– услышала она позади себя знакомый голос, -- Ты как здесь?
-- Николай! – слезы моментально высохли. Стешка была рада, что опять не одна, -- Я из клуба иду...
-- Идешь из клуба? – Николай наклонился к ней, -- Там облава. Опять кто-то листовки выбросил. Прямо жандармам на головы. И все из-за тебя! Ты ведь рубильник выключила.
Николай весело подмигнул и оба расхохотались. Стешка смеялась от всей души так, словно знала, о чем идет речь.
-- Ладно, пойдем ко мне, -- Николай подал Стешке руку.
Они пошли вместе через дворы. Там было тихо.
-- А за мной немец гнался, -- без хвастовства рассказывал Николай, -- Думал – все, догонит. Что делать? Во двор чей-то забежать? Нет, жильцов подставлю... А тут, на пути, колодец. Старый, пересохший. Я – туда. Спустился вниз. Слышу, пробегает мимо жандарм, свистит. А внизу темно и прохладно. Пробежал он мимо раз, обратно, опять – туда и обратно. А я все сижу и жду, пока он успокоится. Наконец, слышу, тихо... ушел, значит. А я хочу вылезти, да не могу. Сил больше нет, и нога болит. Так я за ведерко ухватился. Оно затарахтело. Из калитки сосед вышел. Давай мотать вверх. А тут я с ведерком... из колодца: «Здравствуйте!» Он как закричит: «Свят, свят!» Крестится и – шмыг в хату... А я вылез из колодца, и сматываться огородами.
Они подошли к невысокой приземистой хатке, покрытой соломой.
-- Вот мой дом, -- указал на нее Николай, -- Мама с сестрой уже спят. Давай в сарайчик...
Они вошли в такой же низенький сарайчик, только еще ниже, чем хатка. Он был так же покрыт соломой. Внутри его – свежее скошенное сено. Колька порылся в сене и достал, на ощупь, пишущую машинку. Вокруг было темно. Они не зажигали керосинку, чтобы не привлечь внимания жандармов. При свете звезд, проникавших в сарайчик через окно и двери, Стешка рассмотрела, что это такой «агрегат», который она уже видела в комендатуре.
-- Хочу перепрятать, -- пояснил Колька.
-- Куда?
-- К себе в колодец. Фрицы ни за что не догадаются!
Они пошли к колодцу. Колька спустился вниз. Стешка опустила машинку в пустое ведерко и осторожно спустила его в колодец Кольке в руки. Колька словил ведерко, вытащил машинку и ловко поместил ее между бревнами колодца.
После проделанной операции они опять вернулись в сарай.
-- Оставайся здесь ночевать, Галка, -- предложил Николай, -- Попадешься, если уйдешь.
Стешка так была напугана всем, что случилось, что безоговорочно согласилась.
-- Завтра утром нам надо быть в редакции. Нашей бывшей, -- Николай стал говорить строго и коротко, так, словно находился в штабе, -- Там теперь Чапля место занял своей газетой. Говорят, он на Цимермана работает. А «Вестник Павлодаля» теперь издается подпольно. И распространяется тайно. Нами.
-- А нам зачем к Чапле идти?
-- Чапля меня на работу звал. Если откажусь, заподозрит... А я хочу разведать кое-что там. В подвале редакции находится склад старых газет. А в них, в каждой трудовой статье – фамилии большевиков города и лучших людей, которых за успехи в труде награждали. Этим людям грозит опасность. Если немцы узнают об этих газетах, их всех арестуют и убьют. Надо газеты ликвидировать. Ты мне поможешь.
Стешка согласно закивала головой.
-- А теперь, смотри, -- Колька полез под стриху. Достал оттуда стопку распечатанных листков бумаги.
-- Что это? – как завороженная спрашивала Стешка.
-- Утром прочтешь. Это листовки-воззвания. Там же необходимая инфа для народа. А, вот это, -- он достал кусочек хозяйственного мыла, очень дорогая вещь в осажденном Павлодале, -- Это – товар. Мы будем заворачивать в листовки обратной стороной и продавать его. Фрицы ни за что не допрут. Завтра, чуть свет, надо будет встать и завернуть каждый кусочек в листовку. Товар отнести на рынок.
