должен делать?
-- Дорожить своей репутацией, это первое, что от тебя потребуется сейчас. Тебя еще никто не знает в Москве. И ты, ведь, хочешь рассказать о себе сам то, что ты думаешь. А не услышать от гнусной желтой прессы то, что расскажут другие? Нет, не я... «Кто предал раз, предаст и дважды» – так ведь сказал поэт?
Видно было, что Алик просто дрожит в нервном напряжении.
-- Да, расслабься, не дрейфь, -- подбодрил его Кадо, -- На, вот, выпей, -- он протянул ему рюмку с коньяком, Алик, молча, взял ее и быстро опрокинул себе в рот, -- Ты присядь, закуси лимончиком... Ведь ничего еще не случилось, -- продолжал Кадо, -- Я просто рассказываю, что может случиться. Так ты хочешь строить танцевальную карьеру дальше? Пока ты молод, красив, гибок. А время уходит, его не догнать...
-- Да, я очень хочу, -- ответил Алик несчастным тоном.
-- И лучшей твоей партнершей останется Варька. Без нее ты не сможешь добиться таких высот. Вы прекрасная пара вместе.
-- Да, я хотел бы танцевать только с ней...
-- Так вот, слушай. С этой минуты ты должен следить за каждым ее шагом и обо всем докладывать мне. Каждый день, каждый час. Куда бы она ни пошла, что бы ни сделала. Все должно звучать в твоем докладе. Ты меня понимаешь?
-- Да.
-- Она может крутануть хвостом и уехать. Так она уже поступила с моим филиалом. А я терять хороших людей не люблю. Тем более, что это я вложился в карьерный рост вас обоих. И ты не должен выпускать ее из виду. От этого зависит и твоя судьба, и ее. Тебе понятно?
-- Понятно, дядя Кадо, -- повеселевшим тоном отвечал Алик.
-- Вот и отлично. Скоро ты сможешь называться перед публикой своим привычным именем Олег Поташев и гордо заявить прессе Москвы, что ты из нее родом. Или у тебя есть другие имена?
Кадо дружески потрепал Алика по плечу и нажал кнопку звонка, чтобы шофер отвез Алика домой.
Глава 21
Рано утром, часов около девяти, Елисей постучался в привычную для него дверь. Он знал, что там уже не спят. Из-за дверей доносился ароматный запах приготовленного завтрака.
«Сейчас чай пьют, -- подумал Селя, -- Вот и я тут как тут с утренним сюрпризом...»
Уже пять минут он стоял возле двери, но ему никто не открывал. Селя позвонил настойчивей. Хотя, домашние уже привыкли к его негромкому стуку с особым тактом.
«Что-то пошло не так», -- решил Селя.
Дверь ему открыла взволнованная Варина мама.
-- Ох, это ты! – удивилась она, -- Я совсем не ждала. И звонишь ты не так обычно.
-- Так я же стучался, а вы не открыли, -- оправдывался Елисей, переступая порог в прихожей.
-- Как хорошо, что ты пришел. Может, ты подскажешь, что делать.
-- Что случилось, тетя Виола? – Елисей снимал пальто и раскручивал на шее длинный шарф.
-- Проходи. Хоть тебя блинами накормлю, -- она вытерла покрасневшие глаза.
Селя прошел прямо на кухню. По требованию мамы вымыл руки и присел за стол. Она тут же накрыла его колени вышитым кухонным полотенчиком и поставила тарелку с блинчиками перед ним.
-- А где Варя? – спросил озадаченно Селя.
-- Я тоже не могу понять, куда она испарилась, -- сокрушенно качала головой Виолетта, -- Вчера пришла с работы поздно. Взбудораженная такая. Ужинать отказалась и сразу же заперлась в своей комнате. Я тревожить ее не стала. Ну, мало ли что, может, приболела, может, устала. Так и не успела спросить у нее ничего. А утром, просыпаюсь, думала, она еще спит. Зашла на кухню, а на столе только записка. Вот... – Виолетта протянула Елисею смятый кусок бумаги.
На нем знакомым, но размашистым почерком было написано: «Мама, не волнуйся. Я уезжаю. На сколько, не знаю, потом позвоню. Я должна найти...».
