- Тогда как смотреть на эту ситуацию с Богом?
- Как на такую ситуацию, в которой может оказаться каждый, независимо от возраста. Ведь встреча с Богом происходит вне времени, включая и внутреннее время тоже. На этом думаю все, что я мог сказать сейчас. Кстати, пока мы обсуждали Бога как предел взросления человека, мне пришла в голову мысль о детях и их родителях, которой я хотел бы с вами поделиться. Хотите послушать?
- Валяй.
- Дети – это родители, только увеличенные до таких размеров, которые нарушают пропорции их родителей. Поэтому когда родитель смотрит на детей, он видит кривое изображение самого себя. Итак, мы взрослые, будучи родителями, не видим себя со стороны и поэтому думаем о себе чаще лучше, а не хуже, чем мы есть на самом деле. Тем более, если мы замечаем себя в детях в гиперболическом, искаженном виде, то, разумеется, не признаем в них себя.
Мало того, здесь действует такое правило жизни: «Природа на детях отдыхает». Это естественное правило означает, что на детях природа, исчерпав себя в родителях (по своей природе она, эта природа, скупа в том виде, в котором уже поработала), отдыхает, ограничиваясь теми остатками, которые родители не растратили еще. Следовательно, если дети хотят добиться своего в жизни, они должны сами приложить усилия без помощи природы в лице талантливых родителей, которые растратили себя не только на детях, но и на других своих творениях.
Поэтому дети так похожи на своих родителей не в хорошем, а в плохом. Причем в самом плохом, еще и потому, что легче ничего не делать, «ожидая с моря погоды» (например, помощи родителей в том, что следует сделать самим), чем делать, что требует известного напряжения сил. Легче плыть по течению, что приводит к деградации, к плохому, ибо так человек никогда не научится бороться с трудностями, сопротивляться, не научится тому, чтобы плыть против течения, которое естественно ведет к болоту, к понижению качества и уровня жизни, или поперек течения переплывать на новый уровень, что способствует градации. Легче обвинить другого (родителя), чем объяснить себе то, почему он (уже как природа) обидел тебя.
«Светлое будущее»
Немалое количество времени у друзей занимало обсуждение вопросов, связанных с будущим всех людей, а не только своим собственным, что вполне свойственно обывателям. Как на это будущее смотрели ON, MN, SN?
Средний друг был полон надежд, хотя, когда разум иногда посещал его сознание, сомневался в них. Это были надежды не на свое благополучное будущее как успешного человека, добившегося того, что хотел и к чему стремился, но надежды утописта, размышляющего над тем, как сделать так, чтобы все люди были счастливы. Согласитесь, догадливые читатели, что пионерский маразм в сознании нашего среднего друга крепчал. Но, как известно из диалектики: «противоположности тождественны», когда на пределе антитезы могут обратиться друг в друга. Кстати, как тут не вспомнить пошлый детский стишок: «Мечты, мечты, где ваша сладость? Прошли мечты, осталась гадость». «Последнее лето детства» кончилось, повзрослевший «пионер» стал циником. Слава Богу, что не хулиганом. Пришлось у-тописту переквалифицироваться в дис-тописта.
Старший друг, побитый жизнью, перестал мечтать о будущем еще в детстве. Поэтому он думал в настоящем только о том, как обидеть больнее всех тех, кто его обидел. Прошлое он использовал для того, чтобы удержаться в настоящем. Никакого будущего для себя он не видел. У него не было будущего. Один умный человек ему однажды сказал горькую правду: «В этом мире тебе нет места. У тебя никогда ничего не будет в первую очередь, как у других». Поэтому как остроумный англофил он говорил себе: «Смеется тот, кто смеется последним». И, разумеется, втайне от самого себя мечтал о том, что всех поставит на то место, которое они заслужили. В этом, он думал, ему поможет менталоид. Однажды MN спросил у него, так что же такое в действительности его менталоид.
- Как ты не понимаешь?! Менталоид – это алгоритм Я, который работает сам по себе. К сожалению, в человеке без известного напряжения собственных сил ничего не работает само по себе, кроме его животной программы, заложенной в него природой. Поэтому и нужен аппарат, прибор, который накачивал бы его сознанием себя, усиливал бы в нем его Я. Такой прибор, конечно, нельзя изготовить из физического материала, ведь он метафизического качества. Поэтому его можно соорудить только из сознания многих и многих людей, в пределе из сознания всего человечества.
Менталоид является своего рода переключателем, реле из режима еще обычных состояний сознания в режим уже необычных состояний сознания самого сознания. Именно в этом предельном режиме сознание работает само по себе. Иначе говоря, источником энергии менталоида является сознательная жизнь всех людей. Однако навести фокус луча сознания на всю нашу несчастную жизнь, чтобы выжечь сорняки в головах людей, следует тому, кто подчинил этому алгоритму в три плюс три плюс пять шагов в мысли, в помыслах всю свою жизнь. Только у него получится показать всем остальным пример действия такого алгоритма, работы менталоида.
Иной специалист по «сдвинутым мозгам» покивает головой, квалифицировав это высказывание как параноидальный бред шизофреника, иной мыслитель призадумается о причудах интеллекта, друзья же искали в «безумных словах» своего старшего друга рациональные зерна откровения.
