"БОРТ 556".(Мистико-приключенческий триллер). Кино-Роман в 5 сериях.

женскими  плечами.  Сверкающие  блестящие  в  ее  миленьких  девичьих  ушах, на  восходящем  утреннем солнце  золотом  маленькие  круглые  колечками  сережки. Ее  гибкую  красивую  узкую  спину. И, конечно  же, и  опять  ее  широкую  женскую  молодую  в  туго  обтянутых  белым  шелком  плавках  задницу. Крутыми  овалами  прелестные  девичьи, такие  же  черные  от  загара  бедра  стройных  ног,  до  самых  голых  аккуратных  маленьких  голых  с красивыми  пальчиками  ступней.
  Джейн  держалась  левой  девичьей  рукой, за  леера  бортового  яхты ограждения  и  смотрела  куда-то  вдаль, надев  на  свой  прелестный  девичий  прямой  загорелый  смуглый  носик  темные  с  зеркальными  стеклами  солнцезащитные  очки.
  Дэниел, поднявшись  на  палубу, выключил  весь  наверху  свет  и  проследовал  к  ней. А  она  как  старшая  сестра, поцеловала  младшего  своего  брат  в  щеку.   
  Дэниел  ее  тоже, поцеловал, как  младший  брат  и  как  это было  вообще  повсеместно, принято  у  них  американцев. Он  быстро  спустился  в  другой  отсек  на  носу  яхты, и  исчез  на  какое-то  время  там, оставив  меня  наедине  с  Джейн  на  палубе  «Арабеллы».
  Джейн  не  оборачивалась  и  стояла  ко  мне  спиной. Она, словно, ждала  моего  приближения. И  я  тихо  подошел  к  ней, прислонившись  мужской  своей  русского  моряка  грудью, к  ее  оголенной  загорелой  до  черноты  девичьей  спине.
  Я  почувствовал, как  Джейн  слегка  вздрогнула,  и  пошевелилась. Возможно, она  именно  ждала  этого. Ждала, что  я  это  сделаю.
  Я  осторожно  обхватил  молодую  двадцатидевятилетнюю  южанку  американку.  Стараясь  нежно  и  ласково,  хоть  и  с  силой. Положив  свои  мужские  русского  моряка  руки  на  ее  выпяченный  яркому  утреннему  набирающему  жар  тропическому  солнцу  девичий  смуглый  засмоленный  почти  черный    живот. Пальцы  соприкоснулись  и  ладони  с  невероятно  нежной  женской  загорелой  кожей  и  ощутили  круглый  глубокий  пупок  на  этом  трепещущем  в  сейчас  в  жарком  сексуальном  дыхании  подергивающемся  как-то  судорожно  животе. 
  Я  прижал  Джейн  к  себе. Она  задышала  тяжело, и  я  это  почувствовал. Она  поддалась  назад  и  прислонилась  к  моей  голой  мужской  груди. Я  был  в  одних  своих  матросских  штанах  и  раздет  до  пояса. И  ее девичья  теплая  спина  плотно  прижалась  к  моей  груди  и  соскам, возбуждая  всего  меня  снова.
  Джейн  молчала  и  не  шевелилась. Запрокинув  свою  черноволосую  голову  мне  на  правое  подставленное  ей  широкое  мужское  плечо, и  ее  левая  смуглая  девичья  щека  соприкоснулась  с  моей  гладковыбритой  мужской.
  Джейн  закрыла  свои  под  черными  узкими  изогнутыми  бровями  карие  почти  черные  глаза  и  еще  сильней  прижалась  головой  к  моей  голове. ощущая  своей  женской  широкой  задницей  молодой  половозрелой  самки, мой  прижавшийся  к  ней  в  плавках  и  матросских  штанах  торчащий  возбужденный  вставший  и  готовый  к близости  и  соитию  детородный  мужской  член. 
  Я  помню, как  тогда  первый  раз  вдохнул  запах  ее  красивого  и  безупречного  во  всем  женского  молодого  податливого  мне  тела. Запах  сексуальной  дикой  до  любовных  страстей  молодой  обворожительной  американки  и  страстной  жаждущей  дикой  неистовой  и  безудержной  любви  сучки.
- Вы  мне  сказали, тогда  в  главной  каюте, что  я  вам  нравлюсь – Я  вдруг  услышал  женский  тихий  голос. почти  шепотом  Джейн  произнесла  мне. Она произнесла  это, не  поворачиваясь  ко  мне  своим  миленьким  личиком. 
