Полотенца не было, так что пришлось обсыхать на воздухе. Он стоял на траве, дрожа от холода, гадая: броситься ли ему обратно домой, или, дрожа на улице, ждать, когда солнце обсушит его. Но вдруг рядом возникла девушка и протянула полотенце. Её глаза были насмешливы, но улыбка — дружелюбна.
Днём, за обедом из карри[30], курта[31] и чапати[32], Расти познакомился с мамой Соми, и она ему понравилась.
Она была в простом белом сари. Ей было около тридцати пяти, но у неё уже было несколько седых волосков на висках, а её кожа, в отличие от кожи Соми, была огрубевшей и сухой. Жизнь её сложилась нелегко: после разделения страны, когда главной религией стала ненависть, семье Соми пришлось покинуть свой дом в Пенджабе[33] и двинуться к югу. Они прошли сотни километров, и мать несла на спине Соми, которому тогда было шесть лет. В Индии им пришлось начинать жизнь заново, с чистого листа, ведь они лишились большей части своего имущества. Отец нашёл работу в Дели, сёстры вышли замуж, а Соми с матерью осели в Дехра-Дуне, где мальчик ходил в школу.
Мать Соми сказала:
— Мистер Расти, дайте Соми несколько уроков в правописании и арифметике, а то он в этом самый слабый в классе.
— О, здорово! — воскликнул Соми, — Будет весело, Расти! — затем он стукнул ладонью по столу, — У меня идея! Кажется, я нашёл тебе работу! Помнишь Кишена, того мальчика, которого мы видели вчера? Так вот, его отец ищет кого-нибудь, кто давал бы Кишену частные уроки английского!
— Учить Кишена?
— Да, это легко. Я пойду к мистеру Капуру и скажу, что нашёл профессора английского, или вроде того, а потом придёшь ты и познакомишься с ним. Братец, это первоклассная идея, ты станешь учителем!
Расти сильно сомневался в этом предложении — он не был уверен, что сможет учить английскому, или чему бы то ни было ещё, своенравного сына богача, однако он был не в том положении, чтобы выбирать.
Соми прыгнул на велосипед и помчал к мистеру Капуру, добыть для Расти место профессора английского.
Вернулся он весьма довольным собой, и у Расти ёкнуло сердце при мысли, что теперь у него есть работа.
— Тебе нужно пойти повидаться с ним сегодня вечером. — объявил Соми, — Он обо всём тебе расскажет. Ему очень нужен учитель для Кишена, особенно, если тому не придётся платить.
— Что за работа без оплаты? — пожаловался Расти.
— Бесплатная, но с полным довольствием: еда, а нет кухни лучше, чем Пенджабская, вода…
— Уж надеюсь… — перебил Расти
— … И комната, сэр!
— Ух ты, даже комната. — съязвил Расти, — Как мило.
— Как бы там ни было, пойди и встреться с ним, а соглашаться ты не обязан.
*
Дом, где жили Капуры, располагался вблизи канала. Это было приземистое, уютное с виду, бунгало, окружённое нестриженой живой изгородью и затенённое деревьями банана и папайи. Был уже поздний вечер, когда Соми и Расти прибыли, луна взошла, и мохнатые ветки бананов отбрасывали густые тени на гравийную дорожку.
На открытой площадке перед домом горел очаг, похоже, Капуры устраивали вечеринку. Соми и Расти присоединились к людям, рассевшимся у огня, и Расти беспокоился — приглашены ли они на пирушку. Очаг распространял уютное тепло в прохладной ночи, и языки пламени прыгали, отбрасывая розовые блики на лица гостей.
Соми указывал на разных людей: на лавочников, на пару влиятельных мужчин, на приболевшего Сури (который никогда не пропускал подобных мероприятий), и нескольких незнакомцев, которые сами себя пригласили на вечеринку, чтобы повеселиться и бесплатно поесть. Кишена, сына Капура, не было — он терпеть не мог подобные посиделки, предпочитая им компанию отъявленных пройдох с базара.