Там была еще какая-то фраза, то ли «твоего сына», то ли «тебе успею», но паста расплылась от жидкости, попавшей на бумагу. Возможно, на нее попала капля воды, а, может, скатилась слеза... Елисей все понял.
«Сработало! – щелкнуло у него внутри, -- Теперь Варя на верном пути...»
Он немного покрутил в руках записку, даже понюхал, для приличия и все так же невозмутимо произнес:
-- Я думаю, она скоро приедет. Там же написано, позвонит.
Виолетта снова вытерла слезу чистеньким фартучком:
-- Может, ты ей позвонишь? Хоть спроси, где она сейчас.
-- Нет, не стану, -- равнодушно ответил Селя, жуя блинчик с творогом и окуная его в сметану, -- Не нужно этого делать. Раз написано, что позвонит, значит, пусть сама и позвонит.
-- Как она там... Хоть бы поесть взяла...
-- Не переживайте, сейчас в столовых хорошо кормят. А финансов у нее достаточно, -- утешал ее Селя, -- Хотя, ваши блины... Ой, не завидую я сейчас Варьке. Такой завтрак пропустила.
Виолетта опять ударилась в слезы.
-- Да что вы, мама. Ну, захотелось дочке вашей прогуляться, по Парижу, скажем... Она уже взрослая. Разве из-за этого стоит так нервничать?
-- Если бы по Парижу, она бы радостная пришла и мне бы сразу же похвасталась. А так, страшнее тучи накануне была.
-- Так, вот, в таком настроении в Париж и надо ездить. Это город роскоши и веселья, быстро тонус поднимет, -- придумывал Селя, как мог, разные сказки для безутешной мамы, -- А вам волноваться нельзя. Вы лучше валерьяночку накапайте себе в чаек и отвлекитесь...
-- Да, чем тут отвлечешься? Селя! От тебя жена сбежала...
-- Ну, не от меня, а от скуки... А потом, что я могу сделать с ней? На цепь посадить? Это не педагогично, сами знаете.
-- Кого она хочет найти?... Сына... У нее что, сын есть?
-- Вот этого я не могу знать. Вам виднее... Ну, мне пора. Спасибо за отменный завтрак. Я надеюсь, увидимся еще. Если что, звоните. Я всегда рядом. Только, пока, живу в гостинице.
-- Ох, и жизнь у нас! Сплошные тайны, одни интриги кругом, -- покачала головой Виолетта.
Она не могла не догадываться, что это очередное задание или интрижка со стороны ее ближайшего руководства, под названием «родственники».
-- Ничего не поделаешь, мама. Вы же не первый раз замужем... за разведчиком.
Селя хитро подмигнул и удалился по своим делам.
Глава 22
В запотевшем окне пассажирского вагона быстро мелькали заснеженные ели и сосны, еще пока что Европейских лесов. Они почти ничем не отличались от Московских. Разве что, экологической чистотой и порядком. Огромные ели похожи на крыши китайских сооружений, а сосны все так же пушисты и ароматны. Их запах просачивался сквозь мутные стекла окон, и так хотелось остановить весь вагон, встать и, забыв о проблемах и накатившей неизвестно откуда боли, уйти туда, где так свежо и тихо.
Варя не стала брать билет в вагон люкс. Ей хватило обычного плацкартного места. До Львова двенадцать часов, а оттуда до Москвы – еще восемнадцать.
Это не пугало Варю. Она любила путешествовать. А сейчас ей так было необходимо время, проведенное под мерный стук колес, чтобы успокоиться, собраться с мыслями и продумать дальнейший план действий.
Конечно, говорить о том, что она известная танцовщица, не стоило. И сейчас ее псевдоним и сценический имидж, сильно отличавшиеся от реальной сути, работали на нее. С виду, Варя ничем не отличалась от ее соседей по вагону.
Варя то смотрела в окно на снежные равнины, протянувшиеся после полосы лесов, то снова впадала в полудрему. И ей снился безоблачный сон ее детства. Но, как только она видела себя маленькой и рядом маму, с тревогой просыпалась. Сердце ее начинало бешено колотиться, а усталый мозг сводила «судорога». Ей казалось, что она сходит сума.
