Подо льдом / Часть 3-4

стадиону, выложенному новым ярким мягким покрытием, гуляют мамы с колясками, а на площадках резвятся дети постарше. До начала учебы оставалось еще полторы недели, школа была абсолютно пуста.
– Привет, Денис. Не думала, что ты приедешь так рано, – к нему подошла Анна Сергеевна, закуривая тонкую сигарету. – Ничего, что на «ты»?
– Нормально, – кивнул ей Денис. – Я тебе документы привез.
Анна Сергеевна посмотрела на желтую папку, которую он вытащил из сумки, и скривилась. Денис убрал документы в сумку. Она докурила и взяла еще одну сигарету, подолгу затягиваясь.
– Директора еще нет, она должна вместе с классным руководителем подъехать через двадцать минут, ¬ пояснила Анна Сергеевна. – Документы ваши мы уже получили, дело пошло по ступеням, как наши подпишут, так все получишь. А знаешь, мой сын учится в такой же школе. Должен в этом году ЕГЭ сдавать, а потом пусть катится. Он меня ненавидит, как и большинство школьников ненавидят своих родителей.
Денис удивленно посмотрел на нее. Теперь ему был больше понятен ее возраст: за худобой и еще сохранившимися чертами молодой женщины угадывалась другая женщина, с множеством морщинок у глаз, пронизывающим колким взглядом. Если ее переодеть, убрать эту строгую безликую форму, то она выглядела бы гораздо моложе. Но по ее поведению, пренебрежению к косметике и другим украшательствам женского образа, было видно, что ей все равно, на сколько лет она выглядит.
¬Тебя удивляет, почему я с тобой откровенничаю? Сейчас поймешь. Я родила поздно, мне уже почти пятьдесят лет, а я дослужилась лишь до лейтенанта. Так получилось, несколько раз бросала службу, сидела с ребенком, потом возвращалась. Знаешь, я когда пришла в первый раз, такая молодая и наивная, хотела помогать детям, думала, что им нужна моя помощь.
¬– Им нужна твоя помощь, наша помощь, ¬ сказал Денис.
– Нужна, но они боятся. А боятся потому, что ненавидят взрослых. А что хорошего дали им их родители, не думал?
– Я не знаю, я из детдома.
– А, тогда понятно. А я из хорошей семьи: папа подполковник милиции, мама майор – это еще по настоящим званиям было, вроде бы судьба должна сложиться. А я пошла с подростками работать, мы с родителями до сих пор не разговариваем, они не смогли мне простить, что я не пошла по их стопам, не дослужилась до полковника или выше, а мне этого не надо. Вот также и детям не надо то, что заставляют их делать родители. Кто-нибудь спрашивал подростков, что они хотят?
– Не думаю, что их мнение кого-то интересует, –¬ ответил Денис.
– Вот именно, отсюда и вся эта дрянь, эти уродские игры, они калечат себя, придумывают другой мир, кстати, тут стоит привет передать церкви, долбящей мозги про другую жизнь, они в это верят, но иначе, по-своему. Я не эти психологи, они подводят какую-то базу, пудрят детям мозги также, как и попы, а потом на них накидываются бешенные родители, и тут уже либо ребенка сломают, либо он повторит попытку, но уже успешно. Без всяких глупостей, без предупреждения. Дети ищут свободу, свободу воли, в первую очередь. Я вижу это так, нет более бесправного человека, чем подросток: он всем должен, кругом виноват, обязан строить свой фундамент, учиться и учиться, а жить когда? Ребенок хочет жить, хочет сам решать, и имеет на это право. Я своего добила, я слежу за ним, поэтому он меня ненавидит, но зато я знаю все, чем он занимается. Слава богу, у него хватает ума не заниматься всякой дуростью, как твоя подружка Даша Смирнова, вы же подружились с ней?
– Да, подружились, –¬ кивнул Денис.