Мистер Капур сам когда-то был влиятельным человеком, и все это знали, но он пал с вершин, и если не оторвётся от бутылки, наверняка не достигнет прежних высот.
Сейчас Капур качался в дверях, со стаканом в одной руке, и с бутылкой виски — в другой. На нём было зелёное одеяние и недельная щетина, волосы его, точнее то, что от них осталось, топорщились на макушке, а на губе собралась слюна. Воцарилась неловкая тишина. Но Капур, будучи дружелюбным, вежливым пьяницей, добродушно огляделся и проговорил: «Все здесь? Отлично, отлично, все здесь, все-все… Подбросьте поленьев в огонь!»
Огонь итак был вполне силён, но недостаточно для Капура, который то и дело подбрасывал дров, распалив костёр до такой степени, что тот грозил дотянуться до самого дома. Жена Капура, Мина, не выглядела встревоженной, разве что раздражённой. Она была сильной личностью, всё ещё молодой и очаровательной. В своём красном сари и белом шёлковом жакете, с заплетёнными в косу и пахнущими жасмином волосами, она была прекрасна. Расти восхищённо уставился на неё. Он хотел сделать ей комплимент, сказать: «Миссис Капур, Вы красивы», но в этом не было необходимости, она была осведомлена об этом факте.
Мина приблизилась к одному из важных гостей и прошептала ему что-то на ухо, потом подошла к мелкому лавочнику, и нашептала что-то ему, и тогда важный гость и мелкий лавочник оба подкрались к мистеру
Капуру, и попытались деликатно втиснуть его в дом.
Но Капур не поддался. Он оттолкнул мужчин и возопил: «Поддерживайте огонь горящим! Поддерживайте! Не дайте ему угаснуть! Бросайте туда побольше дров! » И не успели его удержать, как он высыпал в очаг горшок вкуснейших леденцов.
Расти это показалось просто кощунством. «Ой, мистер Капур…» — закричал он, но в этот момент позади началась неразбериха, и слова потонули в грохоте серии взрывов.
Сури и ещё пара человек принялись пускать фейерверки: фонтаны, ракеты и одиночные салюты. Фонтаны брызгали зелёным, красным и серебристым, ракеты рассекали ночное небо, оставляя багровые хвосты; но из-за фейерверков и началась сумятица — гости не знали, тесниться ли им к огню, или бежать от фейерверков — ни одно из решений не сулило ничего хорошего, и женщины начали впадать в панику. Сури обжёг палец и начал реветь, а женщины будто бы только этого и ждали. С матерью Сури во главе, они бросились к бедняжке и направили на него всё своё внимание. Мужчины, присутствовавшие в меньшинстве, застенчиво поглядывали в ту сторону. Они предпочли бы, чтобы происшествие было посерьёзнее.
По щеке Расти скользнуло что-то колючее.
Это была борода Капура. Соми подвёл нанимателя к Расти, а сбитый с толку мужчина ткнулся Расти в лицо и положил руки на плечи юноши, чтобы устоять. Капур кивал, а глаза его были влажны и красны.
— Расти… так это ты мистер Расти… Я слышал, ты будешь моим репетитором.
— Вашего сына, сэр. Хотя это Вам решать.
— Не называй меня «сэр». — сказал Капур, покачав пальцем у Расти перед лицом, — Называй меня по имени. Так, ты собираешься в Англию, а?
— Нет, я собираюсь быть Вашим репетитором. — Расти попытался обхватить его за талию, чтобы не упасть под весом навалившегося на плечи Капура.
— Хорошо, хорошо. Скажи мне, когда будешь отъезжать. Я тебе дам несколько адресов моих знакомых. Ты должен поехать в Монте Карло, [34] если ты не видел Монте-Карло — ты не видел ничего. Это единственное место, у которого есть будущее. А ты знаешь, кто построил Монте-Карло?
Уловить смысл разговора Расти казалось невозможным, равно как и обсудить своё назначение учителем английского для Кишена. Капур начал сползать из рук юноши, и тот воспользовался возможностью сменить позу на более устойчивую, и поднял хозяина дома обратно. Гости с конфузливыми улыбками наблюдали эту сцену.
