Подо льдом / Часть 3-4

может увидела понимание в его глазах, он понял, что Соня хочет поговорить, поговорить с тем, кто будет ее слушать, по-настоящему слушать.
– Пора расходиться, – сказала Анна. – Я вечером зайду к Даше, а ты готовь бумаги, надо будет на следующей неделе этих дам пораспрашивать.
– Надо, хочется еще их психолога послушать, – кивнул Денис. ¬ Соню пока не будем трогать, попробую с ней пообщаться, может получится.
– Попробуй, но не верь всему, что она скажет, а главное, не вспугни.
– Постараюсь, здесь главное не врать. Я когда опером с подростками работал, ловил их на мелочи всякой, сразу это понял ¬ они не любят вранья, лицемерия, сразу все секут. Собственно я был таким же, детдом учит видеть трусов и лжецов.
– Тебе и флаг в руки. Сегодня четверг, можно этих на понедельник вызвать, как думаешь? Слушай, а правда у вас уже готов психологический портрет Даши? Ваша Полевая так быстро работает?
– Нет, не готов, одной беседы мало. Попробуем вызвать Дашу к нам, мне кажется, так лучше, так мы ее изолируем ненадолго от семьи.
– Или еще больше напугаем, – с сомнением сказала Анна. – Хорошо, что у нее будет рядом друг.
Она похлопала Дениса по руке и закурила.
¬ – У тебя кровь капает, – сказала она, показав пальцем на его ладонь.
– Да? Не заметил, – Денис достал из сумки салфетки и вытер кровь с бинта. – Совсем забыл, надо повязку поменять. Дома поменяю.
– Ты рядом живешь, а мне в другой район ехать. Я пошла в отделение, вечером позвоню, расскажу как Даша.
¬– Спасибо, созвонимся.
4

Вова вышел из бизнес-центра и сел в машину. В голове были десятки лиц, бесполезных, с навязчивыми вопросами и восклицаниями: «Антон не мог этого сделать!». Получалось так, что в компании ничего не знали о жизни своего бывшего коллеги. Кто-то вспомнил, как Антон рассказывал про свою безуспешную борьбу с кальянной, но никто не знал, что его жена потеряла ребенка, мало кто мог вспомнить, как выглядела его жена. Все вспоминали семейные корпоративы, уже по фотографиям вспоминая, пускаясь в рассуждения, как это она могла выйти замуж за такого, как Антон.
Вова достал планшет и перелистал фотографии с корпоративов, где Антон был вместе с женой. Она была небольшого роста, худенькая, стройная, как дюймовочка, всегда с серьезным, немного грустным взглядом черных глаз, но было и несколько фотографий, где она смеялась, полностью преображаясь. Вова открыл прощальное письмо Антона и перечитал его, в груди неприятно защемило? Он решил подумать о другом, но в памяти всплыла коммерческий директор. Она разговаривала с ним в своем кабинете, по-дружески усадив на диван. Ему было непонятно, зачем она все время пыталась дотронуться до него, садилась так, чтобы ему были видны ее ноги, ему было не по себе. Как женщина, она очень даже привлекательная, но во всем ее поведении он видел неприкрытую фальшь. Она ничему не удивилась, сказав, что Антон всегда был скрытным и странным человеком.
Вова написал Оле об этой женщине, прислав в подтверждении одну из фотографий с корпоратива. Ольга ответила моментально, видимо, у нее был перерыв. Она написала, что эта баба клеила его, потом пошли обычные для Оли шутки и издевки, которые поначалу бесили. Внезапно ему захотелось заехать к ней, больница была недалеко, минут через двадцать он был бы на месте.
«Я сейчас приеду», – написал он Оле и поспешил к служебной машине, припаркованной на стоянке бизнес-центра. На его лобовом стекле уже лежало несколько гневных записок, он занял чужое место. Вова выбросил их в ближайшую урну и сел в машину. Позвонил Денис.
¬– Привет, Денис! – ответил Вова.
– Привет, как прошло?
– Да так, никак, если вкратце. Толку ноль, никто ничего не знает, – ответил Вова. – Я так понял, что им в принципе все равно на него.
– Понятно, а ты ожидал другого?
– Да, ¬ честно ответил Вова.
