женскими плечами. Сверкающие блестящие в ее миленьких девичьих ушах, на восходящем утреннем солнце золотом маленькие круглые колечками сережки. Ее гибкую красивую узкую спину. И, конечно же, и опять ее широкую женскую молодую в туго обтянутых белым шелком плавках задницу. Крутыми овалами прелестные девичьи, такие же черные от загара бедра стройных ног, до самых голых аккуратных маленьких голых с красивыми пальчиками ступней.
Джейн держалась левой девичьей рукой, за леера бортового яхты ограждения и смотрела куда-то вдаль, надев на свой прелестный девичий прямой загорелый смуглый носик темные с зеркальными стеклами солнцезащитные очки.
Дэниел, поднявшись на палубу, выключил весь наверху свет и проследовал к ней. А она как старшая сестра, поцеловала младшего своего брат в щеку.
Дэниел ее тоже, поцеловал, как младший брат и как это было вообще повсеместно, принято у них американцев. Он быстро спустился в другой отсек на носу яхты, и исчез на какое-то время там, оставив меня наедине с Джейн на палубе «Арабеллы».
Джейн не оборачивалась и стояла ко мне спиной. Она, словно, ждала моего приближения. И я тихо подошел к ней, прислонившись мужской своей русского моряка грудью, к ее оголенной загорелой до черноты девичьей спине.
Я почувствовал, как Джейн слегка вздрогнула, и пошевелилась. Возможно, она именно ждала этого. Ждала, что я это сделаю.
Я осторожно обхватил молодую двадцатидевятилетнюю южанку американку. Стараясь нежно и ласково, хоть и с силой. Положив свои мужские русского моряка руки на ее выпяченный яркому утреннему набирающему жар тропическому солнцу девичий смуглый засмоленный почти черный живот. Пальцы соприкоснулись и ладони с невероятно нежной женской загорелой кожей и ощутили круглый глубокий пупок на этом трепещущем в сейчас в жарком сексуальном дыхании подергивающемся как-то судорожно животе.
Я прижал Джейн к себе. Она задышала тяжело, и я это почувствовал. Она поддалась назад и прислонилась к моей голой мужской груди. Я был в одних своих матросских штанах и раздет до пояса. И ее девичья теплая спина плотно прижалась к моей груди и соскам, возбуждая всего меня снова.
Джейн молчала и не шевелилась. Запрокинув свою черноволосую голову мне на правое подставленное ей широкое мужское плечо, и ее левая смуглая девичья щека соприкоснулась с моей гладковыбритой мужской.
Джейн закрыла свои под черными узкими изогнутыми бровями карие почти черные глаза и еще сильней прижалась головой к моей голове. ощущая своей женской широкой задницей молодой половозрелой самки, мой прижавшийся к ней в плавках и матросских штанах торчащий возбужденный вставший и готовый к близости и соитию детородный мужской член.
Я помню, как тогда первый раз вдохнул запах ее красивого и безупречного во всем женского молодого податливого мне тела. Запах сексуальной дикой до любовных страстей молодой обворожительной американки и страстной жаждущей дикой неистовой и безудержной любви сучки.
- Вы мне сказали, тогда в главной каюте, что я вам нравлюсь – Я вдруг услышал женский тихий голос. почти шепотом Джейн произнесла мне. Она произнесла это, не поворачиваясь ко мне своим миленьким личиком.
Джейн, почему-то обращалась, по-прежнему со мной на вы. Это была все еще некая дистанция, но уже все поменялось, когда мы соприкоснулись первый раз друг с другом полуобнаженными телами.
В отличие от Дэниела, она, по-прежнему побаивалась меня. Не знала, что можно ожидать от русского моряка. Она, Джейн, как американка, никогда еще не общалась с русскими. Был некий природный страх и некая опаска. Для нее я еще был чужой здесь. Но теперь все менялось. стремительно. Я завоевывал ее близкое доверие. Но у Джейн было двойственное и опасливое девичье чувство. Все же и пока. Это было преградой нашего близкого общения и вот…
- Да - произнес я, полушепотом ей в ответ также, в левое ухо с золотой колечком сережкой и сильней прижал Джейн к своей груди и полуобнаженному мужскому телу. Давая понять, что хочу ее как мужчина.
- Обнимите меня - вдруг, произнесла Джейн, и чуть подалась, выгибаясь спиной назад ко мне.
Я обхватил ее обеими руками под полненькой девичьей в лифчике купальнике грудью. И прижал еще сильней к себе, упираясь уже без стыдливого смущения, каких-либо опасок своим торчащим детородным возбужденным членом через свою внизу одежду к ее загорелым девичьим ягодицам и плавкам.
Этот ее тяжкий вздох и грудной сексуальный звук вырвавшийся из ее приоткрытого девичьего рта, сквозь тоненькие алые губки, мне сказал сразу о многом.
Я положил уже с уверенностью, свою голову ей на голое нежное черное от загара левое плечо и своими губами поцеловал его, плотно прижавшись к девичьей горячей нежной смуглой щеке. И искоса посмотрел на Лдейн ,а она на меня своими карими почти черными как у цыганки красивыми глазами. Там было все. Такая неудержимая любвеобильная страсть и такой всепоглощающий любовный страстный огонь, что казалось, я сгораю в нем весь и без остатка.