  Джейн, почему-то  обращалась, по-прежнему  со  мной  на  вы. Это  была  все  еще  некая  дистанция, но  уже  все  поменялось, когда  мы  соприкоснулись  первый  раз  друг  с  другом  полуобнаженными  телами.
  В  отличие  от  Дэниела, она, по-прежнему  побаивалась  меня. Не  знала, что можно  ожидать  от  русского  моряка. Она, Джейн, как  американка,  никогда  еще  не  общалась  с  русскими.  Был  некий  природный  страх  и  некая  опаска. Для  нее  я  еще  был  чужой  здесь. Но  теперь  все  менялось. стремительно. Я  завоевывал  ее  близкое  доверие. Но  у  Джейн  было  двойственное  и  опасливое  девичье  чувство. Все  же  и  пока. Это  было  преградой  нашего  близкого  общения  и  вот…
- Да - произнес  я, полушепотом  ей  в  ответ  также, в  левое  ухо  с  золотой  колечком  сережкой  и  сильней прижал  Джейн  к  своей  груди  и  полуобнаженному  мужскому  телу. Давая  понять, что  хочу  ее  как  мужчина.
- Обнимите  меня - вдруг, произнесла  Джейн, и  чуть  подалась, выгибаясь спиной  назад  ко  мне.
  Я  обхватил  ее  обеими  руками  под  полненькой  девичьей  в  лифчике  купальнике  грудью. И  прижал  еще  сильней  к  себе, упираясь  уже  без  стыдливого  смущения, каких-либо  опасок  своим  торчащим  детородным  возбужденным  членом  через  свою  внизу  одежду  к  ее  загорелым  девичьим  ягодицам  и  плавкам.
  Этот  ее  тяжкий  вздох  и  грудной  сексуальный  звук  вырвавшийся  из  ее приоткрытого  девичьего  рта, сквозь  тоненькие  алые  губки, мне  сказал  сразу  о  многом. 
  Я  положил  уже  с  уверенностью, свою  голову  ей  на  голое  нежное  черное  от  загара  левое  плечо  и  своими  губами  поцеловал  его, плотно  прижавшись  к  девичьей  горячей  нежной  смуглой  щеке. И  искоса  посмотрел  на  Лдейн ,а  она  на меня  своими  карими  почти  черными  как  у  цыганки  красивыми  глазами. Там  было  все. Такая  неудержимая  любвеобильная  страсть  и  такой  всепоглощающий  любовный  страстный  огонь, что  казалось, я  сгораю  в  нем  весь  и  без  остатка.
  Именно  тогда  я  понял, что  это  была  моя  неотвратимая  судьба  и  обреченность  жить  этой  судьбой  и  сгорать  в  той  любви  как  хотела  она. Именно  тогда  я  был  готов  на  все  ради  Джейн. И  именно  теперь  она  была моей. Полностью  и  всецело. Теперь  я  ее  стал  звать  моя  Джейн. Она  была  моей. Нужно  было  лишь  сломать  ту  еще  разделяющую  нас  незримую  преграду  этого  недоверия  и  опаски  со  стороны  самой  Джейн.
- Не  правда  ли, красивый  рассвет - снова  произнесла  моя  Джейн.
- Да. Очень  красивый  рассвет - произнес, помню  я, обжимая  теперь  доступную  мне  латиноамериканку  южанку  красавицу – Джейн, это  наш  с  тобой  первый  рассвет.
  Она  вдруг, затерлась, как  кошка  о  мое  полуголое  тело, тяжело  дыша, только  разве  что, не  мурлыкая. О  мою  голову  своей  головой.
  Я  же, набравшись  смелости,  стал  руками  водить  по  ее  гибкому  изящному, словно  выструганному  из  черного  дерева  женскому  молодому  телу. Вниз  и  вверх. По  животу  и  ниже. Туда и обратно, от  голых  загорелых  бедер  ног  до  девичьей  в  белом  шелковом  лифчике  груди. Наслаждаясь  нежностью  и  идеальной  ровностью  как  бархат  или  атлас  кожи. Сам  затерся о  ее узкую  голую  спину  своей  грудью, а  внизу своими  мужскими  торчащими  причиндалами  о  женскую  в  узких  купальника  плавках  задницу. Я  пропустил  свои  руки  промеж  девичьих  голых  ляжек  и  коснулся  пальцами  женского  подтянутого  вверх  тугим  упругим  белым  шелком  плавок  волосатого  лобка  и  самой  промеж  Джейн  голых  ног  промежности.  Затем  мои руки  легли  на  трепещущую  в  жарком  неумолимом  трепетном  дыхании  Джейн  грудь.