Глава 13
Рано утром, лежа в своей необычной постели, которая состояла из пахнущей сухой травы, Стешка услышала пение птиц. Где-то далеко, словно не здесь. Она боялась открывать глаза, ей хотелось верить, что все это – сон. Странный сон. Тревожный.
Рядом она слышала движение. Это Николай, вспомнила Стешка.
-- Галина, вставай. Нам пора.
Стешка открыла глаза и быстро вскочила. Спать совершенно не хотелось. Она, молча, наблюдала, как Николай проворно работает своими длинными «музыкальными» пальцами. Он быстро заворачивал кусочки мыла в листовки, которые вчера показывал Стешке. Стешка присоединилась к нему.
-- Какие у тебя красивые руки. Ты, наверное, играешь на скрипке? – не выдержала она, глядя на его запястья.
Николай вздрогнул, как от сильного толчка. Взглянул на Стешку своими глубокими синими глазами и смущенно опустил пшеничные ресницы. Потом сдавленным голосом произнес так, словно Стешка уязвила его самолюбие:
-- Я на гитаре играю, ты, ведь, знаешь...
-- Извини, я забыла, -- тихо произнесла Стешка.
-- Я новую песню сочинил, -- с вызовом бросил Николай, -- Потом спою, когда наши в подвале Наумыча соберутся.
-- Отлично.
-- Отлично тогда будет, когда задание выполним на отлично. Пошли!
Николай взял сумку и направился к калитке. Стешка – за ним. Из дверей дома выглянула сонная сестра в длинной сорочке.
-- Коля, где ты был всю ночь? – кинулась она к нему, -- Немцы опять кого-то ищут. Вчера в клубе облава была.
-- Я в сарае спал. В доме – жарко.
-- А Галина?
-- Она только что пришла. Мы на базар, мыло продавать. Глядишь, чего вторгуем.
-- Ой, Коля, осторожней. Немцы всюду рыщут...
-- Нам что? Мы торгуем... Пойдем, Галка.
Стешка молчала все это время, только с интересом смотрела то на Николая, то на его младшую сестру. Потом, молча, засеменила за Колькой. Она снова почувствовала тревогу внутри, когда плетеная калитка захлопнулась у них за спиной.
-- Ну, где же он... Жорка...—переживал Николай.
Где-то, вдалеке еще сонной улицы, замаячил силуэт.
-- Это он? – спросила Стешка.
-- Не знаю... Чую, не к добру... Ладно, не паникуй. Мы идем на базар торговать мылом.
Силуэт приближался все ближе и ближе. Уже была различима в легкой туманной дымке его коричневая пилотка. Пилотка немецкого офицера. Николай шел прямо на него, совершенно спокойный. У Стешки истошно заныло внутри так, словно она уже успела побывать в железных лапах эсесовцев.
Силуэт поравнялся с путниками.
-- Доброго ранку, пан офицер, -- приветливо поздоровался Николай.
-- Ви кто? – вместо приветствия ответил офицер, -- Куда идете? Что в сумке?
-- Идем на рынок мылом торговать.
-- Показивай товар, -- командовал офицер.
Стешка побледнела. А Николай, как ни в чем не бывало, засунул руку в сумку и на ощупь достал первый попавшийся кусочек мыла. Развернул его прямо у немца перед носом и... О, чудо! Листок, в который было завернуто мыло, оказался чистым с обеих сторон. Стешке опять показалось, что это сон. Немец глянул искоса на сумку и произнес:
-- Ладно, иди. Только потом зайди в комендатуру. Отметиться.
-- Будет сделано, пане офицер.
Колька беспечно двинулся дальше, а Стешка за ним.
-- Пронесло, -- выдохнул Колька, когда они отошли от напряженного места.
-- Как это... как это получилось?
Стешка вопросительно смотрела на Николая, как на волшебника.
-- А так. Я верхний слой пустыми листками выложил. Ты не видела, а надо быть наблюдательней... Ну, где же Жорка?...
Ждать Жорку не стали. Подошли к воротам рынка. К ним подскочил невысокий щуплый паренек в кепке.
-- Жора, -- радостно крикнул ему Николай, -- Сто лет тебя не видел.
Паренек приблизился и быстро украдкой шепнул Кольке в самое ухо:
-- Сегодня не базарный день. На рынке готовят облаву. Кого-то ищут.
Вместо ответа Колька нарочито громко произнес:
-- А мы, вот, гостинец тете своей приготовили. Может, передашь? Я ее дома ждал, а она не пришла...
