этом здании. Должен еще побывать в двух бараках. Я думаю, вы его застанете здесь.
-- Пусть Господь хранит Германию и Великий Рейх!
Стефани делала все, как научила ее Берта. Она вошла в здание. В нем были такие же длинные мрачные коридоры, как в здании комендатуры. В их стенах гулко раздавались ее шаги. Вдоль по коридору – многочисленные кабинеты. Единственное, что принесло облегчение – спасительная прохлада после полдневного солнца. Там, снаружи, ни единого живого деревца, ни единой травинки. Только удушливый запах гари в воздухе.
Стефани отворила дверь одного из кабинетов. Почему именно эту? Стешка ответить не могла. Но тут же увидела перед собой человека с электроприбором в руке. Перед ним стоял небольшой раскрытый чемоданчик на стуле. Стефани подошла к нему и обратилась на немецком языке:
-- Стефан Криус.
-- Да, я, -- ответил Степан, не глядя в сторону Стефани.
-- Вы нужны в комендатуре. Меня послала за вами фрау Берта.
Офицер, сидящий за столом в этом же кабинете, пристально глянул на Стефани. Она почувствовала этот взгляд. А Степан оставался спокоен и невозмутим:
-- Для начала я должен выполнить работу здесь, -- Степан коротко глянул на Стефани и она поняла его взгляд, -- Там я смогу быть к вечеру.
-- Хорошо, я передам. Тогда подпишите необходимую бумагу о невыезде из города, в связи с чрезвычайной ситуацией в нем.
Стефани раскрыла перед Степаном картонную папку, которую держала в руках. Степан заглянул в нее. Но ни единая искорка в глазах, ни единый мускул на его юном лице не выдали смятения. Перед ним в папке лежал плакат розыска некоего Штефана по кличке Вильгельм Телль. Рядом текст, написанный на немецком, итальянском, русском и украинском языках. За его поимку обещали много. Возле объявления – записка, набранная Стефани на машинке. Вернее, указ от руководства о том, что сегодня вечером на «Барахолке» будет облава. Стефани перевернула один лист, затем, убедившись, что Степан все прочитал, следующий. Он подписал какой-то бухгалтерский документ на счет собственного оклада. Потом сдержанно произнес в сторону офицера:
-- С вашего позволения, свою работу здесь я доделаю завтра. Проводка, в общем, в полной исправности. В связи со сложившимися обстоятельствами я должен отправиться в комендатуру.
Стефани и Степан говорили мало, сдержанно, понимая друг друга с полуслова. Офицер, искоса, глянул на Стефани, потом кинул коротко в сторону Степана:
-- Идите, но завтра чтобы все было сделано.
-- Хальт! – отозвался Степан и удалился вместе со Стефани из кабинета, уступая ей дорогу.
Стефани сообщила:
-- У ворот лагеря нас ждет автомобиль.
Они вышли на улицу, снова на палящее солнце. Шли мимо бараков. Из дверей одного из них вышел мужчина в белом халате. В руках он нес небольшой саквояж с красным крестиком. Степан поздоровался с ним кивком головы. Тот приподнял вверх правую ладонь в знак ответного приветствия.
-- Фельдшер? – тихо спросила Стефани на немецком.
-- Врач. Герберт Эссен, -- так же тихо ответил Степан, -- Работает в этом лагере с пленными.
Они поравнялись.
-- Ухожу, -- коротко отчитался перед Гербертом Степан, -- Сегодня на барахолке облава. Будь на чеку.
-- Понял, -- ответил тот, -- Ухо всегда на чеку, а нос – по ветру.
-- Я должен быть в комендатуре.
-- Мельник в курсе?
-- Мельнику передадут другие.
-- Удачи и осторожности.
Герберт снова поднял вверх правую ладонь в знак прощания. Обернулся к Стешке.
-- Надя, а ты почему до сих пор не переодета? Больной поступает. Быстро в операционную. Будем оперировать.
Стешка, с детства боявшаяся всех медиков, шприцов и уколов, не смотря на то, что выросла в медицинской среде, вынуждена была последовать за человеком в белом халате. А Степан удалился за ворота лагеря так, словно его здесь и не было.