Наконец, младший друг посчитал, что все хорошо, что кончается. Это хорошо, что так кончается. Что если бы плохо кончалось? Тогда бы все это безобразие никогда не закончилось бы. Но пока не плохо, следует хорошо жить. Это был предельный оптимизм, который угрожал превратиться в предельный пессимизм. Другое название для него «фатализм». Но он всячески отнекивался от такого определения. Вот его слова.
- Этому миру не быть. Железный век не долог. Скоро случится космическая катастрофа по закону кармической эволюции. Ничего сделать нельзя. Можно только приспособиться к настоящему, пока эта катастрофа не случилась. Положение обязывает. Нужно соответствовать тому, что все идет своим путем, но быть готовым к тому, чтобы сделать необходимое, переродиться, когда придет время. Разве есть смысл в том, чтобы бороться с ветряными мельницами?
- Не скажи. Разумеется, есть. Возьми Дон Кихота из Ламанчи. Разве он дурак? – удивился ON.
- Что, нет? Конечно, этот провинциальный и бедный идальго стал дураком, точнее, говоря, безумцем, когда от запойного чтения рыцарских романов перепутал план чтения с планом жизни и вознамерился переделать весь мир в роман о рыцарях, чудовищах и прекрасных дамах.
- Как вы не можете понять, что человек – слабое в разумном плане существо. Слабость ума оборачивается силой чувства и главное силой действия. В нашем мире то, что мы делаем, определяет то, что мы переживаем и выражаем, а тем более понимаем. Разве вы не знаете, что человек понимает только тогда, когда уже сделает. Он понимает, например, смысл того, что чувствует, когда найдет ему выражение, то есть воплотит в чем-нибудь, в некотором материале. Истина того, что мы думаем и что переживаем, скрывается в истине того, что мы делаем при этом. То есть истиной того, что мы думаем и чувствуем, является то, что мы делаем. Вот мы сделали и только после этого можем увидеть по последствиям, к чему привело то, что мы наделали.
Поэтому человек есть существо не разумное, но практическое, деятельное. Когда человек делает, то он этим живет, переживает и выражает. Только потом до него доходит, по факту, что он наделал. Умный человек, то есть, такой, который после работы разбирает, что он заработал, извлекает урок из опыта своей, реже чужой, жизни. Глупый не извлекает урок, поэтому жизнь его испытывает вновь и вновь, предоставляю ему возможность извлечь урок, пока, в конце концов, не угробит. Когда ты это узнаешь, ты уже наломаешь кучу дров и окажешься во всем и везде виноватым. Но глупо предаваться огорчениям, переживать опять, признаваться в своей вине. Как в народе говорят: «После драки кулаками не машут». Извлечение урока из опыта несчастий происходит так: ты не должен думать о плохом, но и не должен обнадеживать себя хорошим. Все опять повторится, ты сделаешь то же самое, как только потеряешь голову и позволишь чувствам, не важно каким, - злым, по больше части, или добрым, - разыграть тебя. Самое лучшее, - отключиться или подумать о другом, если можно не отключаться, попробовать не вовлекаться в ситуацию, не быть ангажированным ей. Нужно избегать плохое, уклоняться от него, но это не значит, что обязательно делать хорошее. То, что ты не вовлекся, не увлекся, оказался безучастным, равнодушным уже хорошо. Когда требуют от человека добрых дел, - слишком много хотят от человека.
Вот Дон Кихот из добрых побуждений, внушенных авторами старых рыцарских романов, вознамерился делать добро, - наказывать злых волшебников и сокрушать чудовищ, спасая от них прекрасных дам, - и «наломал столько дров», что всех насмешил. Это хорошо, что насмешил, а то его последователи уже не насмешили, а сильно огорчили своих современников своими «подвигами». Дон Кихот – это художественный портрет человека вообще.
К сожалению, человек не добудет себе счастья в будущем. Но мы продолжаем жить надеждой. Время нас ничему не учит. Объяснение: как говорил классик, «широк человек, надо бы сузить его», добавлю, чтобы он был человеком. В воспитании это выражается в том, чтобы никого не наказывать, ибо тот, кто наказывает, наказывает не других, а самого себя. Но это он узнает только тогда, когда накажет и чем сильнее накажет, тем вернее узнает. Но и хвалить тоже лишнее, ибо, зачем обнадеживать, врать? Бесполезно. Скажут: «И кошке ласковое слово приятно». Ну, и что? Приятное не доброе, а доброе не истинное. Не надо путать. Смотри, не перепутай. Оставайся в стороне, так легче выпутаться из ситуации с минимальными потерями для душевного спокойствия. Не создавай себе проблем и тем более не умножай их, - тебе же будет хуже всех. Так зачем участвовал? Своей головы нет? Выходит, нет. Как все же справиться с неразумными существами, если разум не срабатывает? Только через раскаяние неразумного. Но оно работает короткое время. Потом человек успокаивается и благополучно забывает о зле содеянного им. Как с этим бороться? Хитро-мудрые старцы придумали упражнения в форме молитв, повторяя которые человек автоматически впадает в так называемые «человеческие состояния» и на время молитвы, если она будит совесть, то есть, чувство вины, оказывается не способным сделать зло. Поэтому