила гладиатора не поможет ни ему, ни тем, кого он пытался сейчас защитить. Он спиной чувствовал страх тех, кто прятался за ним и прижавшихся уже к каменной замшелой подвальной тюремной камеры стене, сбившихся в кучку и дрожащих от страха и ужаса. Ардад, раскрыв свои гладиатора Ритария объятья, защищал их, закрывая собой, и придавив спиной. Принимая, может быть последний на себя и смертельный удар.
- Что ты сделал с теми, кто в тех камерах? - произнес, глотая комок в своем горле Ардад,