Глава 18
Стешку мутило и тошнило от одного только вида крови в пробирках. От запаха хлорки и медикаментов. Ее два раза чуть не вырвало.
-- Надя, соберись, -- Герберт пытался быть строгим, -- Я знаю, ты устала, это бывает. Две ночи без сна. Но и им не легче. Сколько жизней теперь зависит от нас! Действуем все по той же проверенной схеме.
Стешка с трудом натаскивала на себя халат.
-- Надя, быстрее. Мы можем упустить человека. Он нам нужен. Нам всем.
Вот на ней белая косынка с красным крестом, завязанная на затылке узлом. Длинный халат, почти до пола. Рукава халата туго завязаны на запястьях тесьмой.
-- Иди за мной, -- сухо давал указания доктор.
Они, молча, двинулись по коридору. В самом его конце Герберт остановился, достал ключ из кармана военных галифе, под белым халатом. Несколько раз повернул в замке дверей, обшитых металлом. Наверное, это склад медикаментов. Стешка последовала за ним. Они вошли в небольшую комнату. В ней было совершенно темно. Герберт по памяти нашарил настольную лампу и включил ее. В тусклом свете Стешка увидела, что окна этой «каморки» наглухо закрыты брезентом. В углу комнатки на письменном столе, где стояла настольная лампа – еще штатив с пробирками, наполненных какой-то жидкостью, и микроскоп. На деревянном подоконнике – керосинка на случай бомбежки, когда во всем здании выключается свет. Значит, врачи не имеют права покидать свой пост даже тогда... Рядом со столом – шкафчик со стеклянными дверцами и полочками. Сквозь синеватые стекла были видны шприцы и ампулы.
Герберт жестом показал Стешке на шкаф:
-- Набери вот это, -- он указал на пробирку
Стешка несмело подошла к шкафчику и дрожащими руками повернула ключик в дверце. Так же робко взяла тяжелый стеклянный шприц, лежащий на стерильной пеленке. Она вспомнила, как в детстве мама приносила такие шприцы с работы и позволяла Стешке играть ими. Та делала уколы куклам и плюшевым зверятам.
-- Быстрее, Надя, -- слышала она тревожный голос Герберта у себя за спиной, -- Не бойся, не заразишься... Через кожу эта вакцина в организм не попадает.
Стешка взяла одну из пробирок и набрала ее содержимое в шприц. Затем аккуратно положила его в маленький стерилизатор. Стерилизатор Герберт уложил в свой саквояж.
-- Пойдем.
Герберт подождал, когда Стешка выйдет за двери, выключил лампу и вышел сам. Они снова шли длинными коридорами.
-- Ты помнишь, вводить все содержимое шприца. Когда я скажу. До полного упора поршня. Чтобы в шприце ничего не оставалось, и нечего было взять на экспертизу. Иначе, погибнем не только мы.
Стешка вдруг перестала бояться. Паника сменилась тупым оцепенением. Она поняла, что должна сделать что-то очень важное, от чего зависит не только одна единственная человеческая жизнь. Права на ошибку у нее не было. Она перестала быть девушкой Стешкой, попавшей сюда случайно. В чужой неведомый мир, который когда-то жил, боролся и, в котором, появлялись на свет такие же, как она, люди. Только это все было от нее далеко. Не связанно с ее судьбой. А теперь, Стешка вдруг поняла, она здесь не случайно. Именно она должна сделать то, от чего зависит не только судьба этого, старого мирка. Ее собственная судьба. И судьба тех людей, которые будут жить... именно здесь... именно на этой Земле.
Мысли о родном доме остались где-то в тумане. А здесь – война, которая стоит жизней миллионов людей. И эти жизни надо спасать, от этого зависит и ее собственная жизнь. Быть ли ей на этом свете.
Глава 19
Герберт, на удивление, оставался совершенно спокоен. Он двигался легко и быстро. Стешка едва поспевала за ним. Они вышли в лагерный двор и отправились в барак пленных, разящий хлоркой. По пути к ним присоединился офицер. Он приветствовал Герберта, козырнув. Тот ответил коротким кивком головы.
-- Вы будете меня сопровождать, господин Вебер, и сегодня?
