сколько угодно! Город большой!
- Мы с Васей договорились ещё в армии, что наши дети поженятся.
- Как это по-взрослому!
- Выполнять договорённости – это по-взрослому.
- Признайся, наконец, что ты Свету отдал только потому, что сам родить своему любимому не можешь.
Николай Фёдорович ударил жену по скуле не вставая с места. Она схватилась за щеку и замерла не столько от боли, сколько от неожиданности. Николай Фёдорович агрессивно смотрел на неё с минуту, потом стыдливо отвёл глаза, успокаивая злость.
- Видишь, на что ты меня спровоцировала? – виновато сказал он.
Екатерина Павловна не ответила.
- Прости, Кать. Сорвался. Просил же замолчать.
- Пошёл вон, - процедила она.
- Сейчас оплачу…
- Сама оплачу! - Николай Фёдорович никогда не видел свою жену в такой ярости. – Что б глаза мои тебя больше не видели.
Николай Фёдорович уже почти вышел из вип-комнаты, как Екатерина Павловна сказала ему в спину:
- К Свете тоже не подходи.
По телевизору, висящем на кухонной стене шёл российский сериал про сотрудников полиции. Или проще говоря – про ментов. Суровый главный герой ведёт незамысловатый монолог про несправедливость и верность долгу.
Василий Андреевич в забавном фартуке, надетом поверх грязно-зелёной рубашки и тёмных брюк, большим ножом разрезает свиной окорок на тонкие ломтики. Острое лезвие в одно движение проходит сквозь красные волокна, оставляя гладкий срез.
Отрезанный ломоть в одно движение руки отправляется в кастрюлю с ароматным рассолом, состав которого Василий Андреевич не рассказывал никому.
Из колонок телевизора раздался выстрел. Василий Андреевич чуть приподнял взгляд на экран, замерев с ножом в руке. Когда скучная перестрелка закончилась, он сильным движением резанул окорок и отправил очередной ломоть в рассол.
Когда Василий Андреевич полностью разделался с двухкилограммовым куском мяса и тщательно мыл руки, из магазина вернулась Любовь Александровна.
- Встретила сейчас Софью. Под нами жила на Ворошилова, помнишь? – сказала она, зайдя на кухню. С двумя большими пакетими. - А, ты с мясом закончил? Тогда освобождай мне кухню.
Василий Андреевич молча поставил греться чайник и сел за стол.
- Я помню Софью. Такая невысокая женщина с сединой. Мужа у неё вроде Виталием зовут. Главным электриком работает, если на пенсию не ушёл.
- Он умер. Рак лёгких. А ведь он даже не курил! – говорила женщина своим быстрым говорком, разбирая пакеты.
- Жаль. Хороший был мужик.
- Да. После похорон Софья продала их квартиру и купила однушку через дом от нас. В гости приглашала.
- Сходим.
Любовь Александровна замерла на месте и виновато уставилась на мужа.
- Я про тебя не говорила. Она только меня ждёт…
Василий Андреевич посмотрел куда-то сквозь женщину, потом, переведя взгляд на её глаза спросил.
- Когда хотите увидеться?
- Договорились на завтра. На пять часов.
- Уже договорились?
- Да… - женщина ещё более виновато опустила глаза.
- Ладно… - Василий Андреевич пожал плечами и, встав со стула, открыл один из верхних шкафчиков.
- Да я ненадолго. Думаю, к ужину вернусь. – тараторила женщина.
- Я же уже сказал – ладно, - спокойно отвечал он, доставая разные баночки.
Он набирал из них небольшими горстями разные сорта чая и высушенной травы и закидывал в заварник.
- Спасибо, - быстро бросила женщина и продолжила раскидывать продукты не по возрасту ловкими движениями по холодильнику, продолжая как ни в чём ни бывало разговор. – Ты слышал про Лизу Кондратьеву?
- Нет, - Василий Андреевич остановился, повернувшись к жене. – А что с ней?
- Тоже болеет. Говорят, совсем плохая стала. Даже из дома не выходит.
- Лиза? Вот уж не подумал бы. После всего пережитого.
- Когда мы её последний раз видели?