– Ладно, ты в дело подшей все, что узнал. Потом подумаем. Ты смотрел почту?
– Нет еще, я не могу с нашим серваком законектиться, что-то с ключом.
¬– Если вкратце то, у одного потерпевшего, у того, который выжил, так вот у него обнаружили переточенный травмат под макаровский патрон. Вот так вот.
– Дело становится все интереснее, – присвистнул Вова, ловко лавируя между припаркованными на улице машинами. Он включил люстру, но без звука, чтобы иногда выезжать через сплошную на встречную полосу, не желая ждать, пока водитель впереди определится, где он будет парковаться.
¬– Есть еще интереснее факты, слушай, у этих ребят в кальянной помимо табака, у них не было лицензии.
– Да, я помню, там столько сортов, я  и не знал, что столько бывает.
– Табак фигня, пиво тоже, главное, что нашли таблетки и конфеты без маркировки. Предварительно, это СПИДы, но яснее будет после экспертизы. Короче, синтетику они еще распространяли.
– О, да это совсем меняет дело!
– Для нашего стрелка это ничего не меняет, – сказал Денис.
¬ – Тебе его жалко?
¬ – Чисто по-человечески, да. Мне понятен его поступок, но это поступок сумасшедшего, не забывай об этом.
– Я знаю. Я сегодня отправлю заявку на его медосвидетельствование.
– Правильно, я в бюро не поеду. У меня еще отпуск, вроде как, – Денис прокашлялся. – Слушай, заедешь в бюро, надо пробить этих ребят, ну, сколько у них еще таких баров, может еще что есть.
¬– Хорошая мысль, сделаю. Нет, я позвоню Петру Ильичу, он у нас мастер экономики, – засмеялся Вова.
– Держи выше, магистр экономики, – засмеялся Денис. – А вещдоки у нас?
– Да, утром все привезли. Я проверял, все на складе.
– Отлично, надо все телефоны и прочие гаджеты проверить, может трекинг накопаем, а там и лабораторию накроем, как думаешь? Не просто же так они эту дрянь у себя толкали, на простых дилеров не тянут, слишком наглые,
– А что, много взяли синтетики? – спросил Вова.
¬– Много, таблеток почти килограмм, а конфет коробка, почти целая, два с половиной килограмма, ¬– ответил Денис.
– Ого, ничего себе! – присвистнул Вова, – надо бы с этим чуваком, у которого травмат перепиленный, поговорить.
– Он еще в реанимации, не пустят. Надо Шамилю все телефоны отдать, пусть выжмет по максимуму.
¬– Дело говоришь! Я так быстро не соображаю, – сказал Вова.
¬– Научишься, твоя работа теперь думать, не забывай.
– Олька сказала, что я умнее выглядеть стал. Видишь, какой прогресс!  К ней на пару минут заскочу, а потом в бюро. Может ближе к вечеру подъеду к вам на район, если найдем что-нибудь. Я думаю, что надо все эти бары обыскать, пока не очухались.
– Вот, уже начинаешь думать, но может и очухались. Я позвоню сейчас нашему магистру экономики, он решит, а там местных подтянем.
– Договорились!
Вова припарковался у входа в больницу и погасил люстру. Выходившие из центрального КПП посетители с тревогой посмотрели на него и заторопились к автобусной остановке. Он взглянул на телефон, Оля написала, что она спускается. Недолго думая, Вова бегом бросился через дорогу, перебегая на последней секунде пешеходный переход, и забежал в цветочную лавку. Сонная продавщица нехотя встала, желая обслужить клиента, но, увидев, что он взял одну большую розу, скривилась.
– Упаковывать будем? – с некоторым вызовом спросила она.
– Да, давайте в целлофан и ленточку, – сказал Вова. – Вот эту, голубую.
– К розе? – удивилась продавщица.
– Да, – Вова посмотрел на бордово-красный цветок, упакованный в прозрачную пленку и подвязанный небесно-голубой лентой.
Он расплатился и пошел к переходу. Светофор не хотел зажигаться, работая медленнее, чем обычно, отстукивая секунды. Наконец, зеленый сигнал был дан. Вова быстрым шагом перешел дорогу и прошел через КПП, по-дружески кивнув охраннику. Он пошел по центральной аллее к главному корпусу.