¬– Вот и не бросайте ее! – глаза Анны Сергеевны сверкнули от гнева. – У нее больше нет друзей, кроме вас. Поверь моему опыту, она осталась одна. Ее переведут в другую школу, она будет ходить по нескольку раз в неделю к психологу, который будет стучать на нее родителям, а дома ее мать и отец, ты их не видел, тогда бы понял, так вот они будут ее ломать дальше. У них есть еще две дочери, хорошие девчонки, маленькие еще, поэтому счастливые.
Она докурила и бросила окурок в сторону. Они стояли молча, наблюдая за игрой детей на спортивной площадке, некоторые родители показывали на них пальцами, пока один из отцов не подошел ближе, но, увидев форму Анны, быстро ретировался назад.
– Правильно делают, – сказала Анна Сергеевна. – Надо знать, что за уроды жмутся к школе, к детсаду. Я бы еще проверила мое удостоверение, а вдруг я ряженая?
– Согласен. Может, мы здесь решили конфеты с синтетикой раздавать, – сказал Денис.
– Есть и такие, но никак не можем поймать, а от родителей толку мало, они могут лишь в чатах ругаться, а с заявлением никто не идет.
– Есть и такое, ¬ согласился Денис, вспоминая чаты его дома и района. – А почему ты считаешь, что поступок Даши – это проявление ее воли? Она же выполняла указания этого урода, ты же читала переписку?
– Читала, ничего нового. Я это уже много раз видела. Воля не в поступке, а  в том, что она играет в ту игру, о которой не знает никто, вот в чем дело. Свобода выбора, ну и немного зомбирования, как в сектах. У них же какая основная идея, знаешь?
– Нет, так еще и не понял. Пока не укладывается в голове.
– Все довольно просто и понятно. Я уверена, что и ты поймешь. В этом мире больше нечего ловить, это из какой-то песни, но очень точно. Подростки не видят себя в этом мире, мир враждебен, мир ненавидит их, и они верят, что есть мир избранных, куда они смогут отправиться, если будут достойны. Я тебе практически цитирую методичку, у меня есть лишний экземпляр, я тебе дам. Их выпустили много лет назад, а потом запретили, как нам сказали, по запросу от церкви. А получалось, что любая религия ничем не лучше их игры. Собственно, в этом нет ничего странного – эти кукловоды опираются на общую канву иудаизма, христианства, любят каббалистические и сатанинские символы. Они выбирают только то, что выгодно им, но все равно это религиозные тексты, любая строфа конечна и не может быть вырвана из контекста.
– А кто они, эти кукловоды? Зачем им это?
– Власть, желание повелевать, желание обладать. Больное желание, но понятное каждому, стоит немного копнуть в себя, отбросить в сторону гнилую шелуху морали и лживой религиозности. Внутри каждого сидит этот зверь, разница лишь в том, что большинство, подавляющее большинство людей трусы. Мы каждый день смотрим за этой игрой по телевизору, это игра другого уровня, но цена ей человеческая жизнь. А еще есть желание справедливости, но это уже используют разные религиозные секты. Подростки, юноши и девушки, те, у кого в голове что-то  зародилось – они ищут справедливость, и находят ее в простых вещах, в простых и понятных лозунгах.
– Я понял, – кивнул Денис. – Я тоже так думал в старших классах, хорошо, что из меня армия всю дурь вышибла.
– А так бы пошел в исламские фундаменталисты, поехал бы воевать в Афганистан или как сейчас, в Сирию? Ты думал про идею этого исламского государства? Она очень заманчива, если покопать в определенных этнических группах у нас, желательно подальше от Москвы, где жизнь полное дерьмо, то найдешь там, среди молодежи готовых солдат, у них нет малого – денег, чтобы добраться туда. Ладно, потом еще поговорим, вон идут.
Анна Сергеевна кивнула на идущих с другой стороны улицы двух женщин. Женщины повернули к входу в школу, Анна Сергеевна и Денис пошли к ним.
– Самохина Анна Сергеевна, – лейтенант выставила перед ними свое удостоверение.
