война... Вебер, прикажите его немедленно отправить в лес. Здесь его нельзя оставлять.
Вебер тут же вызвал нужных людей и отдал им распоряжение. А Герберт, улучив момент, шепнул Стешке:
-- Пойдем, здесь нельзя оставаться. Его там свои люди встретят.
Как только они отошли от барака к двухэтажному зданию, свет на всей территории лагеря погас. Воцарилась полная темнота и сквозь нее послышался громкий топот убегающих ног. Вмиг открылась пулеметная очередь, но стихла. Раздался крик немецкого солдата, сраженного наповал одним из убегающих пленных. К нему поспешили другие. Пулеметы строчили в разных направлениях. Слышались крики раненных, гул убегающих ног, стоны и сдавленные крики.
Герберт схватил Стешку за руку и втолкнул в кабинет канцелярии, прикрикнув:
-- Не выходи отсюда!
Глава 20
Стешка ничего больше не слышала и не видела. Она словно уплыла. Ей показалось, что это ей сделали укол с вакциной и ее тело теперь безжизненно. Она увидела перед собой поляну...
Стешка находилась в отряде полевой разведки. Они остановились на привал. Было тихо и тепло в весеннем лесу. Казалось, что не война сейчас, а приближается мирное лето.
Стешка положила военно-полевую сумку с медикаментами на пенек, сама присела рядом. Привал. Рядом – боевые товарищи. Герберт – командир отряда и, одновременно, военный врач. Кто-то прикурил папиросу с крепким табачком, который был тогда в особой цене. Кто-то достал походную фляжку и пропустил глоток огненной жидкости для поднятия духа.
Стешка достала сухие галетки из кармана. Предложила своей подруге, но у нее были свои.
-- Эх, сейчас бы на пляж. На море. Черное или Азовское...
Зойка была родом из Крыма. Темноволосая и смуглая. Стешка тоже помечтала:
-- А я лес люблю. Весенний. Кажется, что-то в нем осталось. Что, не помню. Но, кажется, вижу каждое движение деревца, каждую травинку и... лицо... оно такое светлое... упрямое... бровки сведены, а улыбка, как у мамы... И не помню дальше!
Стешк чуть было не всплакнула. Но Зойка не любила унывать. Она задиристо поддернула Стешку:
-- Завидую я тебе, Надька. Ты такая выдумщица. Фантазерка. Чего не расскажешь, в то и сама поверишь. Тебе романы писать надо, а не с сумкой по лесу тягаться, да пулеметную очередь пускать.
-- Я не выдумщица, -- почти обиделась Стешка, -- Это моя жизнь, я не вру о том, что уже пережила когда-то.
Зойка весело вытащила из своей сумки блокнот и карандаш:
-- На, пиши. Война пройдет, а это на память лет потомкам сохранится. Знаешь, как будет интересно!
Стешка покрутила блокнот в руках:
-- Нет, не стану. Вот закончим воевать, я тогда все и напишу, как было. Для потомков.
-- А я бы на твоем месте дневник вела, -- не отставала Зойка.
Стешка почти рассердилась:
-- Вот на своем и веди, а я продолжу.
-- А это идея! – ничуть не обиделась Зойка, -- Я начинаю, а ты, если меня убьют, продолжаешь. А за тобой – еще кто-то. Вот такая хроника будет!
-- Да ты что! – ужаснулась Стешка, ее сразило на повал такое беспечное отношение к своей жизни, -- Тьфу на тебя! Ты еще после войны сама свою хронику продолжишь...
-- Ну, это я так, к слову...
Кто-то из бойцов достал губную гармошку и затянул дорожную песенку. Все взгляды обратились к нему. Кто-то стал хлопать в ладоши, кто-то подтанцовывать.
Где-то вдали послышались голоса.
-- Тихо! – не громко, но строго приказал Герберт.
Все вмиг замолчали и затихли, перестав даже дышать. Голоса слышались все ближе и ближе. И речь. Неужели, это враг?! Даже до Днепра дойти не успели... А, может, свои... У каждого теплился внутри огонек надежды. Но, чем ближе приближались голоса, тем четче было слышно, что речь их не русская, ни украинская, даже не польская... итальянская. Да, отряд итальянцев хозяйничал здесь и, судя по дерзкому смеху, совершенно без страха. Вот уже замелькали в зарослях кустов их черные гимнастерки. Даже свастика на них стала различима. Одна мысль повисла в воздухе, как рок или судьба – надо принять бой. Выбора не было.