Там  торчали  сквозь  белый  шелк  купальника  возбужденные  соски.
  В  свою  очередь  Джейн  опустив  свои  девичьи  руки, схватила  меня  за  матросские  штаны  и  молниеносно  проникла  ими  внутрь  их, дико  шаря  там  своими  тонкими  пальчиками. нащупывая  то, что  упиралось  ей  в  ее  упругие  женские  задницы  в  ровном  плотном  загаре  ягодицы.
  Я  скажу, даже  плохо  помню  ряд  моментов, так  как  я  пребывал  в  таком  блаженстве, какого  не  испытывал, наверное, никогда  еще.  Я  просто провалился  в  это  внезапно, целиком  и  полностью. Затуманился  весь  рассудок, и  я  помню, как  только  целовал  девичьи  плечи  своими  губами, покусывая  их, а  Джейн  стонала  от  этих  укусов  и  от  того, что  упиралось  ей  в  ее  загорелую  попку. То, что  держала  в  своих  девичьих  руках.
- Джейн! – я  тихо  и  ласково  шептал  ей, обнимая  ее, прижавшись  к  ней, и  целовал  в  ее  загоревшую  черную, почти  как  уголь  нежную  девичью  шею.
  Помню, как  колотилось  мое  сердце, вновь, как  ненормальное. Джейн  стонала  тихо, закрыв  свои  очаровательные  черные  как  ночь  глаза.
  Она  глубоко  и  тяжко  дышала  и  прижималась  спиной  ко  мне. Я  водил  руками  по  ее  ляжкам  и  бедрам  ног. И,  уже  до  бесстыдства, осмелев, пропустил  свою  правую  гуляющую  вверх  вниз  по  обеим  загорелым  девичьим  ляжкам  руку  внутрь  ее  плавок. Рука  скользнула  по  волосатому  женскому  лобку  и  попала  пальцами  в  жаркую  промежность.
  Первый  раз  ощутил  пальцами  своей  мужской  руки  ниже  его  девичье  жаркое  до  любви  влагалище. Прижав  его  окаймленные  черной  полоской  половые  губы. Я  надавил  на  него, и  она  тяжко  и  громко  простонала.
- Бог, мой! Джейн! - произнес  ей  в  ухо  я – Похоже, я  первый  у  тебя.
  А  она  ответила  лишь  мне  в  ответ - Любимый!
  Все, что  дальше  происходило  между  нами, происходило, молча, как  будто  мы  договорились  не  произносить  больше  ни  единого  слова. 
  Мы  стояли, прижимаясь  любовно, друг  к  другу, ощущая  двоих  полуголых  трепещущих  от  жарких  любовных  утех  тел  любовный  жар. Бессовестно  тиская  друг  друга  и  бесстыже  руками  позволяя  шарить  там, где  было  это  делать  нельзя. 
  Барьер  недоверия  и  опаски  между  нами  был  разрушен.
  Это  была  действительно  любовь. Любовь  с  первого  взгляда. Именно  сейчас, я  ощутил, сколько  в  Джейн  сейчас  было  скрыто  той  любви. Она  нуждалась  просто  в  ней. И  она  была  сейчас  уже  ко  всему  готова  и  не,  против.
  Она  схватила  своими  руками  мои  руки  и  держала  их  раскрытыми ладонями  на  своих  бедрах  и  лобке,  сдавливая пальцами  мои  пальцы. пальцами.  Глубже  проталкивая  их  через  плавки  внутрь  влагалища. Потом  одну  мою  руку  положила  себе  на  трепещущую  в  жарком  любовном  дыхании  девичью  грудь. На  торчащие  ее  большие  груди  от  дикого возбуждения, навостренные  и  затвердевшие  соски.
  Джейн  хотела  большего.  Возможно, все  это, пошло  бы  тогда  и  дальше, будь  мы  одни  на  яхте, но…
  В  этот  момент  Дэниел  вылез  из  носового  с  водолазным  оборудованием  отсека  яхты  с  двумя  аквалангами.
  Он  заставил  нас  обоих  прийти  мгновенно  в  себя  и  остановится  буквально  на  полдороги  того, чем  мы  уже  занимались.
  Не  думаю, что  брат  Джейн  всего  не  видел. Скорее  сделал  вид, что  не видел. Хотя  возможно  и  не  видел. Мы  успели  остановиться  перед  его  появлением. Я  поправлял  свои  штаны  и  снова  усмирял  свой  торчащий  там, над  ноющими  от  судорожной  боли  мужскими  яйцами, выпирающий  наружу  из  плавок  и  матросских  штанов  детородный  раздраконенный