– Я здесь! – окликнула его Ольга из беседки.
Он пошел к ней, держа на вытянутых руках цветок. Оля взяла цветок и, пока никто не видел, быстро поцеловала его. От нее пахло больницей и антисептиком. Темные каштановые волосы, спускавшиеся ей до плеч, были подвязаны в хвост, она распустила их, сверкнув на Вову темно-карими глазами. Оля была наполовину армянка, по отцовской линии, об этом открыто заявлял ее большой нос и смуглая кожа, но в остальном она была русская, если можно точно выделить различия. И русские могут быть гордыми, как дочери гор, и дочери гор могут быть ласковыми и заботливыми, как русская женщина. Было в ней что-то пленительное, завораживающее, исходящее из глубины народных корней, перемешанной крови, иногда бурлившей в ее жилах. Больные часто спорили, на кого она была похожа, иногда оскорбительно. Оля была одного роста с Вовой, и от этого казалась выше.
– Ну, что скажешь, товарищ следователь? – ее губы, подведенные бледно-розовой помадой, ехидно улыбнулись, так умеет только русская женщина, одним взглядом убить на месте любого гордеца, и в то же мгновенье превратиться обратно в кроткую овечку, преданно глядевшую в глаза пастуху.
– Ничего не скажу, устал, – он прижал ее к себе и поцеловал.
¬– Хватит, а то увидят, настучат потом, что я облик врача позорю, – Оля отстранилась, поправив белую блузку и строгую юбку, хотя ничего не помялось. – Как тебе эта баба, понравилась?
– ДА так, ничего, – пожал плечами Вова. – Им всем как будто бы плевать, никто даже не удивился, странные люди.
– Люди, как люди, – пожала она плечами. – Ты обедал?
– Нет, не успел. Сейчас в контору надо, куча дел еще сегодня.
– Смотри у меня, чтобы пообедал, – Оля погрозила ему пальцем и рассмеялась. – Я с тобой веду себя, как твоя мамочка!
– А я не против, люблю тепло и заботу, – ухмыльнулся Вова.
– А я строгая мамочка, могу и наказать!
– Скорее бы. Ты сегодня допоздна?
– Да, поздно приеду, а завтра в суточное пойду. Я выбила себе выходные, так что мы поедем к Пете. Хочу посмотреть на твоих коллег, сколько у вас там баб, а?
– Мало, надо больше, а то зайдешь в контору, а взглянуть даже не на кого, – ответил Вова.
– Хорошо, что ты меня вытащил. У меня еще обед, я поесть не успела, а ко мне эти полуумные мамочки лезут, достали уже!
– Они волнуются, что ты так? – удивился Вова.
– Да не волнуются они, им просто скучно. Они сюда легли развлекаться, приходится их пинать, чтобы они режим соблюдали. Ты даже не представляешь, сколько здесь дур! – Оля усмехнулась.
– Но ты же главная?
– Конечно, надо быть всегда главной во всем, – Оля оглянулась, рядом никого не было, она взглядом приказала Вове и он обнял ее.
Мимо них прошли несколько посетителей, громко что-то обсуждавших. Оля не шелохнулась, продолжая целоваться с Вовой.
– Мне пора, – сказала она, не отпуская его. Руки обвили его шею, а шипы неглубоко врезались в его кожу, прорвав тонкую пленку. – Спасибо за розу, я о ней весь день мечтала.
¬– Правда? – удивился Вова.
– Правда, – ответила Оля, открыто посмотрев ему в глаза. – Я устала и хочу отдохнуть. Давай уедем куда-нибудь, подальше отсюда?
– Ох, не раньше ноября, – вздохнул Вова.
– Я знаю, у меня тогда должен быть отпуск. Тебе же дадут?
– Дадут, я думаю, что князь не будет возражать.
– Только не на море, надоела эта жара, сил нет.
¬ – В горы, к твоим предкам, – Вова усмехнулся на то, как она гордо вскинула лицо, изображая неприступную Гаяне, как называла ее в детстве бабушка.

Денис с Вовой сидели в машине, Вова включил люстру без звука, мигающий свет выхватывал из тьмы позднего вечера фигуры недовольных людей, которых полицейские выводили из