- В 2009-ом, наверное. Она ещё нас на юбилей приглашала. Тогда Влад ещё болел, мы не пошли. Но узнавал о ней я, наверное, последний раз года четыре-пять назад. Когда Сергей, сын её, к нам устраивался. Она тогда у Холенко на печеньях работала.
- Может, стоит её навестить?
- Не думаю, что через столько лет это имеет смысл.
Чайник закипел. Соприкоснувшись с крутым кипятком, сухие лисья испустили свой аромат. Василий Андреевич сделал глубокий вдох и удовлетворённо улыбнулся.
Женщина тем временем успела облачиться в фартук, который Василий Андреевич повесил на спинку стула, и чистила картошку, что-то напевая себе под нос.
Телевизор показывал титры закончившейся серии.
- На неделе Маргарита в гости заходила.
- Это с пятого этажа которая?
- Да. У ней ещё муж запчастями торгует.
- Понял. Они разве не в Черногории?
- Вот приехали недавно. Говорит, там хорошо. Красиво так, тепло. Рассказывает, светится вся.
Василий Андреевич медленно, почти ритуально налил себе в кружку чай объёмом, наверное, с пол-литра, и сделал осторожный глоток.
- Сыр местный привезла, угостила, - продолжала женщина, не отвлекаясь от готовки, - будешь?
Василий Андреевич отрицательно мотнул головой.
- Тогда вечером к столу подам. Вместе с черногорским вином.
Василий Андреевич сделал ещё глоток.
- Я наслушалась её и подумала, может детям путёвки купим? Вдвоём побудут, подальше от нас и… от всех.
- Мы предлагали им после свадьбы куда-то поехать. Они отказались.
- Ну так время прошло, может передумают?
- Они уже взрослые и сами смогут съездить, когда захотят. И куда захотят. Думаешь, сдались им эта Черногория?
Женщина не ответила.
- Они молодые, успеют ещё по миру наездиться, если захотят.
- Когда дети будут, особо не поездят, – резонно заметила Любовь Александровна
- А мы им на что?
- Да, наверное. Ты прав, как всегда, - ответила женщина, привычным движением шинкуя зелень.
- А сама не хочешь съездить?
От неожиданности Любовь Александровна выронила нож на стол.
- Куда? – она уставилась на муже.
- Ну, в Черногорию.
- Ой, я даже не знаю, - она села на стул, растеряно глядя куда-то перед собой. – Никогда не думала об этом.
- Поехали. После юбилея.
- Вась, ты это сейчас серьёзно? – она непонимающе уставилась на него. – Куда нам с тобой под старость лет? – Она уверенно встала и вернулась к своему занятию. – Мы ж никуда с тобой не ездили никогда. Страшно это. Да и языков не знаем, куда мы там сунемся. Действительно пусть дети катаются. Нечего нам.
Васили Андреевич молча пожал плечами и сделал очередной глоток пропитанного травяным ароматом напитка.
Погода выдалась пасмурная. Непроницаемая пелена туч угрожала пролиться дождём. Где-то гудел неуверенный гром. В доме было душно. Зашторенные окна нагоняли неприятный мрак. Гнетущую тишину пронзила «ненавязчивая», как гласила упаковка, мелодия дверного звонка.
Для Николая Фёдоровича это звук ненавязчивым не был. Он вырвал его из пьяного забытья. И прошёлся зубцами по мозгу. Но Николай Фёдорович даже не пошевелился. С какой-то детской наивность, он думал, что, если он не будет двигаться, его не заметят и уйдут.
Повторный звонок он пережил легче, поскольку мысленно к нему подготовился. К горлу подкрался предательский кашель, и мужчина приложил все доступные ему усилия, чтобы не выпустить его наружу. Проиграв в неравной схватке с рефлексом собственного организма, он всё-таки издал застенчивый, приглушённый звук, который, словно верёвкой потащил за собой сухой раскат, предательски вырвавшийся из рта.
В замке быстро скрипнули ключи.
- Папа! – испуганно крикнула Света, едва мужчина прокашлялся, - Что с тобой?
- Всё нормально… - устало сказал он, потом, посмотрев на неё чуть отстранился и настороженно спросил – ты чего тут делаешь?
- Ты не отвечал на звонки… - виновато сказала девушка. - Я волновалась.
- Не стоит, - Николай Фёдорович, наконец-то смог поднять себя в вертикальное положение. – Мама не хочет, чтобы я с тобой общался.