Итальянцы подошли ближе. Один из них замер на месте, увидев силуэты в кустах. Что-то сказал остальным. Их командир скомандовал на их языке и все остальные достали оружие. Герберт понял, таиться больше бессмысленно. Они уже замечены:
-- Оружие к бою, -- спокойно произнес он в полголоса.
Люди были готовы к этой команде. Вмиг защелкали курки пистолетов и приклады автоматов. Каждый занял боевую позицию, кто за кустом, кто за пнем, кто за корягой. Итальянский командир подошел немного ближе и на итальянском стал спрашивать, кто здесь находится и откуда. Но в ответ не услышал, ни слова. Тогда на ломанном русском он произнес:
-- Вы сдаетесь без боя, и мы вам гарантируем жизнь. Кроме того, сотрудничество, хороший оплату и военный паек. Выходи по одному.
В ответ никто не проронил ни единого слова, ни звука, ни вздоха. Итальянец повторил ту же фразу на польском и на немецком языках.
-- Черта ему, а не сотрудничество! – прошипел Герберт. Остальные были с ним согласны. Да и кто бы мог после этого спокойно жить, зная, что его теперь заставят убивать свой народ, своих друзей, любимых... жечь свою землю. Фашисты слишком рано возомнили себя не только хозяевами Вселенной, но и человеческих чувств, человеческого разума. А черта им! Вот так начался бой.
Герберт первым выстрелил в командира итальянского отряда. Тот упал. За ним стали стрелять все остальные немногочисленного полевого отряда. Открылась перестрелка. Пули свистели одна за другой. Стешка едва успевала пригибаться. И откуда она только умела стрелять?! Все мимо и мимо нее. Кто-то был ранен. Она рванулась оказывать помощь, но автоматная очередь опередила ее... спасать было поздно... еще и еще выстрел... ну, еще немножко... долго ли продержимся? Патронов оставалось все меньше и меньше. Бойцы маленького отряда падали один за другим. Рядом, испачканная землей, лихо отстреливалась Зойка.
-- Ох, написать бы об этом в хронике! – она не теряла боевой дух.
-- Напишем, обязательно напишем! – Стешка поддерживала подругу, как могла...
Но, что это? Так близко просвистела пуля. Стешка наклонила голову и на секунду ее оглушила тишина. Ей показалось, что она уже не здесь. Подняла осторожно... Нет, опять мимо... видно не судьба... потянулась к сумке с патронами и... что это? Так мокро... Зойка! Нет, этого не может быть! Зойка!
-- Зо-о-ойа-а-а! – Стешка кинулась к подруге, но та лежала навзничь, широко раскинув руки.
Стешка кинулась искать бинт, но в ответ услышала только слабое:
-- Не надо, прошу. Отпусти. И напиши в хронике... все... за меня...
Стешка плакала навзрыд над подругой, с которой спорила не раз, смеялась не раз и жить... жить... жить без нее не могла... а как же теперь?
-- Зоя, Зоя... не уходи... как же без тебя... как же я... без тебя...
-- Не плачь... – тихо шептала Зоя, -- Меня отпустили... у тебя все впереди... ты только помни, мы победим. Прощай.
Зоя закрыла навек свои теплые темные глаза. А Стешка осталась. С медикаментами и с патронами, и с автоматом. Перестрелка продолжалась, а патронов оставалось немного. Людей тоже оставалось немного. Раненные, вышедшие из строя да убитые.
Герберт отстреливался, как мог. Пули скользили прямо над головой у Стешки одна за другой. Она плотно приникла к коряге. Вот, одна из них была адресована прямо ей... в грудь... в самое сердце... она уже приготовилась к гибели, видя почти в плотную дуло, направленное на себя. Но, вместо этого, услышала сдавленный стон. Герберт. Его зацепило в ногу. Но как? Ведь его позиция была правее. Если бы он пододвинулся еще ближе... не строчил бы сейчас его автомат... Он обернулся к Стешке и прокричал:
-- Надя, гранаты. У нас есть гранаты. Доставай!