– А можно посмотреть? – попросила женщина, которая была ниже ростом, у нее были короткие волосы и в целом фигурой и лицом она напоминала обыкновенного чиновника, с глазами, не выражавшими ничего определенного.
Вторая женщина, гораздо выше ростом, с подчеркнуто ровной спиной, но уже располневшая, с некоторым презрением скользнула по Денису, одетому в белую рубашку и джинсы. Он долго смотрел в ее темно-карие глаза, замечая, как сходит надменность, а смотревший вверх аристократичный нос опускается.
– Фролова Наталья Алексеевна, я директор школы, – представилась чиновник в сером костюме.
– Это Гончар-Разумовская Елена Александровна, наш лучший педагог и классный руководитель 9А.
Денис протянул ей свое удостоверение, директор школы долго вчитывалась в него, а потом спросила.
– Денис Викторович, а разве это дело требует столь высокого уровня? По-моему, дело очень простое, вы так не думаете?
– Не думаю, – ответил Денис.
– Давайте поговорим в школе, не на улице же, – заволновалась учительница, Денис внимательно посмотрел на нее, она инстинктивно встала за небольшую фигуру директора, как бы прячась от него.
– Хорошо, давайте поговорим у меня, – директор вернула удостоверения Анне Сергеевне и Денису.
– Вы, в свою очередь, должны предоставить нам свои удостоверения личности, – заметил Денис.
– А мы разве на допросе? – возмутилась директор школы.
– Нет, но я должен точно знать, с кем разговариваю. А по поводу допросов могу сказать, что если понадобится, то вызову и на допрос.
– Но я же ничего не сделала! – в ужасе воскликнула учительница, но директор школы дернула ее за руку, чтобы та успокоилась.
Директор и учительница вошли первыми, лицо Анны Сергеевны не выражало ни одной эмоции, от нее сильно пахло сигаретами, но она успела быстро взглянуть на Дениса, давая ему понять, что их надо колоть. Денис усмехнулся, вспоминая прошлые годы в Екатеринбурге, когда он и другие опера сразу знали, кто врет, читая человека по незаметным гримасам, движениям рук, как бы вскользь брошенным словам, ужасу в глубине глаз.
Анна Сергеевна вошла за ними, Денис немного подождал, осматривая школьный двор, и вошел. В нос ударил запах отделочных стройматериалов, школа была новая, не больше десяти лет, и здесь недавно обновляли стены, потолок. Охранник не сделал ни одного движения, при виде Дениса, оставаясь и дальше погруженным в свой телефон. В школе никого не было, шаги гулко отдавались в пустых коридорах.
Директор подошла к своему кабинету и долго копалась с замком. Открыв, она резко дернула дверь. Учительница осталась стоять на месте, ожидая приглашения.
– Входите, – сказала Анна Сергеевна, подталкивая за локоть учительницу, она поспешно вошла.
Директор уже сидела за своим столом, роясь в документах. Наконец, она вытащила из стопки папок личное дело и протянула его Анне Сергеевне. Это было личное дело классного руководителя. Анна Сергеевна без приглашения села на удобное для нее место, рядом с директорским креслом. Сдвинув в сторону стопки папок с документами, Денис сел рядом с ней, он достал из сумки толстую тетрадь формата А4, на красочной обложке которой скакали розовые пони. Пролистав до свободного места, он принялся заполнять, незаметно поглядывая на директора. Классный руководитель села на конце длинного стола, за которым сидели Анна Сергеевна и Денис. Анна Сергеевна жестом указала ей на место напротив себя. Учительница взглянула на директора, спрашивая разрешения, и села, испуганно глядя на следователей.
– А что вы там пишите? – раздраженно спросила директор у Дениса.
– Делаю заметки, –¬ спокойно ответил Денис, смотря ей прямо в глаза, она сдалась первой.
Анна Сергеевна закончила изучать личное дело классного руководителя и отдала его Денису. Он медленно читал, выписывая себе что-то в тетрадь. Его стало забавлять, как эта женщина побелела от страха, а