-- И сегодня, и завтра, отныне всегда. Такова моя участь и ваша. На благо великой Германии.
-- Я рад служить великому Рейху, но, боюсь, что вам станет нехорошо от моей работы.
-- О-о, вы плохо обо мне думаете. Это война, а я военный. И не такое приходилось видеть. Особенно, на допросах.
-- Вы участвовали в допросах?
-- Я сам их проводил.
-- Тогда я не стану вас отговаривать.
Они вошли в барак. Герберт начал осмотр пленных. Он ощупывал их истощенные тела, смотрел в бледные полумертвые лица и указывал на самых подозрительных больных:
-- Вот этого в тифозный барак... и этого тоже...
-- Может, их лучше ликвидировать? – брезгливо покосился в сторону пленных Вебер, -- Там не барак, а просто свинюшник. Хлоркой разит, рвота кругом...
Герберт покачал головой:
-- Ведь вы хотели продавать пленных для работ. А этих все равно никто не возьмет. Так, может, продадим их своим собственным семьям?... -- Герберт хитро подмигнул Веберу.
Вебер заметно повеселел.
-- Я ничуть не жалею, что взял вас работать сюда. Не перестаю удивляться вашей смекалке и соображению. Продолжайте работать.
Так набралось человек двадцать. Стешка стояла рядом и должна была ввести учетную запись, кому, что приписано. Фамилии она указывала ложные. Ее тошнило от запаха хлорки, которым были обсыпаны все бараки, в глазах пекло и от слез ничего не было видно. Вебер стоял рядом с ними и следил за каждым жестом Герберта. Его лицо было беспристрастно, оно ничего не выражало.
Всех, на кого указал Герберт, отвели в барак, на котором было крупными буквами написано «TIFYS». Герберт со своей помощницей последовали туда. Стешка шла за врачом, не отставая и не подпуская к себе страх или брезгливость. Так, словно она всю жизнь работала в медицине.
-- Вы и туда пойдете за нами? – спросил Герберт Вебера, который тоже не отставал от них ни на шаг.
Вебер согласно кивнул.
-- Но хочу предупредить вас, господин Вебер, там опасно. Вы не защищены специальной вакциной и можете заразиться. А я должен осмотреть тяжело больного, у которого неукротимая рвота.
Вебер остановился и задумался. Он медленно вытянул золотой портсигар, достал сигарету. Не предлагая Герберту, прикурил, размышляя. Потом, глядя вокруг, словно за ним тоже может быть слежка, произнес:
-- Идите сами, я буду караулить у входа. Если что, зовите. Знаете ли, эти пленные... И постарайтесь поскорее, я не могу терпеть этот запах... эти стоны...
-- Вы же вели допросы... – усмехнулся Герберт и скрылся в бараке вместе с медсестрой.
Едва он убедился, что зоркий взгляд Вебера больше не преследует его, наклонился к одному из пленных, которого только что доставили туда и прошептал:
-- Сегодня или никогда.
Тот согласно кивнул. Герберт опять прошептал:
-- Я дам команду. Предупреди остальных.
Вмиг по казарме пошел ропот:
-- Вооружайтесь всем, что попадет под руку. Сегодня будет бой.
На улице вечерело, когда Герберт подошел к одному из пленных, лежащему в полусне. Он был почти без сознания. Герберт пощупал у него пульс. Потом прошептал Стешке:
-- Пульс в норме, но состояние, как в коме. Моя вакцина действует. А сейчас мы должны его вывезти отсюда. Доставай шприц.
Стефани открыла саквояж и достала стерилизатор.
-- Давай, вводи, -- распоряжался Герберт.
Стешка вспомнила, как она делала куклам. Сейчас это была не игра. Она едва унимала дрожь в руках.
Когда дело было сделано, Герберт, немного подождав, снова попробовал пульс на сонной артерии пленного. Убедившись, что он едва слышен, закричал Веберу:
-- У вас больной умер. Его нужно забрать отсюда.
Стещка, стоявшая рядом, не сдержалась, заплакала и кинулась к дверям.
-- Я же его спасала...
Герберт, подоспевший к ней, развел руками:
-- Так бывает... это