Именно тогда я понял, что это была моя неотвратимая судьба и обреченность жить этой судьбой и сгорать в той любви как хотела она. Именно тогда я был готов на все ради Джейн. И именно теперь она была моей. Полностью и всецело. Теперь я ее стал звать моя Джейн. Она была моей. Нужно было лишь сломать ту еще разделяющую нас незримую преграду этого недоверия и опаски со стороны самой Джейн.
- Не правда ли, красивый рассвет - снова произнесла моя Джейн.
- Да. Очень красивый рассвет - произнес, помню я, обжимая теперь доступную мне латиноамериканку южанку красавицу – Джейн, это наш с тобой первый рассвет.
Она вдруг, затерлась, как кошка о мое полуголое тело, тяжело дыша, только разве что, не мурлыкая. О мою голову своей головой.
Я же, набравшись смелости, стал руками водить по ее гибкому изящному, словно выструганному из черного дерева женскому молодому телу. Вниз и вверх. По животу и ниже. Туда и обратно, от голых загорелых бедер ног до девичьей в белом шелковом лифчике груди. Наслаждаясь нежностью и идеальной ровностью как бархат или атлас кожи. Сам затерся о ее узкую голую спину своей грудью, а внизу своими мужскими торчащими причиндалами о женскую в узких купальника плавках задницу. Я пропустил свои руки промеж девичьих голых ляжек и коснулся пальцами женского подтянутого вверх тугим упругим белым шелком плавок волосатого лобка и самой промеж Джейн голых ног промежности. Затем мои руки легли на трепещущую в жарком неумолимом трепетном дыхании Джейн грудь.
Там торчали сквозь белый шелк купальника возбужденные соски.
В свою очередь Джейн опустив свои девичьи руки, схватила меня за матросские штаны и молниеносно проникла ими внутрь их, дико шаря там своими тонкими пальчиками. нащупывая то, что упиралось ей в ее упругие женские задницы в ровном плотном загаре ягодицы.
Я скажу, даже плохо помню ряд моментов, так как я пребывал в таком блаженстве, какого не испытывал, наверное, никогда еще. Я просто провалился в это внезапно, целиком и полностью. Затуманился весь рассудок, и я помню, как только целовал девичьи плечи своими губами, покусывая их, а Джейн стонала от этих укусов и от того, что упиралось ей в ее загорелую попку. То, что держала в своих девичьих руках.
- Джейн! – я тихо и ласково шептал ей, обнимая ее, прижавшись к ней, и целовал в ее загоревшую черную, почти как уголь нежную девичью шею.
Помню, как колотилось мое сердце, вновь, как ненормальное. Джейн стонала тихо, закрыв свои очаровательные черные как ночь глаза.
Она глубоко и тяжко дышала и прижималась спиной ко мне. Я водил руками по ее ляжкам и бедрам ног. И, уже до бесстыдства, осмелев, пропустил свою правую гуляющую вверх вниз по обеим загорелым девичьим ляжкам руку внутрь ее плавок. Рука скользнула по волосатому женскому лобку и попала пальцами в жаркую промежность.
Первый раз ощутил пальцами своей мужской руки ниже его девичье жаркое до любви влагалище. Прижав его окаймленные черной полоской половые губы. Я надавил на него, и она тяжко и громко простонала.
- Бог, мой! Джейн! - произнес ей в ухо я – Похоже, я первый у тебя.
А она ответила лишь мне в ответ - Любимый!
Все, что дальше происходило между нами, происходило, молча, как будто мы договорились не произносить больше ни единого слова.
Мы стояли, прижимаясь любовно, друг к другу, ощущая двоих полуголых трепещущих от жарких любовных утех тел любовный жар. Бессовестно тиская друг друга и бесстыже руками позволяя шарить там, где было это делать нельзя.
Барьер недоверия и опаски между нами был разрушен.
Это была действительно любовь. Любовь с первого взгляда. Именно сейчас, я ощутил, сколько в Джейн сейчас было скрыто той любви. Она нуждалась просто в ней. И она была сейчас уже ко всему готова и не, против.
Она схватила своими руками мои руки и держала их раскрытыми ладонями на своих бедрах и лобке, сдавливая пальцами мои пальцы. пальцами. Глубже проталкивая их через плавки внутрь влагалища. Потом одну мою руку положила себе на трепещущую в жарком любовном дыхании девичью грудь. На торчащие ее большие груди от дикого возбуждения, навостренные и затвердевшие соски.
Джейн хотела большего. Возможно, все это, пошло бы тогда и дальше, будь мы одни на яхте, но…
В этот момент Дэниел вылез из носового с водолазным оборудованием отсека яхты с двумя аквалангами.
Он заставил нас обоих прийти мгновенно в себя и остановится буквально на полдороги того, чем мы уже занимались.
Не думаю, что брат Джейн всего не видел. Скорее сделал вид, что не видел. Хотя возможно и не видел. Мы успели остановиться перед его появлением. Я поправлял свои штаны и снова усмирял свой торчащий там, над ноющими от судорожной боли мужскими яйцами, выпирающий наружу из плавок и матросских штанов детородный раздраконенный