- Я так и поняла, - она села рядом на диван, который как минимум несколько дней был спальным местом, и положила голову на плечо отцу. – Я ей не скажу. И вообще я зла на неё.
- С чего это?
- Ну как это с чего, пап? – Света вскочила. – Вы же развелись! Ну, то есть официально. А она мне только сегодня сказала. Через неделю!
- Ну а что бы ты сделала, если бы знала?
- В смысле – что? Поехала бы с вами.
- И что бы это дало?
- Я… я… - она снова села на диван. – Я не знаю.
- Света, доча, я понимаю, что ты чувствуешь себя обманутой, но Катя… твоя мама решила, что так будет легче для всех нас, – Николай Фёдорович повернулся к дочери – твоя мама – сильная женщина. Но даже для неё всё это было тяжело, как бы она себя не выставляла. Меня тоже размазало… Сама видишь. Как думаешь, что бы с нами было, если бы мы в это время смотрели на тебя?
- Не могу представить – честно сказала она тихим голосом.
- Не злись на маму. Несмотря на наши с ней разногласия, в конце концов, мы оба хотим, чтобы ты была счастлива.
Света утёрла щеку, убрав успевшую сбежать слезу и огляделась, словно в поисках какой-то защиты.
- Ой, пап… Такой свинарник тут развёл.
- Да… пожалуй, - ответил он, тоже оглядевшись.
Света подошла к окну и раздвинула шторы, впуская тяжёлый свет пасмурного дня. Николай Фёдорович болезненно прищурился.
- Иди в душ, приведи себя в порядок, - сказала Света, оглядев отца. – Пора тебя возвращать в жизнь.
- Света, доча, я сам справлюсь…
- Пап, не спорь. Правда.
Николай Фёдорович смотрел ей в глаза.
- Ладно, - сказал он, глубоко вздохнув.
Он медленно поднялся на второй этаж неуверенно ступая на деревянные ступени. Кафель душевой неприятно холодил босые ноги. Из зеркала смотрело заросшее седеющей щетиной заплывшее лицо с синеющими мешками под глазами.
Холодная вода приятно кольнула лицо, ослабляя давящую духоту. Воздух словно стал свежее, и дышать стало приятнее. Медленно, почти ритуально, он скользил лезвиями бритвенного станка по щекам, челюсти и шее, не отрывая взгляд от того преображения, которое показывало ему зеркало.
После освежающего душа Николай Фёдорович, наконец, вышел из ванной комнаты и даже как-то удивился – дом буквально блестел.
- Тебя не было почти час, - сказала Света, – Я уж начала переживать, не случилось ли чего.
- Зачем? – сказал он, оглядываясь, - не нужно было. Я бы сам… как-нибудь потом.
- Я же сказала – не спорь, - с приятной улыбкой ответила девушка. – Ты всю неделю вообще ничего не ел? Холодильник пустой.
- Не хотелось, - виновато ответил мужчина.
- Где у вас тут магазин ближайший… - Света посмотрела в его не понимающие глаза и уточнила – любой?
- Ну… в Липовке, если только. Там слева сразу на въезде ларёк небольшой. Ну и «Магнит» в центре.
- Понятно, - девушка была недовольна услышанным, но очень решительна. – Сейчас привезу что-нибудь.
- Подожди, - Николай Фёдорович остановил почти ушедшую дочь. – Там на трассе кафе уютное есть. Давай там поедим.
Света недоверчиво на него посмотрела.
- Потом заедем в магазин и закупим продуктов.
- Поведу я.
- Как скажешь, доча. Как скажешь.
-Эдуарда Робертовича нет на месте – холодно и чуть высокомерно сказала привлекательная секретарша, даже не удосужив вошедшего взглядом.
- У меня назначено, Юля, – спокойно сказал Василий Андреевич. Девушка вздрогнула от неожиданности, подняв глаза на мужчину.
- А, это вы, - голос её растерял всю уверенность и ледяную остроту. Она что-то проверила в компьютере. – Да, действительно назначено. Эдуарду Робертовичу пришлось в срочном порядке уехать…
- В Сочи, - перебил её Василий Андреевич. – Я в курсе.
- Тогда, зачем…
-