Стешка кинулась к сумке с боеприпасами. Вмиг картина на поляне оживилась мрачными фейерверками. Но и этого было мало. Люди маленького отряда все, как один полегли в неравном бою. Из живых остались двое. Только Надин, как иногда называл ее командир маленького полевого отряда и, он сам, Герберт. Они словно были избранниками судьбы. Но именно им судьба готовила трудности намного тяжелее, чем этот неравный бой.
-- Делать нечего, придется сдаваться, -- холодно рассудил Герберт.
-- Гера, как же так?! – Стешка не могла смириться с такой участью.
-- Мы не всесильные, мы сделали все, что могли.
-- А как же наши товарищи, которых больше нет... Неужели мы предадим их?! – Стешка плакала навзрыд.
-- Нет, не предадим! Они пали в бою, потому, что для них это лучше. А, вот нам, намного тяжелее. Потому, что сейчас мы добровольно сдадимся в плен. Но и в плену не перестанем воевать. Ты поняла меня? Это приказ!
-- Поняла, -- коротко и сухо ответила Стешка, она перестала плакать и снова поверила в победу.
-- Когда будут спрашивать, кто ты, скажешь, моя жена, Надин Эссен. Поняла?
-- Да, -- коротко и сухо отвечала Стешка.
Потом Стешка смутно помнила, как они с Гербертом вышли, подняв руки, сдали врагу оружие. Их отправили на станцию и посадили в вагон с военнопленными. В нем было много раненных и больных. Куда везут, они не знали. Стешка только помнила, что по дороге многие не смогли прожить и нескольких суток, так слабы они были. Она крепко обнимала Герберта, а он ее, согревая последним теплом своего истощенного тела. Они едва могли держаться на ногах, когда поезд остановился, и тяжелый засов дверей вагона открыл надзиратель.
Герберт усилием воли поднялся сам и помог подняться Стешке. Свежий воздух едва не убил после удушья вагона с трупами. Герберт проковылял к выходу, придерживая за плечо Стефани. Их встретил Итальянский жандарм.
-- Вы кто? – спросил он на немецком.
-- Я – Герберт Эссен. Боевой врач. Немец латышского происхождения. Работал на красных по принуждению, но хочу восстановить свою родословную и работать на немцев. Это моя жена Надин.
Герберт достал потрепанный паспорт и протянул его жандарму. Тот подозрительно глянул на Герберта, потом заглянул в документ.
-- А ее документы где?
-- Мы попали под обстрел красных. Ее документы были затеряны. Хотя, вот...
Герберт полез в свой нагрудный карман гимнастерки и достал оттуда золотые часы на золотой цепочке. Этот «документ» очень понравился главнокомандующему жандармами Лехлеру. Он был начальником лагеря пленных. Лехлер посмотрел на часики и произнес:
-- Вы оба медики?
-- Да, она медсестра.
-- Вот и хорошо. Посмотрим на способности медиков Красной Армии. Нам в лагере нужен врач. Вы будете работать с пленными?
-- Я счастлив принести пользу Великой Германии. А в каком городе мы сейчас находимся?
-- Это... Павло... Павлодаль.
Глава 21
-- Бедная девочка! – услышала Стешка над собой немецкую речь Вебера,-- Как она могла остаться здесь до темноты. Не успела сесть в автомобиль. Куда смотрел шофер?! Она еще так молода. Ее могли бы убить.
Стешка открыла глаза. Над ней склонился Герберт с флаконом нашатыря.
-- Вам легче? – спросил он тоже на немецком.
-- Да, уже легче.
-- Вы очень напугались, -- Вебер проявлял почти отцовскую заботу.
-- Да, наверное. Я просто утомилась. Но вы не думайте, я не оставлю службу Великому Фатерлянду. Меня этими партизанами не напугать.
-- Очень смелая девочка, -- Вебер с гордостью посмотрел на Стешку, -- Стефани Стронг, истинная дочь Фатерлянда. И дочь французского офицера. Я горжусь вами.
Потом, словно свысока, кинул Герберту:
-- Отведите юную фрау в автомобиль, а сами возвращайтесь к работе.
-- Слушаюсь, обер-лейтенант, -- прищелкнул каблуком