Расти продолжил беседу:
— Нет, мистер Капур, не знаю. Кто же построил Монте-Карло?
— Я. Я построил Монте-Карло!
— Ах, да, конечно.
— Да, я построил этот дом. Я гений, вне всякого сомнения! Я высокого мнения о своём мнении, а как насчёт тебя?
— О, я не знаю, но я уверен, что Вы правы.
— Конечно прав. Но ты скажи, не бойся, что ты думаешь? Стой на своём даже если ошибаешься! Подбрось ещё поленьев в огонь, пусть горит.
Капур выскочил из рук Расти, споткнулся и стал падать в очаг. Мальчик крикнул, предостерегая его, схватил край зелёного одеяния и втащил хозяин назад, на безопасное расстояние от огня. Мина подбежала к ним, вскользь взглянула на Расти, подхватила мужа под руки и препроводила его в дом.
Расти таращился вслед Мине Капур даже когда она скрылась в бунгало.
Гости мило болтали, делая вид, что ничего не произошло, приберегая сплетни до завтрашнего утра. Однако дети хихикали между собой, а жёлчный Сури крикнул: «Подбросьте ещё поленьев в огонь, пусть горит! ».
Соми подошёл к Расти.
— Что сказал мистер Капур?
— Что он построил Монте-Карло.
Соми шлёпнул себя по лбу:
— Тоба! [35] Завтра вечером придётся опять прийти. А если он будет пьян, обсудим твоё назначение с его женой, она одна хоть что-то соображает.
Они ушли с вечеринки; из круга света костра в тень бананов. Голоса гостей доносились отдалённым ропотом. Пронзительный голос Сури долетал вполне ясно.
Соми сказал:
— Завтра утром нам надо пойти в лавку чаата, Ранбир о тебе спрашивал.
Расти почти забыл о Ранбире и теперь устыдился, что не спросил о нём раньше. Ранбир был важным действующим лицом в перемене жизни Расти, с помощью всего-то двух горсток краски: зелёной и красной, да пожатия руки.
_______________
[30] Карри — общее название острых густых жидких блюд из тушёных овощей, бобов или мяса.
[31] Курт — творожные шарики.
[32] Чапати — индийский хлеб в форме тонких лепёшек.
[33] Пенджаб — индийский штат на границе с Пакистаном, в котором проживает большинство сикхов страны.
[34] Монте-Карло — Административная территория в Монако и курорт, знаменитый своими игорными заведениями.
[35] Тоба — выражение неудовольствия, раздражения на хинди.
9
Вопреки воле родителей, Кишен Капур проводил большую часть своего времени на базаре. Ему это нравилось, потому что было запрещено, вредно и опасно, а также потому, что с базара легко можно было принести домой паразитов.
Ранбир любил базар потому, что родился здесь, и помимо базара он знал всего несколько мест. С десяти лет он присматривал за буйволами своего дяди, пасущимися на майдане, и водил их на реку — поваляться в грязи и напиться. Вечером он возвращался верхом на самом сильном и быстром буйволе. Когда Ранбир стал постарше, отец разрешил ему помогать в своём магазине одежды, однако тот при любом удобном случае охотно возвращался к буйволам.
Кишен не любил животных, особенно коров и буйволов. Его злейшим врагом была Махарани — королева базарных коров, избалованная и своевольная, как и Кишен. В отличие от остальных коров, она не питалась из урн и мусорных куч, а жила добротой завсегдатаев базара.
Кишену не было дела до религии, для него корова была просто коровой, а не чем-то священным; и он не видел причин уступать корове путь или позволять ей утаскивать лакомый кусок из-под носа. Однажды он привязал к хвосту Махарани пустую жестянку, и торжествующе наблюдал, как та бесится из-за гремения банки и встаёт на дыбы, подвергая опасности прохожих. Лишённый чувства собственного достоинства, Кишен с удовольствием смотрел, как другие теряют своё. Впрочем, спустя несколько дней, Махарани отплатила ему