Невыносимо было думать о том, что все это время где-то там, в сиротском приюте, совершенно один рос маленький мальчик. Варю водили в детский сад, и он тоже... играл казенными игрушками. Варя пошла в первый класс, и он... Варя помнила, как бабушка и мама вели ее нарядную в белых бантах... стояли вместе с ней на линейке... А он... совершенно один, с другими, такими же, как он...
Варя беззвучно плакала, не проронив ни слезинки. Самое странное, что все это время, когда в ее семье между ней и мамой происходили незримые конфликты, она, словно чувствовала, что рядом должен быть еще кто-то. И вместе им было бы легче. Намного легче. И Варя не врала себе теперь. Ей показалось, что все это время ее не просто кто-то обманывал. Она сама обманывала себя, не желая слушать то, что говорило ее собственное сердце. Вот поэтому не смогла утрясти все неурядицы, происходившие вокруг нее. Как так поздно... может, еще не поздно... но лучше позже, чем никогда.
Мысленно Варя вспоминала, где под Москвой есть приюты для детей. Иногда они с мамой навещали сирот и, как все благочестивые граждане, помогали, чем могли. Мама часто говорила, что нельзя отворачиваться от чужого горя. А потом вспоминала, как один ее родственник усыновил мальчика, рожденного от фашистского солдата и оставленного русской матерью. Но теперь Варя поняла, что мама это делала не просто по примеру того родственника. Это было нужно ей самой...
Потом она подумала, в каком из приютов мог бы быть ее брат. Кадо ничего не говорил об этом. Как же она не смекнула тогда спросить его... Да куда там, он же напился и был чем-то вроде доски. Но обращаться снова к нему ей уже не хотелось. Она думала, отвернувшись к стеклу от всего мира.
А поезд мерно стучал колесами и приближал ее к событию, которое она с тревогой в сердце предчувствовала уже долгие годы. Но никогда не думала об этом всерьез.
И Москва встретила Варю привычным шумом. Как только она окунулась в, уже знакомую атмосферу, волна тоски по минувшим дням, проведенным здесь, накрыла ее с головой. И те тревоги, и вражеские нападения... здесь она впервые встретилась с Джеймсом. Узнала о подлости ее пристрастного фиктивного отца. И впервые поняла, что такое иметь большую семью. Но, видно, не все еще она узнала о себе. Пришла пора и скоро настанет час. Сомнений не было. Кадо, каким бы подлым ни был, не мог придумать специально для нее эту историю.
Первое, что сделала Варя, после того, как заселилась в самую обычную гостиницу города, прошла к киоску и купила карту Подмосковного района. Айфон с интернетом всегда был у нее под рукой. Но такое наглядное пособие, как обычная бумажная карта, помогали полнее мыслить над проблемой.
В номере она развернула добытую ценность и медленно стала разглядывать всю, изображенную на ней, местность. Конечно, мобилка хорошо помогала ориентироваться в пути, но лучше чем географическая карта, никто не мог подсказать, что нужно делать дальше.
Варя видела не только те объекты, которые ее интересовали, но и все, что было с ними связано. Школы, интернаты, детские сады, дома культуры. Все, где могли бы появляться дети, даже обделенные семьей. Там же, рядом, были скверы, и детские площадки.
Варя хорошо продумала план своих действий на завтра и отметила крестиком первые три детских дома, которые, как минимум, должна была посетить завтра. В блокноте записала их адрес. Теперь можно было включать карту «Гугл». И тут она тормознула. А, ведь, за ней могут следить. В своей записке для мамы она ничего не сказала, куда и насколько уезжает. Значит, ни Селя, ни Кадо, ни Джеймс не смогут ее перехватить здесь и остановить. С их стороны можно ждать и такого выпада. За последнее время она уже ничему не удивлялась со стороны своих родственников, которых любила каждого по своему, и которые не всегда отвечали ей открытой любовью. Еще больше Варя досадовала на то, что корыстные цели для них важнее, чем простые открытые отношения, которые несут в себе меньше опасности, чем они об этом думают.
Глава 23
Джеймс тупо смотрел из окна своего офиса на выхоленный