Паренек тоже, громче обычного, как артист на сцене театра, отвечал:
-- Конечно, передам.
Потом Николай наклонился и быстро шепнул пареньку:
-- Мне оставаться здесь нельзя. Ищут, скорее всего, меня. Я вчера от облавы ушел.
Парень взял сумку и громко произнес:
-- Спасибо, тетя Нюра будет рада.
Рядом, торговавший статуэтками бородатый мужчина, начал собираться домой.
Глава 14
-- Пойдем, -- коротко кинул Николай Стешке и они заторопились подальше от шумной барахолки.
-- Куда? – так же коротко спросила Стешка. Она уже научилась быть осторожной, проворной и быстрой. И, главное, понимать, чуть ли не с полуслова, о чем говорят вокруг нее. Здесь она оказалась способной ученицей.
-- В редакцию. К Чапле. Я вчера говорил, -- торопливо объяснял Колька, когда они вышли на тихую улочку, где было мало народу, почти никого.
-- Что там?
-- Ты мне нужна. Подстрахуешь. Он меня приглашает работать. Работать я не буду, отмажусь. Но мне нужен склад старой редакции. Они только заняли помещение, еще не знают ничего... Там старые газеты, а в них – имена всех лучших людей этого города. Коммунистов, передовиков производства. Если они найдут эти газеты, их убьют. Безоговорочно. Я должен сжечь склад.
-- Как? Это невозможно...
-- Возможно. Ты мне поможешь...
Они вошли в одноэтажное здание с выбеленными, еще в мирные времена, стенами. Вокруг сновали озабоченные работники редакции. На многих из них были льняные белые рубахи с вышивками, холщовые нарукавники до самых локтей.
-- Иш, какие патриоты, -- зашипел Колька в негодовании Стешке на ухо, -- Продались немцам за грош, теперь они в украинцев играют.
-- Тихо! – дернула его Стешка за рукав.
Они подошли к кабинету, на дверях которого красовалась табличка: «Головний редактор Т. Г. Чапля.»
Николай откашлялся и постучал в дверь. Оттуда донеслось:
-- Видчинено.
Николай шепнул Стешке:
-- Пойдем. Следи за каждым моим жестом.
Они вошли.
-- Я до вас, пане Тедор.
Чапля жестом указал на стул:
-- Будьласка.
-- Вы запросшувалы мене на спивпрацю?
-- Так.
Далее разговор между ними проходил на чисто украинском языке с польским акцентом.
Николай нарочито подкашливал в носовой платок и говорил охрипшим голосом:
-- Я очень польщен тем, что вы мне оказали такую честь. Как только мне пришло ваше приглашение, я тут же решил появиться перед вами. Но, вот беда, я болею. Сейчас чувствую себя немного лучше, но осенью снова будет обострение.
Николай закашлялся так, что бумаги на столе чуть не снесло от порыва воздуха, вырвавшегося из напряженных бронхов. Даже Стешка отшатнулась в сторону. Главный редактор поморщился:
-- И давно вы болеете?
-- Давно, еще до войны простыл.
-- У вас бронхит?
-- Я надеюсь, что бронхит. Но врачи говорят, туберкулез. Думаю, все обойдется. Когда я смогу приступать к работе, пан редактор?
-- Хоть сейчас, -- на лице редактора промелькнул испуг, -- Но, я думаю, вам необходимо немного подлечиться.
Николай видел, как покраснели полные щеки редактора от напряжения. Видно было, как он старается отсесть дальше от приглашенного и мечтает только о том, чтобы он поскорее покинул его кабинет.
-- О, да. После войны, которая скоро закончится. Мы освободим Украину и тогда я смогу спокойно думать о себе.
-- Честь Украины превыше всего, -- привстал с кресла Чапля, -- А у нас еще не все это понимают. Вот, например, клуб до сих пор называется «Химик». Это в честь кого такое название?
-- Это в честь Химзавода, который построил этот клуб для рабочих.
-- Никак не должно так быть, -- стукнул кулаком по столу Чапля, -- Только для Украины. Мы живем для Украины. И все, что находится здесь – это все украинское. Переименуйте, пожалуйста, ваше место работы на украинский лад, -- последние слова прозвучали так вкрадчиво, почти ласково, что Стешку чуть не стошнило.
--
